Алекс наклонился вперед:
– Насколько мне известно, именно это бурам и надо, тетушка Пэн. Скотоводство – основа жизни буров. Еще сто лет назад голландцы специально переселились на север, чтобы жить подальше от англичан. Это простой народ, народ фермеров… Трансвааль показался им идеальной землей для скотоводства: широкие просторы, богатая природа, здоровый климат. Каждый поселенец имел возможность обустроить достаточно большую ферму—к тому же на приличном расстоянии от ближайшего соседа, чтобы не мозолить ему глаза понапрасну… Разводить скот, обрабатывать землю, растить детей—вот и все, что нужно было этим бурам. Естественно, им не понравилось, когда те люди, от которых бежали их предки, пришли и в этот райский уголок.
– Но английские золотоискатели не посягают на фермы и пастбища буров, – попыталась возразить миссис Девенпорт. – Пусть каждый занимается тем, что ему по душе. Ведь никто не угрожает жизни этих голландцев.
– Дело не в угрозе жизни как таковой, – проговорил сэр Четсворт. – Буры чувствуют угрозу их образу жизни. Видишь ли, Пэнси, эти голландцы – религиозные фанатики. Они стремятся буквально исполнять ветхозаветные заповеди.
– Хм, – ухмыльнулась миссис Девенпорт. – Если они так почитают Священное Писание, то почему же они так дурно обращаются с туземным населением? Разве это христианский подход? Если ты по-настоящему веруешь во Христа, то должен видеть в каждом человеке своего брата. Разве это не так?
– Оказывается, ты тоже идеалистка, тетушка Пэн, – вступила в разговор Джудит. – Хорошо нам с тобой сидеть в этой гостиной и рассуждать о высоких материях. Увы, простым людям приходится думать о том, как выжить. Им приходится быть эгоистами.
– Позволю себе не согласиться с твоим мнением, – возразил Алекс. – Я как раз убежден в прямо противоположном: чем беднее человек, тем легче ему поделиться со своим ближним… Напротив, чем человек богаче, тем он более жаден: он изо всех сил цепляется за свои акры земли, за свои поля, за свое золото… Он начинает панически бояться ближних, рассматривая каждого из них как потенциального грабителя… Нет, те, кто находится «внизу», гораздо добрее и отзывчивее, и мы можем лишь позавидовать им: ведь именно такие люди могут быть поистине счастливыми.
– Ты становишься философом, Александр, – с саркастической улыбкой процедил сэр Четсворт. – А между тем я глубоко убежден, что людям нашего круга следует побольше думать о том, как достойно прожить свою жизнь, не погрязши в болоте распутства.
В гостиной воцарилась гнетущая тишина. Алекс уставился на висевшую на стене картину Гейнсборо с таким видом, словно видел ее впервые.
– Если жителям Трансвааля так и не удастся преодолеть свой эгоизм, – проговорила наконец миссис Девенпорт, – война неизбежна. И рисковать жизнью тогда придется именно таким молодым людям, как Александр. Как тебе кажется, Четсворт, воевать – достойное дело?
Джудит слушала, затаив дыхание. Как восторгалась она сейчас своей теткой, ее умением сказать именно то, что требовалось в данный момент, не боясь вызвать недовольства сурового сэра Четсворта. Взгляд ее снова остановился на Алексе – он казался ей таким непонятным, таким неприступным. Неужели она сможет когда-нибудь научиться понимать его?
– Только и разговоров, что о войне! – воскликнула миссис Берли. – Иногда мне начинает казаться, что те, кто распространяет эти слухи, делают это специально для того, чтобы привлечь к себе внимание публики! Но какой ценой!
Миссис Берли окинула сестру холодным взглядом: – Не будь столь наивной, Алисия. Во-первых, ситуация в Трансваале стала сейчас слишком серьезной, а во-вторых, военные приготовления не могут пройти незамеченными.
Сэр Четсворт чувствовал себя явно неуютно и сурово поглядывал на Алекса. Наконец, откашлявшись, он проговорил:
– Смею предположить, что Джудит приехала в Холлворт вовсе не для того, чтобы весь вечер просидеть в гостиной. Не хочешь ли ты показать ей розовый сад, Александр?
