— Доказательства?

— Доказательства сейчас будут, — ответил я. — Вы услышите их с этой трибуны, из уст химиков и астрономов. Но я убежден, что рассказ, прослушанный нами, не выдумка. Все описано настолько выпукло, зримо… Я до сих пор вижу перед собой Румо, Грено…

Киберолог покачал головой. Затем посмотрел на часы и заторопился на свое место.

— Сейчас увидите, кто из нас прав! — крикнул нам издалека венерианин.

Зал к этому времени был полон и гудел, как растревоженный улей. Однако все стихло, едва на трибуну поднялся человек. Осмотрев замеревшие ряды, которые возвышались амфитеатром перед нами, он вытащил из кармана записную книжку и принялся неспешно листать ее.

— Представитель химического центра, — еле склонившись, шепнула мне Лена.

— Мы произвели тщательный анализ вещества, из которого состоят пластинки с текстом, — сказал химик. — Результаты таковы: пластик не числился ни в одном из каталогов веществ, которые были когда-либо синтезированы на Земле и вообще в пределах Солнечной системы…

В зале поднялся невообразимый шум. Химик еще что-то говорил, но мы видели только его шевелящиеся губы.

Когда гул немного утих, я услышал заключительные слова химика:

— Таким образом, мы считаем, что пластинки принадлежат не земной, а инопланетной цивилизации.

Сейчас бурно выражали свою радость те, чья точка зрения на пластинки только что подтвердилась. Однако противники и не думали признавать свое поражение.

— Каталог не может охватывать все вещества! — выкрикнул кто-то из задних рядов.

Химик покачал головой.

— Электронная память нашего центра хранит все, что в нее ввели за последние двести лет, — сказал он. — А компьютер в отличие от человека не забывает ничего.

— Компьютер хранит в памяти только то, что ему сообщили, — не сдавались задние ряды. — А если я изобрел вещество и забыл сообщить об этом машине? — Запальчивый выкрик был покрыт аплодисментами части присутствующих.

— Остроумно, — сказал химик без улыбки, — но не очень доказательно. Любое мало-мальски сложное вещество, полученное в любой лаборатории любой из Содружества Свободных планет, регистрируется у нас в обязательном порядке. А пластик, о котором сейчас идет речь, исключительно сложен по структуре… Не попасть в каталог он не мог.

— И все-таки это еще не доказательство инопланетного происхождения листков, — прозвучал в зале одинокий голос киберолога с Венеры.

— Согласен, — неожиданно согласился химик, пряча в карман записную книжку. — Послушаем, что скажет астроном.

Он сошел с трибуны, покинул сцену и примостился в первом ряду.

Астроном сразу же, что называется, взял быка за рога.

— Листок с математическими символами оказался необычайно ценным по заключенной в нем информации, — прогудел он, нависнув над кафедрой. — На астрономическом центре удалось установить, что в тексте идет речь о планете, принадлежащей, по всей вероятности, к системе Сириуса. Параметры светила, которые приводятся и которые мы расшифровали, относятся именно к этой звезде…

— Ну, вот и конец красивым догадкам, — вздохнула Лена, когда мы вышли из зала.

Я взял ее за руку.

— Тебе жаль? — спросил я.

— Немного, — призналась Лена. — Сириус так далеко от Земли.

Мы медленно шли вниз по приморскому бульвару. Заходящее солнце осветило волосы Лены.

Наша излюбленная скамейка под раскидистым вязом оказалась занятой.

— Пойдем к морю, — предложила Лена.

Мы забрались на огромный валун, по пояс вросший в песок. Теперь все помыслы наши были связаны с морем. И хотя создана была специальная комиссия по прочесыванию морского дна в районе мыса, где я впервые обнаружил листки, хотя сотни добровольцев решили попытать счастья в поисках недостающих пластиковых прямоугольников, мы с Леной решили продолжать поиск самостоятельно.

— А я вас ищу, — раздался сзади негромкий голос.

Мы одновременно обернулись и увидели венерианина.

— Прощу, — сказал я и протянул ему руку. Киберолог легко взобрался на валун и сел рядом со мной. Его кожа, синеватая, как у всех жителей жаркой планеты, обитающих там постоянно, в косых солнечных лучах приобрела какой-то фиолетовый оттенок. Впрочем, венерианин, похоже, чувствовал себя в земных условиях совсем неплохо.

— Значит, поиск в море будет продолжаться, — сказал он, глядя вдаль. — Это хорошо. Надеюсь, будут найдены новые данные, которые подтвердят мою теорию.

Лена удивленно воззрилась на него.

— Вашу теорию? Но ведь вы только что слышали доказательства химика и астронома, которые…

Венерианин махнул рукой и рассмеялся.

— Что с того? — сказал он беспечно. — Ничто в мире не абсолютно, в том числе и доказательства. Отыщутся новые листки, и все повернется по-новому… Вы согласны со мной, Льеночка?

Лена улыбнулась, ничего не ответив. Меня несколько уколола «Льеночка».

Солнце наполовину погрузилось в море. Переходные камеры мыса работали с полной нагрузкой, через них непрерывно шли два встречных потока: одни спешили домой, на поверхность, другие — домой, в море…

Долго потом мы с Леной вспоминали этот вечер.

…Я давно уже работаю на линга-центре. Инженеру здесь тоже есть где приложить руку. После работы мы с Леной спускаемся к морю. Чаще всего отправляемся на мыс. Камеры перехода работают, как и повсюду на побережье, круглые сутки. Облачившись в подводную амуницию, быстро пройдя несложную процедуру, мы ныряем в морские глубины.

Днем в верхних слоях воды достаточно светло. Но по мере погружения зеленоватое солнце меркнет, и мы включаем свет.

В море чудо как хорошо! Оно никогда не может надоесть. Медузы, попавшие под луч, кажутся таинственными космическими пришельцами. А может, и в самом деле?..

Море, море! На каком-то витке спирали, по которой развивается наша цивилизация, человечество снова вернулось к тебе — колыбели жизни на Земле. Сделав рывок в космос, люди одновременно шагнули в океанские глубины, чтобы обрести там новые запасы энергии, полезных ископаемых, благородных металлов…

Я шел рядом с Леной, отдаваясь привычному течению мыслей.

Жить в море можно, как и на суше. Канули в прошлое времена, когда аквалангисты устанавливали и побивали рекорды на продолжительность пребывания под водой. Теперь любой человек может пробыть под водой столько, сколько ему нужно. Для этого ему достаточно отправиться на ближайший причал и получить там необходимую экипировку. С помощью простого аппарата «искусственные жабры» под водой можно дышать так же легко, как на высокогорном швейцарском или кавказском курорте. Лена, правда, со мной не согласна. Она считает, что под водой дышится легче, чем на суше. Кто прав — сказать трудно. По-моему, дело в привычке. Лена родилась в подводном городе: там же провела детство. Поэтому море для нее — родная стихия.

Мы медленно идем по дну. Внимательно смотрим под ноги. Каждый день дно кажется мне иным. Может быть, в этом повинно глубинное течение, которое проходит неподалеку.

Юркие рыбки вьются вокруг легкими стаями. Мне кажется они к нам уже привыкли.

Но не рыбы интересуют нас, не водоросли, не кораллы и не раковины. Мы ищем листки, на которых странные письмена начертаны несмываемой краской.

И верим, что найдем!