– Ты прекрасно знаешь, почему я принесла револьвер, – с улыбкой проговорила Айрис, – и я вовсе не намеревалась кого-либо убивать. Я просто хотела знать, что за маскарад ты затеваешь.

Откинувшись на спинку стула, он посмотрел на нее. Под его пристальным взглядом Айрис опустила глаза.

– Теперь ты все знаешь. Позволь детям принять участие в празднике, так они будут чем-то заняты и довольны, что вносят свой вклад в общее дело.

– Да, но им потребуются репетиции, – резонно заметила Айрис. – Нужен человек, который бы указывал, кому, где стоять, что делать, говорить. Нельзя ничего пускать на самотек.

– Нельзя, – согласился Адам. Подобная мысль явно не приходила ему в голову.

– Ну, раз ты заварил всю эту кашу, то тебе ее и расхлебывать.

– Я им помогу, – сказал он и немного погодя добавил: – Я всегда довожу дело, которое начал, до конца.

Они молча уставились друг на друга. Айрис почувствовала, как забилась на ее шее жилка, застучала в висках кровь, сердце колотилось все громче и громче.

– Ну, я пошла, – неуверенно сказала она.

Вместо ответа Адам поднялся из-за стола. Айрис тоже отодвинула стул, но едва она встала, как мощная рука Адама железным обручем обвилась вокруг ее талии и притянула к себе. Не дав ей времени на протесты, он приник к ее губам в страстном поцелуе.

С того дня в тоннеле прошло две недели. Губы его были все такими же неимоверно сладкими, нежными и ласковыми. Запустив пальцы в его густую шевелюру, Айрис притянула Адама ближе к себе. Она наслаждалась прикосновениями к завиткам волос на шее, ерошила их, пропускала сквозь пальцы. Пока я держу его, думала Айрис, он будет продолжать целовать меня. О, пусть этот поцелуй длится вечность!

То ли Адам прочел ее мысли-, то ли хотел того же, но он явно не собирался останавливаться. Его губы становились все более настойчивыми, твердыми, терзая ее рот в сладостной пытке наслаждения, не давая ни секунды покоя, а только требуя, требуя, требуя… Вскоре Айрис дрожала в его объятиях, охваченная неугасимым пламенем страсти. Обвив руками его шею, она прильнула к Адаму всем телом и закрыла глаза, смакуя каждый миг, как иссохшая пустыня наслаждается каждой каплей долгожданного ливня.

Адам слегка повернул голову.

– Айрис, – пробормотал он, обжигая дыханием ее нежную щеку, – открой глаза. Я хочу видеть в них себя. Я хочу, чтобы ты сама целовала меня, глядела на меня.

Медленно открыв фиалковые глаза, обрамленные шелковистыми черными ресницами, она взглянул на Адама сквозь дымку страсти, заволокшую ее разум. Адам. Резкие скулы и решительный подбородок были так милы ей… А глаза цвета неба и дождя, ярко блестевшие на смуглой коже!.. Губы мягкие, ласковые… обычно они бывали сурово сжаты в полоску. Тело сильное, твердое, с приятным ароматом мыла, лосьона и чего-то еще, присущего лишь ему, – запаха вольного ветра Невады.

– Я смотрю на тебя, – прошептала она.

– Ну, так поцелуй меня.

Снова запустив пальцы в гриву его волос, Айрис притянула Адама к себе. В ней проснулась новая Айрис, женщина, совершенно не похожая на библиотекаря из Миннеаполиса. Новая Айрис хотела этого мужчину, хотела никогда не прерывать их объятий и знала, что все так и будет. Она не отступит, не остановится, пока не получит того, чего хочет, пока она не…

Но все-таки какая-то частичка той, прежней Айрис Мерлин удержала ее от опрометчивого шага, вновь вернула сознание.

Да, поцелуи с Адамом Фримонтом сладки, твердила она, но нет в мире ничего опаснее этой сладости.

Опустив руки, Айрис отстранилась и, когда Адам попробовал ее удержать, напряглась, приготовившись к отпору. Видимо, Адам почувствовал произошедшую в ней перемену, поскольку тоже разжал объятия и отступил.

Какое-то время они просто стояли и смотрели друг на друга.

