— Слушаю.

— Александр Никитич, — услышал он могучий капитанский бас. — Зайдите ко мне, пожалуйста.

— Есть, — отозвался Аракелов и дал отбой.

По дороге к капитанской каюте он размышлял, зачем он понадобилс мастеру. Удивляло и само обращение — на «вы». Обычно кэп без зазрени совести «тыкал», по старой памяти называл Аракелова духом, начисто игнорируя то обстоятельство, что вот уже пять лет, как он ни разу не ходил вниз, разве что с аквалангом или в покойной гондоле батискафа: увы, сорок пять лет — предел для батиандра. Правда, иногда, снисходя к новому, начальственному аракеловскому положению, мастер широким жестом производил его в «обердухи». Но и Аракелов в долгу не оставался и запросто (без свидетелей, разумеется) именовал капитана Ягуарычем.

Аракелов постучался и в ответ на негромкое «Войдите» распахнул дверь капитанской каюты.

Кроме Ягуарыча, начальника экспедиции Зададаева и Альперского, здесь были еще двое: караурец, которого Аракелов уже видел однажды на «Руслане», и европеец с тоскливо-мечтательной физиономией.

— Ну вот, теперь все в сборе. — Капитан поднялся из кресла, оба незнакомца тоже. — Позвольте представить, начальник подводных работ экспедиции, доктор биологических наук Александр Никитич Аракелов, прошу любить и жаловать. В недавнем прошлом батиандр, один из лучших в стране. А это, Александр Никитич, наши гости — господин Хироа, заместитель морского министра республики… — Караурец просиял улыбкой и сдержанно поклонился… — и Геннадий Игнатьевич Бельков-Моржевский, наш консул в Западном Самоа, а также на островах Тонга, Фиджи и Караури по совместительству. Я ничего не перепутал?

— Никоим образом, — отозвался мечтательный консул. — Рад, очень рад, — проговорил он, вяло пожимая руку Аракелову, и снова стек в кресло. Казалось, он вот-вот заснет.

— Итак, мы можем приступить к делу. — Капитан жестом указал куда-то в сторону столика на колесах, уставленного бутылками и высокими коническими стаканами дымчатого стекла; в центре возвышалась громоздкая холодильна фляга «Снегурочка», наполненная (знал по опыту аналогичных приемов Аракелов) отменным клюквенным соком. Ситуация получилась несколько двусмысленной, и Аракелов с трудом подавил улыбку. Альперский же как ни в чем не бывало подцепил Своей длиннющей ногой столик, подтащил поближе и пояснил:

— Учтите, у нас здесь полное самообслуживание. Так что предлагаю проявить разумную заботу о себе… — и, подавая пример, раскупорил бутылку «Яффы».

Аракелов плеснул себе соку из «Снегурочки», выхватил горький индийский тоник, потом итальянский ситронад, смешал все это, добавил льду и, отхлебывая потихоньку, покойно устроился в кресле и стал ждать дальнейшего развития событий.

— Господа, — начал Хироа, — правительство Демократической Федеративной Республики Караури уполномочило меня обратиться к вам с просьбой следующего содержания. Два года тому назад вами была доставлена в Папаленим тунцеловная шхуна «Вахине Меа», обнаруженная в открытом море в точке с координатами… — Он скосил глаза на лежащий перед ним блокнот. Капитан кивнул: в судовом журнале координаты были отмечены и без того. — Должен признаться, это уже не первый случай бесследного исчезновения или странной гибели экипажа на судах, совершающих плавание в наших водах, хотя, с другой стороны, нельзя сказать, чтобы подобные происшествия носили характер регулярный. Первоначально мы предполагали, что «Вахине Меа» и три других судна, экипажи которых загадочно пропали за последние десять лет, подверглись пиратскому нападению. Однако ни разу суда не были ограблены — полностью или частично. Скрупулезное расследование, проведенное соответствующими службами республики, не дало никаких результатов. Остается предположить, что события эти имеют какую-то иную причину. Именно в этой связи мы и просим помощи у советских ученых.

Капитан и Зададаев переглянулись. Аракелов понимал их: впутываться в подобную историю было бы слишком рискованно. К тому же у «Руслана» есть своя утвержденная программа, и отступать от нее нельзя — слишком многое здесь завязано в единый узел… Интересно, как они будут открещиваться?..

