Эрия выхватила тарелку из-под нацеленной в нее вилки. Сердито взглянув на графа, плюхнулась на койку и сунула в рот целый сухарь. Он поморщился, глядя на эту картину, но Эрия знала – граф опять затеял с ней игру. Она с трудом разжевала сухарь, опасаясь, что этот процесс затянется до бесконечности, и когда перед ней появился наполненный неизвестно чем кубок, без лишних вопросов стала жадно пить. Как оказалось, это было вино, сразу же ударившее в голову. Утолив жажду, Эрия начала смаковать каждый глоток, отдавая должное прекрасному напитку, потом с аппетитом взялась за еду. Блаженное состояние продолжалось бы до конца трапезы, если бы граф не заговорил:
– Обычно я предпочитаю, чтобы за ужином велась приятная беседа, – он откинулся на спинку стула и поднес к носу кубок, чтобы насладиться ароматом вина.
Эрия проглотила кусочек оленины и молча уставилась на графа.
– Вы, южные колонисты, так очаровательно коверкаете язык короля… – граф выпрямился и впился в нее взглядом. – И всегда медлите с ответом. Когда я впервые оказался в Виргинии, то подумал, что по ошибке высадился в колонии, где живут только тупые люди.
Зеленые глаза Эрии полыхнули гневом.
– Большинству англичан не мешало бы научиться придерживать свои языки… так сказать, медлить с ответом, и подумать дважды, прежде чем произнести очередную идиотскую фразу.
Ухмылка распалила ее еще больше. Эрия поняла, граф дразнит ее, и она опять попалась в ловушку. Что это с ней? Эрия взяла себя в руки и вернулась к еде.
– Конечно, – продолжал граф как ни в чем не бывало. – За время моего пребывания здесь я уже привык к вашей манере изъясняться и нахожу ее довольно сносной, – он покрутил в руке металлический кубок и добавил: – Особенно у женщин.
– О, особенно, – раздраженно откликнулась Эрия. – Вы считаете нас, колонистов, вульгарным сбродом, но, как большинство англичан, предпочитаете закрывать глаза на нашу «неотесанность», когда чуете какую-то выгоду. Возможно, мы грубые и неотесанные, но пас не одурачить вашими притворными улыбками и слащавыми речами. Вы, англичане, смотрите на нас с презрением, но что касается меня, я предпочитаю честность и открытость вашему утонченному притворству, – она замолчала, пораженная собственной агрессивностью.
– Полагаю, ваши соседи-северяне того же мнения и уже положили конец «утонченному притворству» свинцовыми ядрами и пулями, – граф перехватил ее взгляд. – А жаль, сотрудничая, всегда можно добиться большей пользы, чем конфликтуя.
– Сотрудничество, купленное ценой униженной гордости и растоптанных принципов, никогда не приносит пользы, – Эрия уловила в его словах скрытый подтекст.
Граф удивленно пожал плечами.
– Возможно, я заблуждался… считал тебя убежденной роялисткой, обожающей все английское.
– Возможно, вы принимали меня за моего отца, ваше сиятельство, – запальчиво возразила Эрия. – Это он был помешан на всем английском.
– О, нет, я никогда не принимал тебя за мужчину, ДЕВУШКА, – лениво поигрывая вилкой, он посмотрел на Эрию сквозь полуопущенные веки. – Разве ты так быстро забыла мое имя? – в его глазах зажегся похотливый огонек. – Думаю, надо начать прямо сейчас. Иди сюда.
Эрия осушила свой кубок, медленно поднялась с койки, обошла стол и бросилась к выходу из палатки.
– Нет, так не пойдет! – граф успел схватить ее. – Пусти… – она попыталась вырваться. – Ты не имеешь права…
– Тут речь идет не о правах, дорогая, а о силе, – неожиданно его голос стал совсем хриплым. – Я хочу тебя и возьму… прямо сейчас. Но от тебя зависит, сколько моих людей по твоим крикам узнает, что здесь происходит. У меня нет желания показывать им спектакль всякий раз, когда я буду силой затаскивать тебя в палатку. Но поверь, меня ничуть не волнует, слушают они нас или нет.
Граф возвышался над ней хищной громадой. Теплый золотистый блеск в его глазах, отражавших свет лампы, сменился холодным сиянием ртути. Эрия знала, граф не шутит и овладеет ею, даже если она будет отбиваться и кричать. Но никто не придет на помощь, даже симпатичный Меррилл Джамисон с его мальчишеской улыбкой. Эрия перестала сопротивляться и одеревенело застыла на месте.
