ЯВЛЕНИЕ I
Палицын. Это ты, Семен? Войди (Семен входит). Что тебе?
Семен. Я? Арсений Федорович, насчет рубашек со стоячими воротничками… Сколько взять прикажете?.. Две дюжины, либо три?..
Палицын. Бери? сколько хочешь…
Семен (помолчав). Значит, барин, едем?..
Палицын (не отрываясь от книги). Завтра, в четыре часа…
Семен (в раздумье). Так-с… Ну что же, с Богом!..
Палицын. А тебе очень не хочется уезжать от племянника… Знаешь что? Оставайся здесь на моей квартире. Жалованье буду платить прежнее. Я поеду один или кого-нибудь другого возьму…
Семен. Как можно!.. Виданное ли дело — одного барина в чужие края отпускать?.. Да вас там всякий оберет… Обидели вы меня, Арсений Федорович, право обидели… Другого возьмете!.. Какое слово молвили… Если с вами что-то не дай Бог — приключится — грех на моей совести…
Палицын. Ну, ну… Перестань!.. Я не хотел тебя обидеть:
мы поедем вместе…
Семен. Одного отпустить!.. Разве я к тому сказал?..
Палицын. Иди к себе наверх. Ты мне больше не нужен.
Семен (мрачно). Слушаю-с (ставит шампанское на лед и поправляет угли в камине). Так завтра, в четыре часа?
Палицын (рассеянно, опять принимаясь за книгу). Да, да…
Семен. Я, барин, не к тому говорю: я без вас не останусь… Только охота вам за границу?..
Палицын. Скучно на одном месте…
Семен (задумчиво). Скучно?.. так-с… (после некоторого молчания). Смотрю я на вас, Арсений Федорович, и надивиться не могу: все-то у вас есть, и деньги и всякий достаток, от хороших людей почет, опять же и художеством развлекаетесь… Чего бы кажется еще?… А вот поди ж — и радость не в радость!.. Не домекнуться мне? старику, о чем это барин мой убивается…
Палицын (смотрит на него с удивлением). О чем скучаю? (Отклоняет книгу в сторону и закуривает сигару). Это трудно тебе объяснить…
Семен. Вы мне простите, старику, только я прямо скажу: хорошо бы вам, барин, жениться…
Палицын. Жениться? Зачем?
Семен. Как же — для деток… Детки большая утеха.
Палицын. Дети?.. Рождать таких же, как я, для того, чтобы они всю жизнь не понимали, для чего живут… Вот ты, например, Семен, ты умный старик, ты знаешь жизнь. Много ли ты видел счастья на своем веку?
Семен. Какое мое счастие? В солдаты забрили, жена умерла, потом дети… Остался я один… Жизнь моя была горькая…
Палицын. Так и у всех. Я не хочу увеличивать число таких же несчастных, как я…
Семен (мрачно). Сердце у меня о вас болит, Арсений Федорович. Недаром мне в сонном видении три раза ваша покойная матушка являлась. Ничего не сказали, только пальчиком изволили погрозить, но по лицу видел, что о вас сокрушаются…
Палицын. В самом деле… ты ее видел?
Семен (строго и печально). Как же-с!.. Три раза… (В передней звонок).
Палицын. Скорее же. Семен!.. Отопри дверь и уходи. Не надо докладывать. Я встречу.
Семен (снова принимает официальный вид). Слушаю-с. (Идет к двери, потом оборачивается). Как же-с насчет рубашек? Я уже две дюжины возьму… Зачем добро изводить…
Палицын (с нетерпением). Как хочешь, как хочешь… Да иди ты скорее… (Семен уходит).
ЯВЛЕНИЕ 2
Палицын в волнении ходит по комнате, берет запечатанный пакет с камина и смотрит на него в раздумье, потом кладет обратно, подходит к двери, открывает портьеру и прислушивается.
ЯВЛЕНИЕ 3
Елена входит в кофте и шляпе.
Елена (подав руку). Здравствуйте! Палицын. Наконец-то!.. Я боялся…
Елена (насмешливо и резко). О, нет!.. Я пришла за деньгами… За деньгами всегда приходят вовремя…
Палицын (подходит к камину и указывает на пакет). Вот.
Елена (все также с притворной смелостью). Подождите. Потом (снимает вуаль).
Палицын. Как вы похудели со вчерашнего дня. Как изменились!
Елена. Право? Зато я теперь так спокойна. Ну, давайте смотреть вашу комнату… В самом деле красиво. Какие контрасты! Нет во всем ни малейшей гармонии, никакого единства!.. Впрочем…
Палицын. Что впрочем?
