Вынырнув из-за сопок, маленькие маневренные истребители сразу начали обстреливать аэродром и позиции охраняющих его зенитчиков. Вслед за ними появились одномоторные легкие бомбардировщики, свалившиеся в пикирование на стоянки самолетов. Но зенитчики встретили их ливнем свинца из счетверенных зенитных пулеметов, навстречу налетчикам потянулись частые трассеры 37 мм зениток, а по взлетке, огибая воронки, один за другим выруливали и поднимались в воздух остальные самолеты полка. И все, только что намечавшийся успех закончился практически разгромом. Набирая высоту, истребители русских успевали нагнать и обстрелять противника. Пятнадцатая ударная эскадрилья с авианосца 'Секаку', возглавляемая капитаном третьего ранга Какуичи Такахаси, придумавшего этот неожиданный и почти удавшийся маневр, пыталась избежать полного разгрома, но даже уистребители русских атаковали их с пикирования, набирали высоту и опять атаковали. 5-я истребительная эскадрилья капитан-лейтенанта Тадаши Канеко безуспешно пыталась противостоять русским - все шесть ее самолетов один за другим были сбиты. Не помогла отвлекающая атака 16-й эскадрильи с 'Дзуйкаку', зря капитан-лейтенант Акира Сакамото повел ее на верную смерть.

Атака на Владивостокский порт эскадрилий под командой капитана второго ранга Футида прервалась, даже не начавшись. Советские истребители безнаказанно расстреливали пытавшихся уйти на полной скорости бомбардировщики и торпедоносцы. Даже легкие и маневренные истребители тип 'Ноль', известные в нашем мире под англизированном названием 'Зеро', ничего не могли поделать против неожиданно атакующих пушечным огнем с большой дистанции и мгновенно уходящих от огня вертикальным маневром 'летающих труб'. Понесшие большие потери японцы спаслись потому, что русские внезапно вышли из боя. Японцы не знали, что боекомплект советского Мига составлял всего лишь сорок тридцати миллиметровых и сто шестьдесят (по восемьдесят на каждую) двадцати трех миллиметровых снарядов для пушек. Неопытные летчики стреляли слишком длинными очередями, боекомплект заканчивался относительно быстро и офицеры управления приказали летчикам выходить из боя.

А с аэродрома Воздвиженка уже спешили тяжелые крылья возмездия. Отряд опытных самолетов Ту-4КС, переброшенных на Дальний Восток после получения известий о возможности японской агрессии, впереди которого летели несколько дальних разведчиков Ту-4Р, нес под крыльями сюрприз для ничего не подозревающих японцев. Для поддержки их атаки морские авиаторы подняли и 567 минно-торпедный авиаполк. 38 его 'тушек' несли по 2 торпеды, часть из которых была реактивными.

Повышенная боеготовность, введенная после получения информации о возможности японского нападения, не могла поддерживаться долго. Вот и в расквартированных под Хабаровском в Волочаевске 35-й стрелковой и 3 гвардейской механизированной дивизиях жизнь постепенно входила в прежнее спокойное русло, когда командующий 5 гвардейским стрелковым корпусом получил от пограничников сведения о непонятных шевелениях по ту сторону границы. Одновременно из штаба округа в Хабаровске прибыл начальник политотдела с задачей проверки готовности корпуса. Поэтому, не дожидаясь дополнительных указаний, генерал-полковник Павловский тихо поднял дивизии по тревоге и вывел в районы рассредоточения. Вот так и получилось, что на участке отвлекающего наступления 24-й пехотной дивизии на Хабаровск ее уже ждали готовые, накаченные до потери пульса и заинструктированные до потери сознания войска, только и ждущие возможности пострелять по 'коварному врагу'.

Лейтенант Игорь Шимский к своему собственному удивлению был совершенно спокоен. Обычно накануне и во время любого учебного боя его буквально трясло от волнения, а сейчас, перед реальным, грозящим гибелью, он абсолютно невозмутим. Его взвод, усиленный расчетом ротного пулемета, занял позиции в тайге. В 35-й дивизии практически все взводы имели современное вооружение, но взвод Шимского был перевооружен еще не до конца. Поэтому вместе с современными СКС и РПД у него во взводе еще имелся ДПМ и пистолеты - пулеметы ППС взамен положенных по штату АК-47. Признаться, лейтенант был даже рад этому, поскольку АК считались секретными и бумажная возня с оформлением их приемки - выдачи была ужасной. А если не дай бог, потеря или захват противником- это вообще полный беспредел. В лесу же ППС почти не уступал АК, несмотря на более слабый патрон.

