Согласно статье 79 ГПК РФ «При возникновении в процессе рассмотрения дела вопросов, требующих специальных знаний в различных областях науки, техники, искусства, ремесла, суд назначает экспертизу». Специалистами по применению положений закона «О противодействии экстремистской деятельности» являются не филологи, а юристы, в данном случае, сам суд. Следовательно, суд в нарушение статьи 79 ГПК РФ принял в качестве доказательства выводы специалистов, не обладающих специальными знаниями в данной области знаний — в области права. Это в свою очередь является грубым нарушением статьи 55 ГПК РФ, которая требует считать доказательствами только «полученные в предусмотренном законом порядке сведения», что является воплощением в ГПК РФ требования статьи 50 Конституции РФ: «2. При осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона». Закон не предусматривает получение заключений от экспертов, не обладающих специальными знаниями в той области, по которой они делают выводы, тем более, не предусматривает, чтобы эксперты делали выводы вместо суда.
Указания ответчиков на незаконность использования сведений, полученных с нарушением закона в качестве доказательств экстремизма: в заявлении об отводе эксперту (л.д. л.д. 173–174); в вопросах представителям прокурора, исчезнувшим из дела; в заявлении о недопустимости использования доказательств, полученных с нарушением закона (л.д. л.д. 100–101); в заявлении о вызове экспертов для допроса (д.д. 188) и в ходатайстве о назначении лингвистической экспертизы (л.д. 189), были проигнорированы судом.
Следовательно, заключения экспертиз, выводами которых суд сформулировал свое Решение, являются доказательствами, полученными с нарушением федерального закона, в связи с чем доказательствами быть не могут.
Таким образом, суд неправильно применил нормы процессуального права, что привело к неправильному разрешению дела.
В связи с незаконностью и антиконституционностью Решения суда, основываясь на статьях 29 и 50 Конституции РФ, на статьях 2, 8 и 13 закона «О противодействии экстремистской деятельности», статьях 55, 79, 195, 198 и главе 40 ГПК РФ, ПРОШУ: Решение Замоскворецкого суда от 24.11.08 о признании экстремистскими материалами подборки материалов, озаглавленной «Смерть России!», опубликованной в газете «Дуэль» в N 27(475) от 04.07.2006, в том числе письмо А.В. Дуброва «О матери» из данной подборки» отменить, дело передать для нового рассмотрения».
Наш адвокат Г.И. Журавлев дополнил мою жалобу своей жалобой со следующими доводами:
«Суд в своем Решении зачем-то дословно переписал и старую редакцию закона «О противодействии экстремистской деятельности» от 2002 г., и новую, но в резолютивной части Решения указал в качестве признаков экстремизма деяния, которые по новой редакции экстремизмом не являются, в частности:
— «подрыв безопасности Российской Федерации» в новой редакции закона от 2007 г. экстремизмом не является.
— «высказывания, призывающие к полному уничтожению Российского государства, как граждан еврейской, так и русской национальности» не являются экстремизмом ни в какой редакции и никогда ими не были.
В судебном заседании от 24 ноября 2008 г. заинтересованное лицо (Мухин Ю.И.) задал вопрос представителю истца (прокуратуры): «В своем Заявлении Вы упорно пользуетесь уже не действующей редакцией закона «О противодействии экстремистской деятельности» от 2002 г. В действующей редакции статьи 13 этого закона уже нет пунктов «а» — «в», а вы просите суд принять решение на основании этих пунктов. Гагаринский прокурор не признает редакции закона «О противодействии экстремистской деятельности» от 27.07.2007 г.?». Ответ: «Пользуемся всеми редакциями».
Суд нарушил конституционный принцип: «Если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон» (Статья 54 Конституции РФ), — и применил закон, не подлежащий применению».
Кроме этого, Журавлев сказал:
«Итак, статья 44 Конституции РФ устанавливает права автора статьи на его статью как интеллектуальную собственность: «Интеллектуальная собственность охраняется законом». Таким законом в настоящее время является часть 4 Гражданского кодекса. Статья 1226 ГК РФ устанавливает, что «На результаты интеллектуальной деятельности…признаются интеллектуальные права, которые включают исключительное право, являющееся имущественным правом, а в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, также личные неимущественные права…».
Гражданский кодекс статьей 1229 установил исключительное право автора: «Правообладатель может по своему усмотрению разрешать или запрещать другим лицам использование результата интеллектуальной деятельности…». А Замоскворецкий суд посягнул на это право Дуброва использовать свою статью внесением его статьи в список запрещенной литературы.
Право на защиту произведения от любого посягательства, способного нанести ущерб чести и достоинству автора (право на защиту репутации автора) — это личное неимущественное право Дуброва, и статья 1228 ГК РФ устанавливает, что «Право авторства, право на имя и иные личные неимущественные права автора неотчуждаемы и непередаваемы». А это значит, что эти свои права Дубров имеет право защищать только сам, либо поручить защиту своих прав своему представителю. Мы такими представителями Дуброва не являемся.
А Замоскворецкий суд даже не попытался привлечь Дуброва к участию в деле, даже не сообщил ему о том, что его дело будет рассмотрено.
Россия обязалась соблюдать Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод, а статья 6 этой Конвенции установила: «Каждый в случае спора о его гражданских правах…имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом…», — а так же: «защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника». Замоскворецкий суд лишил Дуброва этих прав, чем предоставил ему возможность обратиться в Европейский суд по правам человека с жалобой и получить с России компенсацию.
Но главное, конечно, это то, что статья 364 УПК РФ установила отмену Решения суда первой инстанции независимо от доводов кассационных жалобы, если суд разрешил вопрос о правах лиц, не привлеченных к участию в деле».
Итак, наши мотивированные доводы:
— выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела;
— не применил закон, подлежащий применению;
— оперся в своем решении на экспертов, не обладающих нужными знаниями, то есть неправильно применил нормы процессуального права;
— применил закон, не подлежащий применению;
— разрешил вопрос о правах лиц, не привлеченных к участию в деле.
По любому, подчеркну, по любому из этих доводов Решение Замоскворецкого суда подлежит отмене, а по последнему должно быть отменено вне зависимости от того, что в жалобе написано.
Прокурор, глядя стеклянными глазами в пространс?тво, заявила, что суд не сделал никаких нарушений и разрешил дело в точном соответствии со статьями 1 и 13 закона «О противодействии экстремистской деятельности».
(Порою мне кажется, что у юристов перед поступлением на госслужбу начисто ампутируют совесть.)
Мосгорсуд признал решение Замоскворецкого суда законным и оставил его в силе, то есть вместе с прокурором самостоятельно вернув в закон «О противодействии экстремистской деятельности» уже не существующий вид экстремизма «подрыв безопасности Российской Федерации» и собственную формулировку экстремизма: «высказывания, призывающие к полному уничтожению Российского государства, как граждан еврейской так и русской национальности». Наглейший судебный беспредел!
По второму делу — по прекращению деятельности «Дуэли», Мосгорсуд отложил слушание, вернул дело в Замоскворецкий суд, чтобы тот принял решения по замечаниям к протоколу, сделанным Г.И. Журавлевым.
Напомню, что теперь установленный вступившим в силу решением суда экстремизм статьи Дуброва никак не соответствует тому экстремизму статьи Дуброва, который доказывает прокуратура по моему делу в Савеловском суде.
