Локис с некоторым усилием вытащил нож из квадрата, большим пальцем обозначив место, по которое лезвие вошло в мишень.

– Ну и сколько?

– Сантиметра полтора, может, чуть больше, – сказал Володя, оценив на глаз, на какую глубину нож вошел в дерево.

– Отличный результат. А теперь сравните – насколько глубоко вошли в дерево ножи, которые бросал я.

Локис стал выдергивать ножи, брошенные человеком в камуфляже.

– Сантиметра три, не меньше, – смущенно сказал Володя, достав первый ножик. За первым последовали и другие, и везде результат был тот же.

– Ну вот, ваш товарищ убедился, и я думаю, вы вместе с ним, что проникающая сила правильно брошенного ножа в среднем в два раза больше, чем та, когда ножом просто бьют, держа его в руке.

– Круто! – согласился Локис. – А можно я попробую?

– Не можно, а нужно.

Локис взял ножик и приготовился к метанию.

– Я бы вам советовал подойти к стенду поближе.

– Почему?

– Я бросал с максимально возможного, во всяком случае для меня, расстояния, – расстояния, на котором гарантировано поражение, – пояснил инструктор. – Это примерно двенадцать метров. Оптимальное расстояние – от четырех до восьми метров. Только будьте осторожны – на таком расстоянии нож, ударившись, а не воткнувшись, может сработать как бумеранг.

Локис слегка покраснел, но окружающие этого не заметили. Он подошел поближе и, размахнувшись, швырнул ножик в стенд. Все случилось так, как и предполагал инструктор, – нож, ударившись о щит, отскочил назад, и Локис еле успел уклониться.

– Неплохо, – прокомментировал инструктор, – однако было сделано как минимум две ошибки. Прошу всех обратить внимание. Подойдите поближе.

Десантники сгрудились у стола.

– Не нужно сразу стремиться попасть в «яблочко» или пытаться выполнить бросок в полную силу. Вначале надо поставить бросок. Что для это нужно? Нужно научиться блокировать во время броска лучезапястный сустав. У вашего товарища кисть во время броска была подвижной. Итак. Первая ошибка – «хлест» кистью, и вторая – «провал» ножа, то есть его опускание ниже необходимой линии. Понятно?

– Так точно, – хором ответили сразу несколько десантников.

– Вам понятно? – спросил Анатолий Васильевич, глядя в глаза Локису. Володя не отвел взгляда. – Готовы к повторному броску?

– Так точно!

– Тогда встаньте в левостороннюю стойку. То есть левым боком к мишени. Возьмите нож за лезвие. На таком расстоянии он должен совершить в полете пол-оборота. Так! Левая рука выпрямляется в сторону мишени, правой рукой выполняется замах, нож на уровне головы или чуть выше.

Володя послушно выполнил рекомендации инструктора. Анатолий Васильевич продолжил:

– Помните об основном условии – полное блокирование лучезапястного сустава, нож и предплечье должны находиться на одной оси. Если этого не сделать – нож будет беспорядочно вращаться. Так. Хорошо. Ну что? Пробуйте!

Локис медленно замахнулся, сделал резкое движение, и нож через мгновение с силой воткнулся в деревянный квадрат.

Десантники одобрительно загудели.

– Отлично! – сказал инструктор. – У вас есть способности. В свободное время тренируйте стойку и замах. Бросать нож не обязательно. У вас все получится. А теперь, пожалуйста, следующий.

– Разрешите мне, Анатолий Васильевич, – не выдержал старший лейтенант, его не испугало даже то, что он может опозориться перед своими подчиненными.

– Пожалуйста, – одобрил инструктор, однако бросить нож Солодовникову не довелось. Старший лейтенант издали заметил приближавшийся к площадке «уазик», на котором ездил командир части, и отложил свое намерение до лучших времен.

Десантники, завидев командирскую машину, без команды вытянулись в струнку. Должно быть, что-то срочное и неотложное, раз к ним решил наведаться сам командир части.

– Локис! – крикнул полковник Гвоздев, высовываясь из окна. – Быстро в машину!

Когда Локис устроился на заднем сиденье, полковник сказал ему:

– Милиция тобой интересуется. Хотели пригласить тебя на очную ставку. Я настоял на том, чтобы ее проводили у нас.

В кабинете командира их уже дожидался молоденький старший лейтенант в милицейской форме. Рядом с ним сидела зареванная девочка в красной куртке.

