Если бы она действительно считала, что миссис Берли срочно нуждается в ее присутствии, Джудит немедленно села бы на один из регулярно курсирующих пароходов. Но письмо лишь утвердило ее во мнении, что пожилая дама переживает один из приступов жалости к самой себе. И потом, Джудит вовсе не хотела уезжать. А решение ее тети остаться с полковником и пойти с ним под венец, как только позволит ее здоровье, делало присутствие Джудит в Ледисмите оправданным. Воображая, как армейский капеллан будет совершать церемонию, Джудит не могла не помечтать и о своем соединении с Алексом.

Она так глубоко задумалась, что чуть не столкнулась с каким-то человеком, только что вышедшим из магазина. Только его движение помогло избежать этого. Джудит отступила назад, пораженная, и почувствовала слабость, когда он взял ее за руки, чтобы поддержать.

– Алекс! Я думала о… – она смутилась. – Трудно привыкнуть к такому оживленному движению. Город так долго был тихим.

– Да, – согласился он, потом спросил: – Как ты, Джудит?

– Прекрасно.

– А тетя Пэн?

– Поправляется с каждым днем. Хотя ее левая нога, к сожалению, так никогда и не окрепнет.

– Как печально слышать это. Мне уже давно следовало навестить ее… но ведь ты знаешь, как это бывает.

Она внимательно посмотрела на него.

– Ты был очень занят. Тебе по-прежнему поручают все мыслимые и немыслимые задачи?

Он усмехнулся:

– Уже нет. У меня есть серьезная отговорка.

– Да уж конечно. Как твоя нога?

– Напряжение мышц спадает. Последние дни хожу с большей легкостью.

– Я рада.

Внезапно оказалось, что говорить больше не о чем. Но посланная свыше встреча не должна вот так пропасть. Ей представилась великолепная возможность самой, без участия тети и ее друзей-офицеров восстановить их отношения.

– Наш разговор напоминает медицинский бюллетень, – быстро произнесла она, – а мне хочется узнать и о многом другом. У тебя есть время?

– Ну… я…

– Я уверена, что ты можешь уделить мне пятнадцать минут. Нейлу это всегда удается, да и полковник серьезно занят. Когда я уходила, они с тетей Пэн пили чай. Просто удивительно, как часто теперь его обязанности приводят его к нашей двери.

Он улыбнулся ее словам, и словно солнце прорвалось сквозь зимние тучи. «Я так люблю его! Как он может не видеть этого?» С момента его появления в Ледисмите она виделась с ним довольно часто, но никогда вот так, наедине. Он больше не был таким агрессивным, на смену этому пришла осторожность. Но она знала: одно неверное слово – и он снова бросится в атаку.

– В лице тети Пэн наш доблестный полковник встретил себе достойную пару – решительную и живую леди, если не сказать больше, – заметил Алекс с улыбкой. – Офицеры подтрунивают над стариной полковником, – сказал он, – но, к его чести, он сносит все как мужчина.

– Как это жестоко с их стороны, – посетовала Джудит. Она была согласна обсуждать все что угодно, лишь бы удержать его. – Но так приятно сознавать, что они оба воспряли духом. И выглядят они гораздо лучше.

Его брови взметнулись.

– Опять медицинский бюллетень?

Она засмеялась, и тут же у нее перехватило дыхание.

– Прости. Обещаю больше не говорить ничего подобного.

Он окинул улицу равнодушным взглядом:

– И далеко ты идешь?

– В школу, – быстро солгала она, потому что сейчас это было самое удаленное от них место. И, не давая ему возможности передумать, она двинулась мимо магазинов по настилу улицы. – Она снова открыта, и я пообещала как-нибудь утром заглянуть туда.

Он не сделал попытки предложить ей руку, и они так и шли порознь – он лишь брал ее за локоть, помогая преодолеть ступеньки, потом отпускал руку.

– Где твоя лошадь? – спросила она.

– В конюшне. Мне предписано как можно больше ходить пешком. Сейчас, когда похолодало, это доставляет определенное удовольствие.

– Значит, велосипед все-таки не пришелся тебе по вкусу?

Это было сказано лукаво и с долей дерзости, но он бросил на нее такой взгляд, что она задохнулась.