— Мы были бы рады помочь коллегам из дружественной страны, но, — широко развел руками Зададаев, — к сожалению, экспедиция связана жестким графиком работ. Самым резонным, очевидно, будет обратиться с этой просьбой не к нам, а в Академию наук, чтобы в программе любой следующей экспедиции, может быть, нашего же «Руслана», эти исследования были предусмотрены как плановые. Мы все нимало не сомневаемся, что такое решение будет незамедлительно принято.

— Безусловно, — кивнул капитан. — Не исключено даже, что может быть создана совместная научная комиссия двух наших стран.

— Понимая сложность вашего положения, именно с этого мы и начали. — Заместитель министра радостно улыбнулся и посмотрел на консула-совместителя, безмятежно дремавшего в кресле.

— И вам, товарищи, предложено решать эту проблему самим, на месте, исходя из реальных ваших возможностей, — закончил тот, и Аракелов не мог не восхититься умением сочетать тропическую дремоту с недреманным бдением. Он от души посочувствовал Зададаеву с Ягуарычем, еще бы — без меня мен женили…

Однако мастер отреагировал с завидным хладнокровием:

— Раз так — мы, конечно, постараемся изыскать возможности. По крайней мере, для предварительной рекогносцировки. И, думаю, изыщем. Не так ли, Константин Витальевич?

— Так, — кивнул Зададаев. — Хотя задачка, скажу я вам, типа «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что»… Что ж, подумать надо.

— О, конечно же, конечно же, — улыбчивый караурец был воплощенное понимание. — Само собой, любое решение требует раздумия и обсуждения. Я хочу только напомнить, что задача эта имеет для нас жизненно важное значение, ибо связана с обеспечением безопасности судовождения, хотя и вне территориальных вод республики, но в зоне ее хозяйственных интересов…

— Я могу обещать лишь одно — сделать все, что в наших силах. — Зададаев постарался найти предельно осторожную формулировку, ибо не в его привычках было выдавать векселя, не имея твердого обеспечения.

— Это уже много. Это очень много, ибо мы глубоко уважаем науку вашей страны и верим в ее огромные возможности, — поклонился гость.

Деловая часть разговора, собственно, на том и закончилась. Капитан дружески проводил гостей.

— Ну и что ты об этом думаешь, Саша? — поинтересовался Зададаев, наливая себе сбитня из представительского капитанского фонда и подмигива при этом Аракелову. — Что делать будем?

— Э-э, Витальич, так дело не пойдет. С больной головы да на здоровую — нехорошо это. Ты скажи, а я послушаю.

— Пилатист, — ухмыльнулся Зададаев. — Каков, а? — обратился он к Альперскому, приканчивавшему тем временем четвертую чашку кофе. — Кстати, много кофе вредно, учти. Но это так, между прочим. Всерьез тобой эскулапы заниматься будут, не я. А вот что с ним будем делать? — кивнул он на Аракелова.

— Что, что… Ему и поручим, вот что. Сейчас по программе на три недели подводных работ нет. И пользы нам с него, что с козла молока, — Альперский хитро ухмыльнулся. — Оставим его здесь, а по пути на Факарао подберем. Устроим тебе маленькие каникулы на Караури, Шурик. Рад небось?

Аракелов аж задохнулся от возмущения. Чего-чего, но такого предательства со стороны Генриха он не ожидал. Однако все его аргументы разбились о мгновенно сформировавшийся единый фронт Зададаева, Альперского и примкнувшего к ним Ягуарыча. В итоге остаток вечера и часть следующего дня «мозговой трест» экспедиции обсуждал, с какого конца браться Аракелову за это безнадежное дело. Впрочем, именно безнадежность предприятия в конце концов заставила Аракелова не только смириться со своей участью, но даже увлечься предстоящей миссией: и то сказать, уж коли влип он в свое время в эпопею Великого Морского Змея, почему бы не попытаться теперь раскусить тайну «Вахине Меа»…

Кончилось тем, что два дня спустя, когда «Руслан», с грохотом выбрав якоря, стал медленно двигаться к выходу из бухты, Аракелов смотрел ему вслед с Папаленимской набережной. Смотрел до тех пор, пока белоснежный силуэт судна не скрылся за скалистым изломанным контуром далеко врезающегося в море мыса Хопфул. Потом Аракелов повернулся и посмотрел на город. Выстроившиеся вдоль набережной высокие — по здешним меркам — дома закрывали перспективу; за ними, вдалеке, на ажурной мачте станции релейной спутниковой связи, вечерний бриз чуть полоскал бело-красно-черно-зеленое полотнище национального флага.