Литмир - Электронная Библиотека

— Для точности — на двадцать восемь.

— Какая разница? Ну разве это не есть невезение, Мэтью?

В кабинете за неплотно прикрытой дверью переливчато зазвонил телефон.

— Простите, Орсон, — сказал Захаров и, опершись на подлокотники, с усилием встал. — Я сейчас.

Янг посмотрел ему вслед. Стареет адмирал… Хотя Захаров вот уже двадцать лет не был адмиралом, Янгу почему-то хотелось называть его именно так. Сколько же ему лет? За семьдесят, это Янг знал. И хорошо, если не семьдесят пять. Пора бы и на покой. Только жаль, когда на покой уходят такие люди. А могут ли такие люди уйти на покой? Они всегда найдут себе дело…

Захаров вернулся минут через шесть-семь. Лицо его странно построжело и осунулось.

— Что с вами, Мэтью? — обеспокоенно спросил Янг. — Вам плохо? Врача?

— Нет, ничего. Я уже принял все, что нужно. Знаете, что такое невезение? Это когда для принятия батиандра посылают роторную шхуну, которая вопреки всем прогнозам попадает в штилевую полосу. И у которой слабенький вспомогач с питанием от солнечных батарей. И которая успеет лишь к тому моменту, когда у батиандра выйдет не только желтое, но и красное время. Вот так.

— И «Хасс» меняет курс? — не смог скрыть радости Янг.

— Нет, Орсон. «Хасс» всего-навсего бывший авианосец, а не самолет. Он может выжать тридцать два узла. Ну тридцать пять — на пределе. И дойти за сутки. Опоздав на восемь часов.

— Узелок, — Янг присвистнул. — И что теперь?

— У Океанского Патруля в пределах досягаемости судов, способных принять батиандра, нет.

Захаров тяжело опустился в кресло. При взгляде на него Янгу стало больно.

— Вот что, — сказал он, подумав. — Вы можете организовать мне полчаса связи?

— Извините, Орсон, но сейчас не до ваших очерков. Все каналы забиты — надо выручать батиандра. Это прежде всего.

— Я знаю, — Янг поднялся, прошелся по каюте. — И связь нужна мне не дл очерка.

Захаров удивленно посмотрел на него.

— Я не хочу пока ничего объяснять, Мэтью. Можете вы поверить мне на слово и организовать связь?

— Сейчас, — сказал Захаров. — Попробую.

Связь Янг получил через десять минут — адмирал умел быть оперативным. Первым делом Янг связался с брисбенским филиалом своей фирмы. Это заняло восемь минут. Потом — с главной редакцией в Монако. Еще девять. Наконец, с «Линдстрем Марин Сервис Компани». Здесь разговор был короче — хватило трех с половиной. Всего он уложился в двадцать минут тридцать секунд — знай наших, журналисты морякам в оперативности не уступят.

Когда Янг вернулся в гостиную, Захаров сидел в кресле, откинувшись на спинку и прикрыв глаза. В девственно-чистой хрустальной пепельнице на столике лежали две порожних ампулы для безукольных инъекций.

— Ну вот, — сказал Янг, — разве ж это невезение? Это так, недоразумение.

Захаров вскинул глаза:

— То есть?

— Через шесть часов в точке рандеву будет гидроплан. Знаете, из этих ныряющих монстров…

— Знаю, — улыбнулся Захаров. — Приняты на вооружение в одиннадцатом году. «Ллир», «Си дэймон»…

— Вот-вот. Он доставит бароскаф. И примет вашего батиандра. Нужно только сообщить в «Линдстрем Марин Сервис» координаты точки рандеву. И куда батиандра доставить. Они ждут. Как видите, и пресса кое-что может. Вечная история Ливингстона и Стенли…

Захаров встал и направился в кабинет. Но, сделав два шага, остановилс и подошел к Янгу, положил ему руку на плечо:

— А знаешь, сынок, из тебя все-таки получился бы отличный моряк. Эх ты, Стенли…

— Не знаю, — пожал плечами Янг. — Зато уверен, что счет «Линдстрем Марин Сервис» выставит Океанскому Патрулю. По экстренному тарифу, заметьте. Но с этим вы разбирайтесь сами.

— Разберемся, — засмеялся Захаров. — Это нам что щенка подковать.

Пока Захаров из кабинета говорил с кем-то по телефону, Янг смотрел на его мощную спину и мучительно силился понять, зачем надо подковывать щенков. Нет, все-таки русские — загадочный народ…

5

Монотонная часть аракеловского похода кончилась. Два часа назад он перевалил через край окаймлявшего рифтовую долину хребта и углубился в провинции склона, двигаясь на запад-юго-запад — почти перпендикулярно прежнему направлению. И вот, наконец, его сонар нащупал характерный профиль Шалаша — двух подпирающих друг друга огромных, в сотню квадратных метров, а то и больше, каменных плит. Здесь он оставил свой «кархародон». Дальше предстояло добираться вплавь: если Душман действительно отсиживается там, где Аракелов рассчитывал его найти, и если он не совсем потерял бдительность, что маловероятно, хитрая эта лиса, Душман, то начиная с этого места ему ничего не стоит засечь двигатель аракеловского скутера. Самого же батиандра засечь — дело непростое. Этого Аракелов не боялся.