Я не хочу тебя. Ты мне не нужен. Ты мне никто. Эти магические слова Айрис повторяла каждому, осмелившемуся слишком близко подойти к ней, но, как ни старалась, не смогла выговорить их сейчас, стоя перед Адамом Фримонтом. Они всегда ей помогали, но только не сейчас.

– Извини, – наконец выговорил он. Видя, что Айрис не собирается ничего объяснять, судорожно вздохнул и, повернувшись к столу, начал убирать тарелки. – Прости, больше это не повторится.

А Айрис смотрела на него. Господи, как все перепуталось. Ведь это она остановила его. Отвергла его. А у нее такое чувство, будто он у нее перед носом захлопнул дверь.

– Не отворачивайся от меня, Адам, пожалуйста, не отворачивайся! – робко дотронувшись до его плеча, попросила она.

Мускулы под ее рукой моментально окаменели, но Адам стоял с тарелкой в руках и не оборачивался.

– Чего же ты от меня хочешь?

– Повернись ко мне. Скажи, что все в порядке. Пожалуйста, только не поворачивайся ко мне спиной.

Тарелка с грохотом упала на пол, разлетевшись на две части. Адам резко повернулся к ней.

– Далеко не все в порядке, – сказал он жестко. – Тысяча чертей, Айрис, ты что, слепая?! Мы самая неудачная пара из всех, какие только существуют. Я хочу тебя, ты хочешь меня, но никому из нас этого недостаточно.

Айрис, убрав руку с его плеча, отшатнулась в испуге.

– Да, да, я безумно хочу тебя. – (Каждое слово заставляло Айрис вздрагивать, словно от удара кнута.) – Я так хочу обладать тобой, что при одном взгляде на тебя становлюсь больным. Я знаю – о, как хорошо я это знаю! – что ты никогда не будешь моей, но хочу тебя с первой минуты, с первого взгляда. Я никогда в жизни ничего подобного не испытывал. Ну, довольна? Это тебе не терпелось услышать?!

– Нет, – прошептала растерявшаяся Айрис. – Нет.

– Я гадал, – безжалостно продолжал Адам, – знаешь ты об этом или нет. Ты всегда в последний момент отказываешься, ведь так? Ты любишь говорить «нет». Распаляешь мужчину, целуешь, стонешь от наслаждения, но в решительный момент отталкиваешь и уходишь с оскорбленным видом…

– Перестань! – воскликнула Айрис.

– О, Господи! – прошептал он. – Я не хотел этого говорить. Прости меня.

– Это неправда, – потрясенно бормотала Айрис. Ни за что не хотела бы она заплакать перед ним, но горло сдавила судорога, а глаза наполнились слезами. – Нет. Я не распаляла тебя. И мне вовсе не нравится видеть тебя несчастным. И почему ты считаешь, что мы самая неподходящая пара?

– Ты и сама так думаешь.

– Вообще-то я об этом не думала, – солгала Айрис.

– Мы с тобой две стороны одной медали. Ты боишься рисковать, однажды обжегшись, отказываешься от моей любви. Я же совершенно иной. Я не был, отвергнут. Я был любим… Только это не была настоящая любовь, – после некоторой паузы снова заговорил он. – Обоюдное желание, слияние двух тел – вот реальность, доставляющая наслаждение обоим. А романтика и разговоры о возвышенной любви под звездами… В конце концов, это кончается скандальным разводом, когда каждая тряпка делится пополам, и ненавистью, сжигающей человека изнутри. Я уже прошел через это и не желаю повторения. Никогда.

Долгое время оба молчали. Потом Адам, подняв с пола осколки, попытался их сложить.

– Я никогда никому не говорил об этом. Ни одному человеку. Даже сам себе.

– Я никогда не думала о том, что… ну, что ты сказал обо мне. Знаешь, ты в чем-то прав. Я просто никогда не осознавала…

– Мне кажется, нам пора. Тебя подвезти?

– А ты едешь?

– Да. Инвесторы из «Золотой Долины» ждут результата новых проб. Мы договорились встретиться в девять вечера.

– А меня ждет Лена, – попыталась улыбнуться Айрис. – Но я прогуляюсь пешком, проветрю голову.

Потому что если я сяду с тобой в «Эсмеральду», добавила она про себя, где в тесной кабине мы будем только вдвоем, то опять потеряю голову… – He пойду сегодня искать. Если ожерелье там, дно будет там и завтра, – вслух сказала она.