Когда человеку трудно или не хочется во что-то верить, он с огромной охотой цепляется за любую возможность следовать этому желанию или даже выдумывает для своего недоверия вескую причину. Глупо не пользоваться такой забавной особенностью человеческой психики.

Четыре расплывчатые тени бесшумно скользили через залы музея. Пару раз обходные патрули, увидев странный отблеск и движение в проеме двери, разворачивались на сто восемьдесят градусов и обещали себе хорошенько выспаться во что бы то ни стало.

– А то уже совсем нечисть доконала, – пожаловался один из охранников, крепыш-итальянец, своему собрату.

«Кажется, я уже схожу с ума, пора в отпуск», – так подумалось полицейскому из другой двойки. Он был атеистом и как раз того пошиба, что готовы просто закрыть глаза руками, чтобы не видеть ничего, не влезающего в рамки привычного мира.

Тени почти не прятались. Во всяком случае, как это показывают в разрекламированных боевиках с участием выдуманных паранормов. Никто не крался от стены к стене. Никто не прикладывал палец к губам и уж тем более не вычерчивал руками какие-то загадочные фигуры, якобы должные работать как волшебные знаки силы. Ничего подобного. Просто быстрый мягкий шаг тренированных людей, которые знают, куда и зачем идут.

Тени достигли панели, скрывающей лифт, и остановились, а самая маленькая и тощая тень, подключив небольшую плоскую коробочку к панели допуска, колдовала над клавишами и тусклым зеленоватым экраном.

– Есть.

Кай отключил свою адскую приставку от ноутбука и поднялся с колен. Двери лифта раскрылись, и мы вошли. Лифт бесшумно закрылся и двинулся, как я надеялся, к последней в эту ночь цели нашей рабочей пристрелки на местности.

Господин Лукас безмятежно спал. Разумеется, как я и предполагал, он был вдребезги пьян. Почти пустая бутылка виски картинно валялась на полу рядом с диваном.

Он спал сном пьяного младенца, если, конечно, такое можно вообразить. В расшитом шелковом халате, который неопрятно распахивался, являя нашим взорам уже несколько оплывшую фигуру неплохо сохранившегося атлета за шестьдесят. Обнимая одной рукой шелковую, с кистями, подушку и запутавшись ногами в ворохе пледов. Одежда, снятая, видимо, в еще относительно трезвом состоянии, висела на растяжке, а сама растяжка косо держалась клипсой за планку раздвинутой ширмы. Как я и предполагал, за ней располагалась химическая лаборатория. Джо быстро прошел к заставленному всякой всячиной столу и с любопытством занялся обнюхиванием и изучением бардака, что там царил. Он был большим специалистом по некоторым странным штучкам, наш О’Келли.

Оскар решительно пересек короткое пространство до дивана и, склонившись над спящим, коротко, но жестко потряс его за плечо.

– Просыпайся. Срочное дело.

Лукас раскрыл еще не совсем трезвые глаза, которые моментально округлились, когда он понял, кто с ним разговаривает. Он сделал попытку вскочить, но коротким тычком в грудь был отправлен обратно на диван.

– Не волнуйтесь. Просто появились свежие обстоятельства по вашему заказу.

– Что, что вам надо? Сейчас еще ночь, я сплю!

– Ошибаетесь, уже почти утро.

Я высунулся из-за спины Оракула и протянул несчастному клиенту стакан с водой. Я не стал добавлять туда ничего из нашедшихся в ящиках его стола антипохмельных препаратов. Люди мнительны. А Лукас сейчас нам нужен в хорошей форме. Нужно его доверие, много доверия или растерянности.

Лукас принял стакан и залпом осушил его, не сводя глаз с оракула. В его мыслях легко читалось, что если что-то было подмешано, то он еще успеет наделать шуму. Но увы, такого удовольствия я не стал ему доставлять, а уж Оскар и подавно.

Убедившись, что в стакане была вода, и немного придя в себя, Лукас наконец-то выдавил сакраментальное:

– Что случилось?

И Стаковски коротко, но в красках рассказал ему о милой кровавой мясорубке, на которую мы вышли, расследуя его дело.