Рутланд ослабил хватку, опустился на стул и притянул девушку к себе, зажав между своих мускулистых ног, взял в руки прядь ее волос и мягко произнес:
– У тебя такие красивые волосы… редкого оттенка, и словно шелк, – он потер их пальцами, будто оценивая на ощупь дорогую ткань.
– Дай мне ножницы или нож и я подарю их тебе, – пробормотала Эрия, чувствуя, как постепенно слабеют колени, а по телу пробегает дрожь.
– Нет, пусть они будут твои, я хочу тебя всю, целиком. Но когда выходишь из палатки, убирай волосы под чепчик, обязательно, – несмотря на нежный тон, в его голосе послышались командные нотки.
– Я буду носить свои волосы так, как захочу! – Но возмущенный протест был заглушен поцелуем. Его губы растопили намеренную холодность Эрии, она была потрясена, как мгновенно все тело отзывалось на его прикосновения. Внутри будто что-то расплавилось, по жилам быстрее заструилась кровь, дыхание участилось, сердце бешено стучало.
От графа не укрылось ее состояние. Он понимающе улыбнулся и притянул еще ближе к себе. Скользнув ладонями по стройной талии, остановился на груди, возле шнуровки лифа. Медленно, очень медленно, не отрывая глаз от лица девушки, потянул за шнурок. Эрия чувствовала, как с каждым движением ослабевает туго затянутый корсаж, а с ним ослабевает и ее воля.
Эрия попыталась заставить себя воспротивиться настойчивому стремлению раздеть ее. Она старалась припомнить, какой граф высокомерный, грубый и жестокий… старалась разозлить себя и настроить против него. Но даже бесстыдные действия не могли унять охватившее ее томление. Наоборот, они его усугубляли, напоминая тот первый раз в дубраве, когда она добровольно поддалась его страсти, уступая своему тайному желанию. Теперь эти воспоминания омрачались болью потери отца и дома, но, все равно, подсознательно она стремилась снова и снова испытать эти ощущения, доставившие столько наслаждения. Эрия понимала, ничто не поможет устоять перед натиском страсти, поскольку эта страсть вызывала в ее теле ответный огонь.
Его руки скользнули по плечам, а вместе с ними соскользнуло платье. Эрия инстинктивно прижала руки к груди, пытаясь прикрыться, но он отвел их в стороны.
– Нет, – пробормотал Тинан, целуя ее ладонь, а затем прижимаясь к ней щекой. – Дай мне полюбоваться твоей красотой. Уступи ее мне… отдай… – он перевел взгляд на полную грудь, затем провел по ней рукой.
Красная от смущения, Эрия стояла, словно оцепенев. Наверное, следовало бы сопротивляться, но она хотела, чтобы он прикасался к ней, ласкал и целовал. И когда Рутланд спустил платье с ее бедер и Эрия осталась только в нижней юбке, она обрадовалась, охваченная приятным волнением.
Наконец, между нежным телом и сильными руками не осталось никакой преграды. Эрия задрожала, тело покрылось гусиной кожей, соски заострились.
– Тебе холодно, – граф прижал ее к своей груди. Эрия задрожала еще сильнее, едва удерживаясь от желания обвить руками сильную шею и прильнуть еще теснее.
– Пойдем, позволь мне согреть тебя, – хрипло сказал он, положил девушку на кровать и укрыл одеялом.
У Эрии кружилась голова. Она откинулась на подушку и принялась внимательно смотреть, как он раздевается. Вот снята куртка, затем рубашка… сапоги… расстегнуты пуговицы на бриджах и… Учащенно дыша сквозь полураскрытые губы, Эрия блестящими от желания глазами пожирала обнаженное тело. Он был прекрасен и пугающе притягателен… Граф отбросил одеяло и накрыл Эрию своим телом. Заметив промелькнувший в ее глазах страх, улыбнулся и погладил по щеке.
– Я не причиню тебе боли, Эрия, – нежно прошептал он на ухо. – Ты еще красивее, чем я думал, еще желаннее… – бормотание было похоже на мурлыканье большого и опасного кота. Он сдвинулся и потерся щекой о ее грудь. – Эта сделка не так уж невыносима… Ты получишь огромное наслаждение. Твое тело создано, чтобы давать и получать удовольствие. И ты получишь все, что хочешь.