Начало наступления было стандартным для японской армии на лесистой труднопроходимой местности. Пока артиллерия огнем пыталась подавить оборону противника на участке сковывающего наступления, небольшие группы пехотинцев и кавалеристов из разведывательного полка просачивались через тайгу, стремясь проникнуть вглубь обороны русских. Пробирающиеся через густые заросли кустарника, переплетенного лианами лимонника, среди высоких кедровых стволов, по густой чаще дальневосточной тайги, по проходимости немногим отличающейся от джунглей, японские отряды внезапно наткнулись на убийственный пулеметный огонь русских засад. Казалось, каждый русский имел на вооружение ручной пулемет, такой была плотность огня. Даже попытки дойти до рукопашного боя пресекались русским огневым шквалом и гранатами. Иногда пехотинцы пытались использовать свои легкие 50 мм минометы типа 11 и 98, но среди деревьев их мины часто взрывались, задевая ветки и не долетев до цели, представляя опасность для самих стреляющих.

Взвод Шимского, расположенный, казалось бы, на местности, не слишком подходящей для наступления оказался как раз на пути одного из просачивающихся взводов японской пехоты. Пока часть японцев огнем пытались обнаружить и сковать позиции Шимского, несколько их отделений устремились в обход. Но не на тех напали! Левый фланг взвода прикрывал практически непроходимый овраг и попытавшиеся пробраться по нему японцы были легко расстреляны секретом из снайпера с винтовкой Мосина и двух солдат с СКСами. На правом же фланге все подходы перекрывали грамотно расположенные засады из нештатных, организованных лейтенантом, троек. Обычную тройку составлял автоматчик и два стрелка с СКСами. Кроме того в некоторых местах обороняющиеся успели установить противопехотные мины, которые лейтенанту удалось получить по блату на складе артвооружения полка.

Сковывающая атака, проводимая 89-м пехотным полком на более открытой местности севернее, ближе к железной дороге, тоже не привела к успеху. Несколько танкеток тип '94' пытавшихся поддержать наступающую пехоту, с трудом преодолев тяжелую таежную местность, подорвались, наткнувшись на противотанковое минное поле, или были подбиты огнем русских противотанковых пушек. Атакующая пехота залегла под огнем множества пулеметов, в том числе и крупнокалиберных и артиллерии. Японский же 42-й полевой артполк, имевший на вооружении только 75 мм пушки был быстро подавлен огнем превосходящей русской артиллерии. Еще бы, по его позициям стреляли 85 и 100 мм пушки, 122 мм гаубицы двух дивизионных артполков и 152 мм пушки-гаубицы корпусного артполка.

Довершил дело налет штурмовиков Ил-10М из 26 гвардейского полка. Проштурмовав тылы и артиллерию дивизии, они случайно накрыли и перемешавшийся ближе к боевой линии штаб дивизии. Большинство штабных офицеров так и остались среди горящих машин 'Куроган', среди них и командир дивизии генерал-лейтенант Наяши Гицу. Он получил свое почетное место в храме Ясукуни.

Лишенная управления, понеся большие потери, дивизия не смогла противостоять контратаке русских и была рассечена на десятки мелких групп. Но каждая группа дралась до последнего. Солдаты и офицеры доблестной Квантунской армии точно следовали духу бусидо, предпочитая почетную смерть в бою презренному плену. Приходилось буквально выковыривать их с позиций, применяя огнеметы и огонь прямой наводкой танков и самоходок. Неплохо показали себя и трофейные 70 мм батальонные пушки. Их применяли для стрельбы прямой наводкой на танконедоступной местности. Одну из таких пушечек с боезапасом захватили и солдаты лейтенанта Шимского. Лейтенант лично и еще один сержант стали расчетом пушки, с успехом расстреляв из нее не одну пулеметную точку, замаскировавшуюся в тайге.