«Не может быть! Когда они успели?!. Так быстро?!.» – пронеслось в мыслях нашего клиента, и он едва ощутимо вздрогнул под пристальным взглядом оракула. Тот не преминул его добить.

– Я так понимаю, что вы рассказали нам отнюдь не все? Что ж, теперь я могу вам предложить только переоформить сделку. Конечно, оплата до ее переоформления и после будет различаться. Ведь степень риска и сложности, безусловно, возрастает.

Короткое движение головы клиента могло означать что угодно. Но Оскар предпочел понять его по-своему и продолжил:

– Или вы рассказываете нам все полностью, а учитывая, что мы уже достаточно много знаем, продолжить расследование нам не составит труда, даже без вашей помощи. Но мы согласны продолжить его с вашим участием и со всем, о чем мы договоримся. В этом случае мы просто меняем условия сделки и, несомненно, ее оплату. Или… мы прощаемся с вами, расплачиваясь по уже совершенным нами действиям, и расходимся вне зависимости от удовлетворения нашим сотрудничеством.

Мысли в непротрезвевшей голове нашего клиента скакали, как обезумевшие блохи, спасающиеся от отравы. С одной стороны, он, конечно, был жаден, как и большинство коллекционеров. С другой стороны, он прекрасно понимал, что в одиночку ему не справиться. С третьей… Он был безумно взвинчен и страшно чего-то боялся.

– Решайте, сэр.

И Стаковски, отвернувшись от нашего клиента, с тем самым абсолютно равнодушным видом, который здорово ему удается в критических ситуациях, закурил сигарету. Прием настолько же стандартный, насколько действенный.

Господин Лукас прекрасно понимал свое положение. Опасность наконец выветрила из его головы пьяную легкость, оставив лишь нудную боль, как и положено похмелью – классическому и неприятному.

Еще целых пять минут он героически не давал понять, что сдался. Хотя все мы это уже поняли даже без помощи моего Дара. Лукас встал с дивана, оправив на себе халат, как королевскую мантию. Всунул ноги в завалявшиеся под спущенными на пол пледами тапки с пижонски загнутыми носами. Дошел до своего стола. Выудил из недр ящиков те самые спасительные таблетки, которые я не стал ему давать, опасаясь излишнего ажиотажа. Употребил по назначению. И только тогда уронил себя в кресло. Все-таки держаться до конца ему не хватило сил. Похмелье у него было действительно жутким даже без моей помощи. Он сфокусировал свой взгляд на Стаковски и выдохнул вместе с сивушными парами благородного напитка:

– Да. Я готов выслушать ваши условия.

Лукас понимал, что эти четверо взяли его в тиски. Он еще не придумал, как отомстит тому самому своему приятелю, который дал такой дельный и на вид легко выполнимый совет. Почему-то вспомнилось о сделках с дьяволом и другими силами неприятного оккультного толка. Лукас удержал себя от желания перекреститься. Но от него не ускользнула достаточно мерзкая улыбочка рыжего наглеца, взгляд которого Лукас иррационально ощущал, кажется, даже под кожей, хотя тот подчеркнуто смотрел куда угодно, только не на него.

Следовало выдержать паузу, и он ее держал.

Проигрывать Лукас не любил, но умел.

Он исподлобья тяжелым взглядом оценивал окружающую обстановку.

Оскар Стаковски сидел перед его столом на отодвинутом стуле и отрешенно наблюдал за кольцами дыма от сигареты. От этого дыма Лукаса немного мутило, но не в его положении было делать какие-то замечания. И он это опять же отлично понимал.

Самый наглый, как и в прошлый раз, как будто вознамерился изучить все карты и схемы, висящие на стенах кабинета. Если бы он мог, казалось, спиной бы повернулся. Но карты, к сожалению, были развешаны так, что сделать это, не меняя тактику «меня интересуют только они», было невозможно.

Бандит, как Лукас окрестил от себя седого вояку, покопавшись в его, Лукаса, лаборатории, что-то нашел и теперь с удовольствием болтал у себя перед носом каким-то флаконом. В очередной момент до Лукаса дошло, что это, он узнал пузырек. И озноб пробежал по позвоночнику. Серная кислота. Улыбка и сияющие глаза нашедшего почему-то заставляли делать самые неприятные предположения о возможном употреблении жидкости.