Напряженная тишина, воцарившаяся в комнате, была прервана миссис Берли, которая воскликнула с нервным смешком:
– Действительно, Алекс, это было бы очень мило с твоей стороны! Ведь Джудит просто без ума от роз, не так ли, дорогая?
У Джудит перехватило дыхание, она вспомнила слова тети Пэн: «Я хочу, чтобы ты поняла, что Александр вовсе не хочет на тебе жениться. Отец просто загнал его в тупик…» И вот этот момент наступил. Сэр Четсворт дал ясно понять своему сыну, а также остальным присутствующим, что именно сейчас должно быть сделано официальное предложение, после чего можно будет официально заявить о помолвке.
– Тебе нужна накидка? – услужливо спросил Алекс, подходя к девушке. В его зеленых глазах Джудит прочитала какую-то скрытую издевку.
– Накидку? В теплый июньский вечер? Да что ты! – холодно ответила она.
Они молча вышли из гостиной. Солнце медленно склонялось к горизонту, окрашивая в нежно-розовый цвет небольшие перистые облачка – следующий день обещал быть таким же жарким… Что может быть лучше теплых июньских дней в старой доброй Англии? Вечерний воздух был наполнен ароматом жимолости, отзвуками веселого смеха, доносившимися откуда-то из-за ограды. Где-то неподалеку в сельских домах хозяйки пекли в больших печах свежий, покрытый хрустящей корочкой хлеб; собаки с радостным лаем гонялись за своими собственными хвостами, а проворные полосатые кошки преследовали в высокой траве мышей-полевок, спешивших к своим норкам с очередной добычей. Крестьяне возвращались с полей, и юные девушки повязывали на головы платочки в горошек, в которых несколькими часами раньше они несли своим отцам обед – хлеб и сыр… Лето было в самом разгаре!
Алекс и Джудит медленно прошли по теплым, нагретым солнцем каменным плитам открытой террасы и спустились по широкой старой лестнице на бархатную зеленую траву парковой лужайки, на которую еще не успела лечь прохладная вечерняя роса. Холлворт простирался перед ними во всей своей красе, – садящееся солнце окрасило в багровый цвет стены далеких конюшен. С той стороны до ушей молодых людей донесся окрик конюха, загонявшего лошадей в стойла, потом – глухой всплеск ведра, опустившегося в колодец.
Джудит вдруг почувствовала, что к глазам ее подступили слезы. Какое-то незнакомое прежде чувство рождалось в ее душе. Она с умилением и любовью смотрела вслед стайке птиц, летевшей к своим гнездам. Вековые дубы, шелестевшие своей густой листвой на краю лужайки, казались ей такими красивыми! Из-за угла флигеля на усыпанную мелким гравием дорожку выкатился яркий цветной мяч, и буквально через мгновение вдогонку за ним выскочил мальчишка, по всей вероятности сын кухарки. Крепко прижав мяч к груди, он вприпрыжку побежал обратно, на кухню. Мальчугану было от силы пять-шесть лет, а дубам уже сотни лет, но они будут стоять здесь и тогда, когда этот мальчик состарится и станет прахом, покоящимся в этой земле, в земле родной Англии. Или в какой-нибудь далекой и незнакомой стране, если ему суждено будет пойти в солдаты.
При этой мысли Джудит очнулась и, резко обернувшись, посмотрела на Алекса: молодой человек остановился и тоже внимательно смотрел на нее.
– По-моему, это место идеально подходит для выполнения ритуала, – проговорил юноша. – Как тебе кажется?
Застигнутая врасплох, Джудит поняла, что они уже дошли до розового сада, за все это время не проронив ни единого слова. Алекс указал рукой на садовую скамейку. Перед Джудит стоял человек, который «вовсе не хотел на ней жениться». Да, она прекрасно понимала, что он привел ее в этот сад лишь потому, что не мог ослушаться сэра Четсворта, – и все же до последней секунды он вел внутреннюю борьбу, сопротивляясь отцовской воле… Только сейчас до нее дошло, с каким трудом давался ему каждый шаг по тропинке фамильного парка.
Джудит продолжала стоять, словно не замечая приглашающего жеста Алекса. О, если бы он только знал, что одного его слова достаточно для того, чтобы она бросилась со всех ног туда, куда он скажет. Но он не должен догадываться об этом!