– А что ты об этом знаешь?

– Только то, что и все, – последовал краткий ответ. – Подобные случаи неизбежно привлекают внимание, а ты прекрасно знаешь и сам, как быстро в этом городе рождаются слухи.

– Да, – он глубоко вздохнул. – Думаю, что мое мнение о велосипедах не изменится в лучшую сторону. Преодолеваешь небольшое расстояние за длительное время и затрачиваешь при этом максимум усилий.

– И максимум решительности, по моему мнению. Все были поражены, получив сообщение, что ты присоединился к прорывающему осаду отряду. Говорили, что почти невероятно, чтобы два человека смогли покрыть такое расстояние на велосипедах.

– Так и есть, – коротко сказал он. – Нам помогли. Они свернули за угол и остановились, чтобы пропустить проезжавшую повозку.

– Нейл что-то говорил о фермере-англичанине, который одолжил вам лошадей, дал еды и оружие. Какое счастье, что вы его встретили.

– Совершенно верно.

Он не отрывал взгляда от дороги перед ним.

Джудит говорила быстро, боясь, что любая пауза в разговоре послужит для него предлогом откланяться, сославшись на какое-нибудь поручение.

– Почему ты пошел на это, Алекс? Ведь ты всегда ненавидел армию… ремесло солдата?

Он по-прежнему глядел вдаль.

– Еще больше я ненавидел положение пленника.

– Тетя Пэн тоже так сказала.

– Да? Как хорошо она все понимает. Почувствовав прилив смелости, она продолжала:

– Нейл сказал, что ты принял участие в страшном сражении, где и получил эти ранения, из-за которых тебя хотели отправить домой. Ты ведешь себя не так, как человек, не желающий иметь ничего общего с армией, и не очень-то торопишься расстаться с ней.

Он ничего не сказал в ответ, только прищурился на солнце, словно и сам хотел найти разгадку. Внезапно она почувствовала, что он отдалился от нее. Она сделала еще одну попытку:

– Это действительно было так страшно, как рассказывает Нейл?

– Спайонкоп? Да.

Не сговариваясь, они остановились и на миг позабыли о полных суеты пыльных улицах. Джудит смотрела на его лицо и читала по нему все то, что он скрывал с того времени, как очнулся на горе в ту звездную ночь.

– Я никогда не смогу забыть этого. До того дня я не понимал внезапности смерти. Она врывается в разговор, который никогда не будет закончен, на одних лицах она оставляет улыбки, на других – недоумение. Взрыв снаряда в одно мгновение уносил жизни шести или семи человек—секунду назад они были полны жизни, секунду спустя они превращались в бесформенные куски мяса.

Он говорил с такой силой, что она почти ощущала его потрясение. Черты лица Алекса стали еще резче, с тех пор как она увидела его въезжающим в город с отрядом, снявшим осаду. Этот человек вырвался из своей внутренней тюрьмы, и Джудит страстно хотела разделить с ним его свободу.

– Но я не подозревал и о медлительности смерти, – продолжил он. Казалось, он забыл, кто она такая. – Некоторые лежали там весь день и всю ночь, пока она, смилостивившись наконец, не отпускала их. – Он все больше погружался в свои мысли. – Жизнь становится немыслимо дорогой, когда ее вот-вот должны у тебя забрать… фальшь исчезает, остается истина. Мне посчастливилось – другие поняли это слишком поздно. – В этот момент он вернулся с далекой горы и снова стал тем человеком, что стоял перед Джудит. Он нахмурился сильнее: – После Спайонкопа никто не сможет, вернувшись в Англию, зажить прежней жизнью. Он никогда не освободится от этих воспоминаний.

Зачарованная человеком, раскрывшимся перед ней, Джудит и сама потеряла ощущение времени, пока мимо не проехала группа всадников, взметнув пыль, от которой запершило в горле. Она закашлялась, и Алекс, увидев неподалеку под деревьями скамейку, отвел ее туда – в тень, на чистый воздух.

– Прошу прощения, – сказала она, поднимая глаза с выступившими от кашля слезами, – мне следовало бы привыкнуть к подобному после всех событий.

Он казался озабоченным.