И вдруг она явственно услышала его голос:

— Я не бог и даже не Консультант, я всего-навсего человек, Полина!

Она вскрикнула. Ей показалось, он стоит в углу — она отчетливо видела его сквозь пальцы.

— Свен! — простонала она. — Свен!

Он ничего не ответил. Полина собрала все свое мужество, резко встала и оторвала руки от лица. Свена не было. В углу висел его комбинезон.

— Я просто схожу с ума, — сказала она себе. — Он тоже сходил с ума, потому и «ушел». Только сумасшедший может развинчивать плафоны.

С нею происходило нечто в высшей степени странное. Она пыталась убедить себя, что уход Свена вызван каким-то умственным расстройством, временным помутнением рассудка, и как будто факты подтверждали это, так что, внушала она себе, пора бы успокоиться и поставить точку. Но, с другой стороны, поведение сумасшедшего лишено всякой логики, а в действиях Свена безусловно была своя логика, пусть непонятная, завуалированная, но явно была. И теперь Полину волновал не столько даже «уход» Свена сам по себе, сколько беспричинность, бессмысленность его «ухода». Стремясь во что бы то ни стало обнаружить эту ускользающую от нее причину, она превратилась в сыщика-любителя, а беда, сама беда превратилась в неотвязную занимательнейшую шараду. Полина вполне сознавала, как все это дико и смешно, однако остановить себя уже не могла.

— Тебе ведь известно назначение каждого винтика на Корабле? — спросила она Консультанта.

— Разумеется.

— Под отражателем плафона в каюте Свена, да и в других тоже, есть какие-то застекленные отверстия. Что это?

— Это лампы аварийного освещения, Полина.

— Неправда! Они так же похожи на лампы, как я на господа бога.

Консультант обиделся:

— Ты же знаешь, Полина, я не человек, я машина, а машины не могут говорить неправду.

— Хорошо, тогда растолкуй мне, как убедиться, что это лампы. Как включается аварийное освещение?

— Только автоматически. Блок включения замонтирован в системе управления Кораблем. Чтобы включить аварийное освещение, необходимо повредить Корабль.

— Спасибо за совет. Скажи, пожалуйста, а Свен спрашивал у тебя, что это такое?

— Да.

— И что ты ответил?

— То же, что и тебе.

— А как реагировал на это Свен?

— Он рассмеялся и сказал: «Наивные люди!» — «Наивные люди»? Кто — наивные люди?

— Об этом тебе надо было спросить Свена.

Разговор с Консультантом нисколько не успокоил ее: она не верила машине, понимала, что глупо не верить машине, и все же не верила. Теперь она вообще не внимала голосу рассудка. И о ком это сказал Свен: «наивные люди»? О тех, кто вот уже сорок восемь лет жил на Корабле? Или о тех, кто посылал Корабль к звездам и программировал Консультанта? А может, о человечестве, которое создало эти умные машины и доверилось им? Она не получила никаких новых данных, чтобы подозревать Консультанта в неискренности, и все-таки не сомневалась, почти не сомневалась, что на пути к отгадке стоит Консультант. Не случайно ведь накануне «ухода» Свен разговаривал с ним, причем почему-то письменно, и проверял систему выхода, и вообще отношения между ними выглядели напряженными.

«Отношения между ними — надо же додуматься до такой нелепицы! Отношения между человеком и машиной. Да какие у них могут быть отношения?! Тогда уж будь последовательной, Полина, считай Консультанта членом экипажа, корми его, развлекай — и постарайся влюбить в себя, да, да, непременно и поскорее. Но это все шутки. А если всерьез… Как бы узнать ход рассуждении Свена, как бы наткнуться на цепочку его доводов, на цепочку, приведшую к двери реактора?» Она попробовала поставить себя на место Свена, проникнуться тем состоянием, в котором находился он последнее время. Перечитывала найденные в его каюте Книги, стараясь в них отыскать ответ на мучившие ее вопросы, пыталась решать его любимые шахматные этюды, рискнула даже закурить трубку — ничто не помогало. Свен ушел, потому что не захотел лететь к звездам. Но почему он не захотел лететь к звездам? Почему именно в эти дни, в этих обстоятельствах решил отказаться от полета?

