- Нисколько, - начал врать я, чувствуя, что это может помочь другу. - Он часто исчезает на сутки-двое, а дома ночевать вообще не в его привычках. Для него такая жизнь - норма.

- Так. - Джонс выключила свой блокнот. - Это все, что меня интересовало. Кстати, постарайтесь никуда не уезжать из города, вы можете понадобиться.

- Но что же все-таки с Виски? - вскричал я, увидев, что патрульные направились к двери.

В тот же момент, как всегда некстати, появился робот-дворецкий со своим стаканом. Я отпихнул его в сторону. Зазвенел, покатившись по полу, стакан, остро запахло бурбоном.

- Он в Центре восстановительной медицины, - бросила через плечо Джонс.

- Постойте, постойте! Так нельзя! Объясните толком!

- Ну, как бы вам это сказать, - вступила в разговор сержант Тенги.

- Говорите прямо, я готов ко всему!

- Видите ли, ваш приятель не слишком осмотрителен в выборе знакомых… Поэтому сегодня утром он был обнаружен нами неподалеку отсюда…

- Не понимаю. - Я действительно был в полном смятении, а женщины смотрели на меня, как на ребенка, словно решая, стоит ли говорить мне то, о чем я не имею ни малейшего понятия, или оставить в неведении.

- Его изнасиловали, - криво усмехнулась Джонс, окинув меня при этом оценивающим взглядом, от которого у меня мороз пошел по коже.

- Что? - Моему удивлению положительно не было предела. - Да как же это может быть?!

- Очень просто. У нас такие случаи не редкость, особенно с иностранцами. Ваши мужчины очень часто переоценивают свои силы и возможности. - На этот раз Джонс совершенно явно усмехнулась. - Вот для вас эта ночь кончилась не столь трагично, хотя следы истощения налицо… на лице.

После этого они ушли, оставив меня в полной растерянности. Чисто машинально я выпил виски, терпеливо поднесенное мне дворецким, и не почувствовал вкуса. Некоторое время я стоял посреди офиса с пустым стаканом в руке, совершенно не представляя, что предпринять, но в конце концов решил съездить в центр и своими глазами увидеть Джона. Однако надеждам моим не суждено было сбыться. К Виски меня не допустили, мотивируя отказ тяжелым состоянием пострадавшего. И никакие просьбы, увещевания и даже угрозы не подействовали на персонал, непоколебимо стоящий на своем. Единственное, чего мне удалось добиться, так это заверения в том, что уже через несколько дней «пациент будет как огурчик».

Вернувшись домой, я принялся обзванивать конторы в соседних городах, чтобы посоветоваться, как мне поступить в сложившейся ситуации. Но никто ничего толком не знал. Я был первым, кто оказался в подобном положении. На другой планете я мог бы обратиться к консулу Земли или в представителю Межзвездной ассоциации, но из-за неясного статуса Хеинвы ни того, ни другого здесь не было. В экстраординарных случаях Земля направляла сюда чрезвычайного посла, но на это потребовался бы как минимум месяц. Тем не менее я решил не бросать дела на полпути. Через антенну спутниковой связи я вышел на орбитальный космопорт. Там меня долго расспрашивали, для чего мне понадобился экстренный канал, но в конце концов вошли в положение. Мое сообщение зашифровали, компактно сжали и коротким импульсом послали в сторону Земли. Импульс понесся от одного маяка-ретранслятора к другому и через неделю должен был достигнуть пункта назначения. Там скорее всего с неделю подумают, а потом направят кого-нибудь разобрать конфликт на месте. Две недели на дорогу, и уполномоченный будет здесь. Успокоенный тем, что сделано все возможное, я вернулся к текущим делам.

Неделя пронеслась как один день. В отсутствие Виски мне приходилось работать за двоих, но успеть всего сразу я не мог, поэтому процесс несколько замедлился. Именно в это время почти всем нашим клиентам сразу понадобились медные капсулы со стальными наконечниками и взрывоопасной начинкой. В нашем реестре они значились под названием: «Заклепки взрывные, для сшивания стальных листов». Я не успевал принимать заявки и осуществлять поставки. К счастью, наш Шеф, словно предвидя спрос, прислал нужный товар в огромном количестве. Радуясь тому, что мастеровитым клиентам не на что жаловаться - разве что только на мою медлительность, - я не вникал в суть происходящего, хотя некоторые вещи меня удивляли. Например: для чего нужны фермерам скафандры высокой защиты, бывшие в употреблении? Или стальные шлемы? Не овощи же они будут сажать в таком снаряжении. Но, с другой стороны, деятельность компании была совершенно законна и разрешена правительством планеты, что подтверждалось выданным нам патентом.

