Я знал, насколько паскудно выглядит сейчас моя улыбка. Я никогда не любил таких вот самоуверенных «хозяев жизни» с ближайшей помойки, приподнявшихся чуть выше, чем мусорный бачок, и уже решивших, что весь мир исключительно для них, просто «потому что». Насмотрятся фильмов, а потом начинают копировать героев, и ладно бы, если б хорошо копировали, а то ведь захотел воробей в орла перекраситься.

От ядовитых размышлений меня отвлек нарастающий шум. И я увидел начало нашего шоу. Кто, кому, и что сказал – было уже неважно, сейчас за столом четверо взрослых мужчин пытались подраться. Драться за столом было не удобно.

…О, кто-то из них это понял, и стол был опрокинут на противника. Дальше все пошло развиваться куда более динамично.

Конечно, падая, стол задел не только тех, на кого он, собственно, и был направлен, но и кого-то из окружающих. И уж конечно, кто-то на кого-то успел наступить. Поднялась неразбериха, посыпались оскорбления. Казалось, воздух засверкал фейерверками ругательств. Вряд ли кто-либо мог сейчас видеть так, как я, но я не преминул поделиться с Каем своими ментальными ощущениями. Кай оттопырил большой палец, показывая сразу и впечатление, и вообще мнение насчет сегодняшнего вечера, белозубо улыбнулся и вновь продолжил наблюдение за шоу.

Я, откинувшись на стуле, потягивал свой коктейль, не без удовольствия отмечая все возрастающую агрессию в том конце зала, куда я послал своих «зомби». Кай, в восторге следящий за развитием событий, иногда пытался меня пнуть под столом, призывая разделить его восторги. Я уворачивался и кивал.

А драка меж тем ширилась. Уже послышались свистки охраны. Визг и грохот были слышны даже сквозь бушующую музыку. Танцоры в клетках приостановили танец, чтобы быть в курсе того, что происходит внизу. Стриптизеры исчезли со сцены. Грохот и безобразие нарастали. Танцпол уже превратился в сплошную кучу-малу. В ход шли даже легкие стулья. Столы опрокидывались. Бармены лихорадочно звонили в полицию. Кое-кто профессионально визжал.

Да, остались еще любители настоящей хорошей драки. И неважно, с какой стороны ты находишься, внутри-участником или снаружи-наблюдателем. Ментальный адреналин, который хлещет при этом из людей, – как глоток чистого кислорода, как яркая энергетика, которая бежит по венам, аккуратно собираемая мной в уголки памяти, чтобы быть выпущенной, когда придет ее срок. Чистый адреналин. А я напоминал себе сейчас какого-то маньяка. Я знаю, что мои глаза блестели, как в лихорадке. И хорошо, что Кай не обращал внимания на то, в каком я состоянии. Грохот музыки стал почти нестерпимым, и тут раздались выстрелы. Очень вовремя. Я встряхнулся и начал прикидывать, через какой выход нам стоит удирать. Я почувствовал прибытие полиции.

На столик в дальнем углу никто не обращал внимания, а зря. Сидящая там парочка выглядела весьма колоритно, даже для этого места.

Странно молчаливый молодой мужчина в белом летнем костюме вальяжно курил, периодически неприятно усмехаясь. Юноша рядом с ним, одетый, как и большинство посетителей, стандартно курортно – широкие бриджи, пестрая майка и сандалии, – был полной его противоположностью. На вид ему было лет восемнадцать, и вел он себя гораздо экспрессивнее. Постоянно комментируя все вокруг, оживленно жестикулировал, стараясь занять все внимание своего спутника. Темные глаза на смуглом лице влажно блестели, и белозубая улыбка, казалось, приклеилась к нему навечно.

Непонятно было только одно, почему все ведут себя так, как будто за тем столиком никого нет? Драка просто обходила это место, как будто оно было закрыто силовым щитом.

В пансионат мы вернулись заполночь. Кай пребывал в самом радужном расположении духа. Кроме того, что мы благополучно убрались из «Грешников» все-таки – до! – приезда полиции, мы еще успели зайти в небольшое кафе напротив и полюбоваться на продолжение истории.