Если бы она умела рассуждать как Свен! Но у него была своеобразная манера мышления, он привык иметь дело с парадоксами и чувствовал себя в мире загадок, как рыба в воде. Наверное, он и с Консультантом разговаривал совсем не так, как она, иначе едва ли Консультант сказал бы что-нибудь существенное. А кстати, проще простого узнать, о чем у них шла речь.

— Послушай, дружище, мне нужна запись твоей беседы со Свеном в тот вечер, когда он решил проверить систему выхода.

— Пожалуйста, Полина. Одну секунду. — Индикаторы его мигали невинно и доброжелательно, как глаза старой преданной собаки. Казалось, он вот-вот лизнет руку от избытка преданности. — Зачем тебе эта запись, Полина?

— Хочу понять, что произошло со Свеном.

— Слушай.

Щелкнуло реле включения оперативной памяти, раздался знакомый иронический голос:

— Как самочувствие, Кладезь Мудрости?

— Все системы функционируют нормально. А ваше настроение, Свен?

— Почему ты упорно называешь меня на «вы»?

— Все-таки вы командир, Свен.

— «Все-таки»! У тебя появляются иезуитские наклонности. И вообще ты мне не нравишься последнее время. Финтишь, брат!

— Финтишь? Что значит: финтишь?

— Хитришь.

— Я не умею хитрить, Свен. Это не предусмотрено программой.

— А как же в шахматах? Ведь ты ставишь ловушки?

— Это не хитрость. Это логически обоснованная тактика.

— Так-так-так… Значит, тактика… Давай-ка лучше проверим вместе с тобой блок Д-018.

— Но он абсолютно исправен. Вы же знаете, Свен, я немедленно сигнализирую о всех неполадках.

— Знаю. И все-таки хочу посмотреть. Может, с твоей точки зрения он исправен, а с моей… Дело в том, что мне не понравился один твой поступок. И если ты считаешь его тоже логически обоснованным, то у нас разная логика. А это весьма тревожно…

«Что же это за поступок, с которого, кажется, все и началось? За него уцепился Свен, за него же надо уцепиться мне, чтобы распутать клубок. Ну, что, что, что такого особенного произошло? — пытала себя Полина. — Неужели… цирконий? Кстати, Александр тоже заподозрил тогда неладное, только одна я пропустила все мимо ушей. Итак, в случае с цирконием Свен нашел нечто нелогичное…» И тут ее ожгла страшная мысль: а если Консультант знал о цирконии всегда, с самого начала? И скрывал от них? А сказал только теперь, когда испугался, что вообще никого не останется на Корабле?! Да нет, это бессмысленно, должна же ведь и у него быть своя логика. «У нас разная логика», — заметил Свен. Что он имел в виду?

Она выдвигала десятки причин, следуя которым Консультант мог бы пойти на обман, и тотчас их отвергала. Допустим, он возомнил себя личностью, допустим, хотя уже это сомнительно само по себе, но зачем ему понадобилось избавляться от людей? Чтобы захватить власть на Корабле? Доказать свое превосходство над человеком? Абсурд, чистейший абсурд, ведь он только Консультант, информационная машина, он никак не связан с управлением!

Но совершенно ясно: так она ничего не добьется. Свену хватило ума, или знаний, или хитрости, чтобы выпытать у Консультанта нечто большее. Значит, она должна найти свой подход к Консультанту. Есть же что-то такое, в чем она безусловно сильнее машины. Человек всегда в чем-то сильнее. Но в чем?

«До сих пор мы беседовали с ним на равных, как две машины: прямо, без лукавства, без задней мысли. Во всяком случае, это относится ко мне. Я ведь, по существу, не столь уж разительно отличаюсь от него, — думала Полина. — Я тоже запрограммирована с детства и не вольна принимать никаких принципиально важных решений, не вольна изменять себя. Но если все же попробовать?» Этот разговор состоялся ночью, когда дети спали.

— Послушай-ка, дружище, — начала она взволнованно, с дрожью в голосе, и получилось естественно, потому, что она в самом деле волновалась. — Мне нужно посоветоваться с тобой.