После бурных дней я проводил не менее бурные ночи. Нолли появлялась, как правило, приблизительно через час после окончания моего рабочего дня. Она тоже где-то работала, но меня менее всего интересовало где. Дверной автомат уже узнавал ее, но все равно впускал только с моего разрешения - такова была составленная нашим боссом программа. Нолли, едва появившись в доме, сразу наполняла его своим неистощимым весельем, и мне казалось, что сам воздух меняется с ее приходом. Я жадно дышал и не мог надышаться ароматом ее духов, а милый щебет словно бы впускал в помещение дюжину экзотических птичек, поющих каждая свою незамысловатую песенку. Карие глаза Нолли, всегда чуть влажные и таящие в себе некую загадку, без которой женщина становится пустой и неинтересной, гипнотизировали меня и погружали в нирвану. Пухлые губки порой настолько захватывали мое внимание, что я не воспринимал звуков ее речи, а только жадно следил за их движением, часто повергая в смущение свою возлюбленную. В таких случаях она обвивала мою шею тонкими, но сильными руками и удовлетворяла жажду поцелуя так, что голова моя сразу шла крутом. Однако, я думаю, не стоит пускаться в столь же неблагородное, сколь утомительное описание подробностей того, что происходило дальше, - каждый взрослый человек отлично осведомлен об этом, скажу только, что вернувшийся из госпиталя Виски выглядел намного лучше меня.

А я! Я был счастлив и считал наш маленький домик на улице Вилли Пуута самым прекрасным местом во Вселенной. Утром я просыпался и в предвкушении дня, заполненного интересной работой, радовался его приходу. Когда же день начинал клониться к вечеру, я в радостном возбуждении ожидал ночи и вместе с ней - прихода Нолли, которая обладала поистине неистощимой изобретательностью и энергией шаровой молнии.

Вернувшийся через неделю после происшествия Виски уже не разделял моих восторгов. После всего случившегося он замкнулся настолько, что разговаривать с ним стало сущей мукой. В моем приятеле произошел какой-то непонятный надлом, превративший некогда веселого, подвижного великана в угрюмого, желчного скептика. Нолли, которую также беспокоило состояние нашего общего друга, постаралась успокоить меня тем, что подобные депрессии лечатся временем и спустя, может быть, месяц Виски станет таким же, как прежде. Немного оживлялся он, только садясь к клавиатуре компьютера. Работал он, как всегда, скрупулезно, но в его манере появилась некая ожесточенность, я бы даже сказал - одержимость. О подробностях того памятного вечера он ни разу ни словом не обмолвился, но что-то, я был в этом уверен, постоянно грызло его изнутри.

Несколько раз к нам наведывалась сержант Джонс. Теперь она появлялась одна. Проходя через контрольный контур входной двери, она каждый раз внимательно, с прищуром, взглядывала наверх, где был укреплен исполнительный блок, словно пытаясь проникнуть внутрь него, но ни разу не обмолвилась о предмете своего любопытства. Зайдя в офис, она окидывала взглядом помещение, на мгновение задерживалась на лице Виски и проходила к моему столу. Здесь, усевшись на стул для посетителей, она начинала задавать вопросы. Впрочем, беседы с ней носили, как правило, самый общий характер. Своими обтекаемыми фразами она давала понять, что находится здесь по долгу службы, и пресекала все наши попытки завязать приятельские отношения.

Однажды, когда работы было особенно много, Джонс, появившись, как всегда, неожиданно, подсела к моему столу и сразу завела разговор о поставляемых нами механизмах. Я слушал вполуха и продолжал, кивая, заниматься своим делом. Когда же она попросила разъяснить разницу между тяжелым посадочным и средним уборочным комбайнами, я - быть может, слишком грубо, - сунул ей в руки наши проспекты и отвернулся к факсу, который выплюнул очередную заявку. С минуту она сверлила меня взглядом, потом медленно поднялась во весь свой гигантский рост и, оперевшись руками на стол, наклонилась ко мне.