Литмир - Электронная Библиотека

Это было последней каплей. Намереваясь воспроизвести гнев Божий и показать его своей жене, Мэннерс ударил обутой ногой в дверь, сбив замок, за бесполезностью его функции – защищать честь.

При таком драматическом и бесцеремонном вторжении Эллин вцепилась в спинку кровати, широко распахнув от изумления еще горевшие презрением глаза. Она, как и он подозревал, была одета в свой костюм.

– Сними его немедленно, – отрезал Джошуа и в гневе повернулся к шкафу. Покопавшись в ее гардеробе, он выбрал голубое шифоновое платье и швырнул его на кровать.

– Надевай вот это и побыстрее. Потому что, если через пять минут ты не выйдешь, я приду и сам одену тебя.

– Ты не испугал меня, – дрожащим голосом сказала Эллин, пытаясь скрыть правду за этим утверждением.

– Эллин, не испытывай мое терпение, – предупредил Джошуа спокойно и отчетливо, приблизившись к ней. – Я пытался мягко обращаться с тобой, спокойно убеждал тебя, кричал на тебя. Ничего, кажется, не помогло, поэтому придется применить силу.

С молниеносной быстротой Джошуа схватился за лацканы двумя руками. Вдруг резким движением он разорвал их, как будто распростер крылья несчастной птицы. Материал затрещал, и через секунду на руках уже висели клочья. Эллин онемела от изумления и прижала оголенные руки к кружевному белому лифчику на груди. Но Джошуа не был доволен творением своих рук. Он быстро подхватил бледно-голубое платье, которое выбрал из гардероба, и нашел его вырез. Он набросил платье на ее голову, и юбка каскадом слетела вниз, как быстрый голубой водопад. Снизу Джошуа схватил юбку от костюма и тянул ее, пока не разошлись швы. Костюм превратился в воспоминание.

Когда снова показалось ее лицо, оно горело от унижения.

– Я думаю, теперь я справлюсь сама, спасибо, – дрожащим голосом сказала Эллин.

– Я не верю тебе. И в любом случае, не оставлю тебя здесь одну утешать свою оскорбленную гордыню, – он потянулся за рукавом, чтобы вдеть в него ее руку.

– Не трогай меня! – прошипела Эллин, пытаясь вырваться, но у нее ничего не получилось.

– Это, моя милая, полностью зависит от твоего поведения. Повернись.

Он сказал это таким голосом, что его невозможно было не послушаться. Когда Эллин поправила лиф и рукава, он застегнул его на спине, только немного повозившись с петлями и пуговицами. Застегивая верхние пуговицы, он подавлял желание придушить ее.

Дрожащими от бешенства пальцами Эллин приколола воротничок и брошь в виде камеи, вздрогнув от того, что поранила палец. Она яростно обсосала его, обратив на Джошуа самый хмурый свой взгляд, и прошествовала мимо такого же хмурого Цербера выбрав пару туфель для завершения ансамбля. Никто и никогда в жизни не ставил ее так быстро на свое место. Она хотела ударить Джошуа, но побоялась – он казался таким грозным, что мог ударить в ответ.

– Можешь идти, – выдавила Эллин, задыхаясь от ярости. – Под это платье нужна нижняя юбка, а в этом вопросе я тебе не доверяю. Я сомневаюсь, что Морган Меллет вообще их носит.

Джошуа засмеялся громким искренним смехом, что еще больше разъярило ее.

– Ну, моя милая миссис Мэннерс, – откровенно заявил он, и лицо его оживилось от радости. – Мне кажется ты ревнуешь!

– Ты невыносим! – закричала Эллин, и так как под рукой не оказалось воды, она швырнула в него свой кошелек.

Мистер и миссис Джошуа Т. Мэннерс приехали в Пимлико в самый разгар солнечного дня, сиявшие и удивительно довольные, как две воркующие голубки. Любящая жена была красива, а снисходительный муж вежливым и внимательным. Любому, кто их не знал, а единственными знающими была эта счастливая чета, Джошуа Т. Мэннерс казались истинным портретом супружеского счастья, опровергая неприятный случай, напечатанный до этого.

Они держались на переднем плане, откуда открывался вид на круг победителей в самом оживленном общественном месте. Наспех оформившуюся пару приветствовали и поздравляли все приходящие, и за ними следили очень внимательные и бдительные сплетники. Мэннерс успешно прошли осмотр, несмотря на отсутствие репетиции.