Когда Шалаш остался милях в двух позади, Аракелов остановился и прислушался. Приводной маяк станции молчал — аракеловский сонар не смог уловить его характерного попискивания. Впрочем, так и должно было быть. В любом случае, там Душман или нет. Так что молчание маяка нельзя было счесть аргументом ни «за», ни «против». Но «за» говорили чутье и расчет, и Аракелов продолжил путь, ориентируясь больше по собачьей памяти, так как похвастаться тем, что помнит здешние места, он при всем желании не мог. Был он здесь недолго, месяц всего — тогда же, восемь лет назад. Именно отсюда его и перебросил на «Лужайку одуванчиков» разъездной мезоскаф Океанского Патруля. Аракелов в тот раз успел предпринять всего три сорокачасовые вылазки и потому не смог еще по-настоящему познакомиться с окрестностями. Однако какие-то ориентиры отложились все же в подсознании, и сейчас он не то чтобы вспоминал, но узнавал их. А через полчаса, ощутив в какой-нибудь полумиле перед собой четкий, не похожий на все окружающее силуэт станции, убедился, что память не подвела.

Здесь, у подножий хребта, где пересеченный рельеф провинций склона постепенно переходил в слабовсхолмленную абиссальную равнину, сложенную пелагической красной глиной и сглаженную отложениями глобигеринового ила, в тридцать четвертом была построена станция — будущий центр рудничного поселка. Простиравшиеся вокруг поля железомарганцевых конкреций сулили руднику радужное будущее, и потому «Андеруотер Майн Интернейшнл» приобрела на этот участок концессионные права. Залежи и впрямь оказались богатыми — в их оценке Аракелов как раз и принимал в свое время участие. Но горы меди, никеля, кобальта, марганца и ванадия так и остались сладостной мечтой концессионеров: места эти вошли в окраинную зону заповедника имени Дарвина, и компании пришлось уступить свои права на территорию. Проходило это непросто, негладко, но в конце концов как-то утряслось, какие-то фонды компенсировали расходы «Андеруотер Майн», Международный Океанографический Комитет предложил ей для разработок другие участки, подписали соглашение, причем компания вряд ли оказалась внакладе, а станция так и осталась памятником несбывшимся мечтам — демонтировать ее было себе дороже. Из-за окраинного местоположения для биологов заповедника интереса она не представляла, и постепенно о ее существовании попросту забыли. Настолько, что, когда Аракелов перед тем, как отправиться сюда, послал в «Навиглоб» запрос обо всех подводных сооружениях этого района, в список она не попала. Именно это и насторожило Аракелова — он-то прекрасно помнил станцию, на которой проторчал почти месяц. Тогда он поинтересовалс данными о демонтированных объектах. Этого зародыша рудничного комплекса, не успевшего даже получить название и потому фигурировавшего во всех документах просто как АМИ-01, не оказалось и во втором перечне. И лишь когда Аракелов потребовал информацию о законсервированных подводных сооружениях, банк выдал ему сведения об АМИ.

Забытая всеми станция — идеальное убежище для Душмана. Только те, кто работал на АМИ или участвовал в ее проектировании — а много ли таких? — могли бы до этого додуматься. Дело в том, что для проектировани «Андеруотер Майн» пригласила не специалистов по глубоководной технике, а конструкторов орбитальных систем. Мол, свежий взгляд, отсутствие стереотипного мышления, оригинальные инженерные решения… АМИ-01 и впрямь получилась необычной. Главное же — полностью автономной. Кислородом ее снабжали мощные жабры Робба-Эйриса, энергией — термоэлектрический генератор пятого поколения, концы термопар которого были разнесены в зоны с разной температурой. Хотя перепад был не так уж велик, для нужд станции его хватало с избытком. И потому консервация АМИ явилась, по существу, фикцией — любой, кто мало-мальски разбирался в этой технике и взял бы на себя труд ознакомиться с документацией, мог обосноваться тут совершенно спокойно. И кому бы пришло в голову искать Душмана именно здесь, в черте заповедника? Не поработай Аракелов в свое время тут сам, ему и тени мысли о самом ее существовании не явилось бы. Если даже информационный банк «Навиглоб» выдал сведения о ней лишь с третьего захода, что же говорить о памяти человеческой?

31
{"b":"102418","o":1}