— Пожалуйста. Когда мы в ватербол играем во время купания и мяч улетает за буйки, ты же плывёшь за мячом, нарушаешь основное правило купания. И тебя никто за это не наказывает, потому что есть разница, из-за чего нарушаешь.

Дунин засмеялся:

— Мяч пропадёт. Если запретить его доставать, мячей не напасёшься!

— Может, и тут чего-нибудь пропадёт... Нам не видно, а Марина Алексеевна разбирается...

Игорь смотрел на море, думал о катере, на котором не поплывёт в Севастополь, и о Ларисе, которую завтра не увидит.

Он ещё не знал, а Дунин уже догадался, что завтра Лариса придёт на вокзал провожать ленинградский поезд.

Дунин думал, сказать другу об этом или не говорить, пусть лучше будет неожиданно. Решил, что, во-первых, неожиданно — это лучше, а во-вторых, ему будет упражнение на держание языка за зубами. Дунин любил задавать самому себе разные такие упражнения.

Он стойко исполнял своё упражнение на выдержку до самого утра, а после завтрака, когда отъезжающие атаковали автобус и они с Игорем обнялись на прощанье (Игорь в атаке не участвовал, сорок минут до Севастополя можно и постоять).

Дунин не выдержал.

— Лариске привет передай, — сказал он. Игорь выпучил на него глаза.

Дунин сказал с невинным выражением на лице, как о совсем обыкновенном и давно известном деле:

— Она придёт к поезду тебя провожать.

Игорь стукнул себя кулаком по лбу и кинулся в автобус.

1979