Блаженное выражение лица Эллин оживляли сверкающие зеленые глаза, но единственным человеком, который понимал истинный смысл этого блеска, был ее молчаливый смущенный муж. Только он знал, что этот блеск нацелен на него, как отравленные стрелы. Но он торжествовал и был доволен тем, что репутация Эллин спасена.

Начали делать ставки на Прикнесс. До этого момента Эллин принципиально делала вклады в каждую выигрышную совокупность ставок без сомнений.

Однако здесь, в Балтиморе, с такой потрясающей суммой для ставок, она не сомневалась в том, что ее можно проиграть из-за болезни животного.

Когда у ставочных окон собралась толпа, Эллин почувствовала на себе испытывающий взгляд Джошуа. «Пожалуйста, не говори ничего, – думала она, чувствуя, как ей свело скулы. К счастью, он ничего не сказал.

– Я ставлю на победу Шейка, Джошуа, – услышала она свой уверенный голос, который удивил даже ее саму.

– Все деньги?..

– Все!

Она услышала, как он сделал глубокий вздох, потом резкий выдох.

– Я сейчас вернусь.

Джошуа ушел, а она смотрела ему вслед, вдохновляясь его бодрой и уверенной походкой.

– Ах ты, Фома неверующий, – сказала она Берту – теперь ей казалось, что это было несколько веков назад. – Ах ты, неверующий Фома, – повторила она себе, проглотив ком в горле. – Ты подумай, что будет, если он станет чемпионом…

Но, Боже, если он проиграет? Если он проиграет?

– Дело сделано, – Джошуа, исполнив свою миссию, возвратился. Эллин не подняла глаз. Ее руки неподвижно лежали на коленях, и она чувствовала себя маленькой и одинокой. Джошуа сел рядом. Она не смотрела на него, но ей, бесспорно, было легче от его присутствия. Как будто понимая ее чувства, Джошуа подвинул стул поближе и положил твердую, вселяющую уверенность ладонь, на ее руку. Его рука была теплой и сухой. Вскоре ее пальцы сплелись с его пальцами, как виноградная лоза.

На треке участников соревнований выводили к стартовому входу. Встав, Эллин отпустила сжимавшую руку и напряженно смотрела на Шейка. Стало ли ему лучше? Не было ли у него рецидива?

Готов ли жеребенок из Дакоты, победитель в Луизвилле, представить себя должным образом перед тысячами зрителей, сделавших ставки?

Шейк выступал против восьми соперников, но слух о его болезни все же распространился. Две лошади, на которых поставила публика, не соревновались в дерби, поэтому нельзя было предвидеть, как они возьмут старт. Шейк был седьмым от столба, не в самой удобной, по мнению Эллин, позиции.

Трек был мягким из-за сырой погоды на этой неделе и затруднял быстрое движение. А из трех разных скачек – Кентуккского дерби, Прикнесса и Белмонта – в Прикнессе была самая короткая дистанция – миля и три шестнадцатых. Все это благоприятствовало Шейку.

Но Шейку, оправляющемуся после такой болезни? Прозвучал стартовый выстрел. Эллин сжалась, наблюдая, как лошадей выпустили из загона. Джек Риллей держал жеребенка с наружной стороны трека и только на повороте, чтобы сократить расстояние, подогнал его к внутренней стороне перегородки. К этому моменту Шейк уже вырвался на четвертое место, показывая силу и настроение, как и утром на тренировке. Не похоже было, чтобы он перенапрягся. После поворота Шейк сохранил эту позицию, опять выходя к наружной стороне трека.

Огибая большой поворот, жеребенок вышел вторым, и у него еще оставалась энергия для последнего рывка. Показавшись из-за поворота, Риллей отпустил поводья, и конь понесся вперед к линии финиша.

Даже если впереди трехлетнего Шейка ждали большие победы, ни одна из них не могла бы принести Эллин столько удовлетворения и радости, как тот момент, когда ее конь в шестнадцать ладоней высотой пересек линию финиша перед жеребцом, на которого многие возлагали надежды.

Смеясь, плача и бормоча что-то бессвязное, Эллин обхватила Джошуа за шею. Он охотно обнял ее. Даже если это объятие произошло благодаря Шейку, это все же было объятие. Соединение. Он неохотно прошептал ей на ухо:

57
{"b":"102202","o":1}