Правда, не все было так хорошо, как хотелось бы. Одного из тех парней все-таки убили. Хотя я и не закладывал в составленный мной для этих людей код такой финал. Впрочем, кажется, Кай не очень-то расстроился из-за этого. Похоже они достали его больше, чем он мне показал. Впрочем, все остальные, выжили. Когда сортировали людей – кого-то в скорую, кого-то в машину полиции, – ничего серьезного я больше не заметил. А дальше – ну я же не Стаковски, чтобы считать вероятности и уж тем более на них воздействовать. Я был осторожен и не дал никакого повода пойти по нашем следу. А все остальное – ну мало ли что случается в ночных развлекательных заведениях? Сегодня «Грешники», завтра еще какой-то клуб, здесь это дело привычное.

Пожелав Миядзаки хороших снов, я удалился в свою комнату.

Номер, который мы снимали на четверых, был больше похож на небольшую квартирку, чем на стандартные апартаменты в гостинице. Имелась даже крохотная кухня, и мы могли спокойно заказывать завтрак к себе, чтобы не спускаться вниз в общий ресторан. А также ужин, поскольку чаще всего мы просто на него не приходили, а экономный Стаковски рассчитал, что за наши деньги мы должны получать услуги по максимуму. Обедали мы чаще всего как получится. Для разнообразия иногда даже в самом пансионе.

Добравшись до кровати, я, не раздеваясь, плюхнулся сверху на покрывало и заснул, кажется, еще в падении. Хорошо, что хватило остатков рассудка оставить обувь перед дверью – пусть почистит прислуга.

Ночью мне снилось безобразное: огромная свинья тыкалась пятачком в работающий ноут Кая и нервно похрюкивала, скребя копытами пол. Причем хрюкала она строго в си-бемоле и что-то до отвращения похожее на Бетховена. На ее носу немыслимым образом держались имиджевые очки Стаковски.

Все это было настолько нелепо и жутко гармонично, что внушало кошмарный безотчетный ужас, но только вот проснуться у меня никак не получалось. Во сне я к тому же так крепко завернулся в покрывало, что, даже изредка выплывая из дурацкого сна, я не мог понять, где нахожусь. А потому с перепуга снова засыпал, и сон продолжался.

Проснулся я окончательно только тогда, когда в каком-то паническом приступе попытался зарыться под подушки. Тут, видимо, мой организм не выдержал придурей психики и заставил меня очнуться окончательно. Было душно, я был весь в липком неприятном поту, и мне жутко хотелось сбежать куда-нибудь подальше отсюда. Желательно, на край света. Можно даже в одиночестве.

Я сел на кровати, выпутываясь из постельных принадлежностей, и попытался понять, который сейчас час. При наглухо зашторенных окнах определить время суток было непросто. Но я всегда предпочитаю спать именно так и столько, сколько захочется, невзирая на перемещение солнца по небу.

Нашарив комнатную панель управления, я со всего размаху шлепнул по ней ладонью и выслушал приятный женский голос, сообщивший, что сейчас уже двенадцать часов пятьдесят одна минута. Отлично.

Измятые, пропахшие потом и уже совсем никуда не годные тряпки, бывшие когда-то моей одеждой, отправились в мешок для грязного белья. Мешок отправился в прачечную-доставку, и я с удовольствием залез под сильные струи горячего душа. Нет ничего лучше для меня, чем после веселой прогулки и странностей в виде ночных кошмаров встать под душ, отрегулированный на жесткий массаж. Конечно, душ просто обязан быть контрастный.

Видимо, от массы впечатлений я не обратил внимания на одну непривычную вещь. По всем ментальным каналам связи внутри команды стояла мертвая тишина. А ведь было довольно поздно, и наверняка все уже проснулись. Но меня никто не разбудил. И ни мысли в эфире! Было от чего разволноваться. Но, увы, на тот момент я был слишком занят собой.

Душ, крем-депилятор, ультразвуковой массаж, свежие шмотки, и вот я уже жив, обаятелен и готов к любым неожиданностям.

Спустившись, и пройдя через пустую гостиную, я направился в кухню. Даже в моей спальне был слышен дразняще-божественный аромат свежего кофе и еще чего-то очень вкусного.

На кого как, а на меня после нетрезвого вечера утром всегда нападет зверский аппетит.

На нашей микроскопической кухоньке меня ждало зрелище, по своим масштабам для меня лично дотягивающее до реального взрыва сверхновой.