Елена. Я хотела сказать; как, впрочем, и у вас в душе (подходит к накрытому столику). Шампанское! Чудесно… Давайте пить!
Палицын. Снимите кофту и шляпу.
Елена. Пожалуй. (Она снимает; он в бокал наливает ей шампанское и подает).
Палицын. Какие холодные руки! Вам нездоровится?
Елена. Я чувствую себя отлично. Отчего вы не пьете? Я вижу: вы еще не поняли, зачем я пришла… Я, конечно. возьму деньги, но вместе с тем исполню умный совет: я хочу избавиться от тяжелой благодарности!
Палицын. Не смейтесь надо мною, Елена Сергеевна!
Елена. Я говорю очень серьезно. Я хочу спасти мужа от смерти, вас — от мучений страсти, себя — от заботы о деньгах… Скажите, разве это не умно и не практично? (Чокается с ним и пьет).
Палицын. Елена Сергеевна, я вижу, что вы не можете мне простить то, что я сказал вчера… Но ведь это была минута безумия!.. Забудьте, умоляю вас, простите…
Елена. Как приятно смотреть сквозь бокал с шампанским на красные угли в камине! Как оно играет, какое оно прозрачное, золотистое! Это — символ легкого счастья. легкой жизни и богатства. Завтра я тоже буду богатой. Здесь, среди этой роскоши, я начинаю признавать вашу теорию о красоте. В самом деле нет никакого долга и никакой добродетели; есть только одно в жизни — красота. Но чтобы быть прекрасным и счастливым, надо быть смелым. Пусть робкие будут добродетельными и несчастными. Пью за красоту и смелость!
Палицын. Я не думал, что вы так злопамятны…
Елена. Кажется, наши роли переменились?.. Какой вы странный! От чего вы не верите? Я не лгу вам… Я не смеюсь… Как мне еще сказать?.. Вы точно меня боитесь… Подойдите же!.. (Берет его за руки). Да разве вы не видите… что я устала от этой трусливой добродетели? Я хочу быть свободной и счастливой хоть на одно мгновение и сказать, что я… люблю…
Палицын (целуя ей руки). Елена!.. Так значит ты…
Елена (отталкивая его, гневно). Прочь! Оставьте меня!.. Уходите прочь!.. Вы могли думать…
Палицын (грустно и тихо). Если вы меня настолько не понимаете, если между нами может быть речь о таком оскорблении, значит в самом деле все кончено… Да и не было ничего…
Елена. Это был последний свет моей жизни… Я чувствовала, что полюблю вас. Чем я виновата?.. Я никому об этом не говорила, даже себе не признавалась… Я только радовалась про себя. И вдруг — мысль о деньгах. Грубая, жестокая!.. За что?.. За что вы отняли этот свет, эту надежду любви?.. Продать себя тому, кого любишь — хуже, чем разврат из-за хлеба с первым встречным на улице!.. И вы могли думать… что я продам… даже не любовь свою, но эту мечту, эту надежду любви, самое святое, что у меня было в жизни… За деньги!.. За деньги!.. О, сколько унижения в бедности!..
Палицын. Что вы говорите, Елена Сергеевна? опомнитесь!.. Вы не можете, вы не должны считать меня способным на такую низость!.. Не я, а вы меня оскорбили жестоко и несправедливо!..
Елена. Простите… Я сама вижу: не надо было говорить… Да; вы иначе смотрите на деньги. Я так устала думать и бояться… Знаете, я люблю долго, долго смотреть на пламя камина и слушать его, оно говорит о чем-то уютном и милом; шум огня напоминает детство и даже еще что-то более далекое, что было прежде детства… Какая у вас в комнате тишина!.. (Прислушивается). Ни одного звука. Только огонь в камине. Какая тишина!
Палицын. Я привык.
Елена. Привыкли?
Палицын. Да, я всегда один.
Елена. И в такой тишине?
Палицын. Всю жизнь…
Елена. До самой смерти?
Палицын. Эта тишина и есть одиночество.
Елена. В ней есть что-то безнадежное.
Палицын. Да, и от нее нельзя спастись нигде: куда бы ни уехал, как бы ни волновался, что бы ни делал — рано или поздно останешься один в своей комнате и будет снова эта тишина… Прислушиваешься к ней; и мысль о смерти подходит так близко, как будто нет ни времени, ни жизни, а есть только смерть… и эта тишина.