– Этот? – спросил у нее милиционер, когда Локис с полковником вошли в комнату.

Девочка быстро глянула на десантника и опустила голову:

– Этот.

– Свидетельница утверждает, что именно вас она позвала на помощь возле строящегося дома на шоссе Энтузиастов позавчера вечером.

– Правильно утверждает, – спокойно ответил Володя.

– А что я могла сделать? – крикнула вдруг девочка. – Гоша дурной был, чуть что не так – меня кулаком в живот.

Она всхлипнула, шмыгнув носом, и опять опустила голову.

– Что случилось с Гошей? То есть с Георгием Овсянским? – спросил у Локиса милиционер, показывая фотографию лысого юнца.

– Упал, – коротко ответил десантник.

– Немудрено, – согласился следователь. – У него в крови целый коктейль из разных наркотиков был. А спутник его?

– Убежал.

– Если увидите его в городе – дайте нам знать.

– Если увижу прежде, чем он откуда-нибудь свалится, дам знать непременно, – пообещал Володя.

– У меня все, – сказал милиционер полковнику, поднимаясь из-за стола. – Пойдем, – тронул он за плечо девочку в красной куртке.

Уже попрощавшись и выходя из кабинета, следователь сказал:

– Побольше б таких парней, как этот. – Он указал на Локиса. – Тогда бы и у нас столько работы не было.

– У нас все такие, – буркнул полковник.

Долины и предгорья Гиндукуша – место, которое, кажется, создано специально для выращивания мака. Здесь он рос всегда. Местные жители применяют высушенный сок незрелых, еще зеленых головок мака прежде всего как лекарство – обезболивающее и снотворное средство. Местные врачеватели рекомендуют принимать отвар из головок мака при лихорадке. У афганских младенцев до сих пор можно видеть черные губы – матери мажут детям рот опийной пастой, и дети после этого не особо докучают своим родителям. Мак используют также для хозяйственных нужд: сухая трава идет на корм скоту, из семян варят мыло, из стеблей – красители.

Раньше много мака не требовалось – сеяли его в ограниченных количествах. В первую очередь всегда думали о том, как прокормиться и одеться. Основными культурами афганских крестьян были пшеница, рис, хлопок, а вовсе не мак. В качестве дурмана его здесь почти не употребляли – повсеместно сам по себе рос канабис – индийская душистая конопля, именно она служила обычно средством для поднятия настроения и улучшения аппетита. В Европе для этого традиционно используется спиртное, но в исламской стране алкоголь под запретом, потому анаша получила здесь широкое распространение.

Так было до 60-х годов прошлого века. В то время хиппи, прежде всего английские, устремились в поисках смысла жизни на Восток, в Индию и Непал. Как правило, маршруты «детей-цветов» проходили через несколько обязательных пунктов, одним их которых была столица Афганистана Кабул. Афганская одежда стала очень модной среди европейской молодежи, особенно зимние тулупы из овчины.

Но хиппи привлекали в Кабуле не столько национальный колорит и экзотика, а, прежде всего, доступность индийской конопли, курение которой у афганцев вовсе не считалось преступлением. Это обстоятельство особенно понравилось западной молодежи, бунтовавшей против размеренного буржуазного бытия.

Однако очень быстро хиппи сообразили, что в Афганистане доступен не только легкий конопляный наркотик, но и более серьезный, вызывающий более яркие галлюцинации, опиум. Появился устойчивый спрос, появилось и предложение. Площади под посевы мака стали расти. Резкий рост производства опиумного мака в Афганистане произошел в 1979 году, сразу после ввода советских войск в эту страну.

Вопреки распространенному мнению, моджахеды, сражавшиеся против «шурави», не особо-то и нуждались в дополнительных опиумных доходах. Щедрая помощь со стороны США, Китая, Пакистана и других стран в виде оружия, продовольствия и денег вполне обеспечивала потребности афганских партизан. Но поскольку слабая центральная власть контролировала лишь города, у контрабандистов оказались развязаны руки. В свою очередь, крестьяне, терявшие урожай зерновых из-за артиллерийских и ракетных обстрелов, авиационных бомбардировок и наземных рейдов советских войск, вынуждены были переключаться на более высокорентабельную культуру. Мак гораздо устойчивее к превратностям погоды, не боится засух, сажать его можно три раза в году, к тому же товарная стоимость его во много раз больше всех остальных продовольственных культур.