Схватив Катиля за руку, Мэрилин бросилась в артистическую. Это была большая комната, где артистов гримировали перед съемками.

— Скорее, скорее, — повторяла Мэрилин, задыхаясь от быстрого бега. Они подбежали к туалетной тумбочке Мэрилин. Открыв дверцы, Мэрилин принялась лихорадочно выбрасывать прямо на пол бесчисленные флакончики, тюбики, кисточки, маски… Затем, став на колени, она изо всех сил рванула полку, разделявшую внутренность тумбочки надвое. Полка не поддавалась. Мэрилин до крови прикусила губу, готовая расплакаться. Револьс стоял безмолвно, не сделав малейшей попытки помочь Мэрилин. Наконец, изловчившись, она вырвала полку и зашвырнула ее в другой конец комнаты.

— Полезайте! — скомандовала она.

Револьс присел на корточки и пригнул подбородок к коленям. Кое-как он втиснулся в тумбочку, и Мэрилин поспешно закрыла дверцы, повернув два раза в замке миниатюрный ключик.

— Что бы ни было, сидите тихо, — шепнула она. Мэрилин едва успела перевести дыхание, как в коридоре послышался торопливый топот множества ног.

В артистическую вошел Денни Мортон, за ним ввалились несколько человек в штатском.

— Где Катиль Револьс? — спросил Мортон у Мэрилин.

— Не знаю, — спокойно ответила она.

— Как не знаете? Ведь он оставался с вами.

— Репетиция давно закончилась. Возможно, он ушел.

— Так, — протянул Мортон.

— А скажите, мисс, — выступил вперед один из вошедших, в котелке с заломленными полями, — вы не будете возражать, если мы вас приведем к присяге? А затем произведем тщательный обыск. Имейте в виду, что за дачу ложных показаний полагается электрический стул.

— Делайте все, что считаете нужным, — сказала Мэрилин.

— Я за эту женщину готов поручиться, — сказал Мортон. — Вот мое удостоверение в лояльности.

Старший полицейский внимательно просмотрел удостоверение, протянутое ему Мортоном.

— Итак, вы ручаетесь за нее, — сказал он, возвращая удостоверение. — В таком случае, как вам известно, равная ответственность ложится на вас обоих.

Между тем полицейские разбрелись по комнате. Один внимательно исследовал свое отражение в зеркале, другой изучал чьи-то безделушки из слоновой кости. Все ожидали распоряжений начальника.

— Простукайте стены и пол, — велел начальник. — Здание студии оцеплено, и преступник, если только он здесь, никуда не уйдет.

Полицейские ретиво принялись за дело. Начальник со скучающим видом уселся на тумбочку Мэрилин, благо все безделушки с ее поверхности были сметены на пол.

— Имейте в виду, — сказала Мэрилин, сверкнув глазами, — я буду жаловаться на вас самому Джону Триллингу, он покровительствует нашей студии.

Начальник переглянулся со своим заместителем: слова Мэрилин явились для них новостью.

— Мы не делаем ничего противозаконного, — сказал начальник, заметно сбавив тон. — Между прочим, уважаемая мисс, преступник мог здесь спрятаться и без вашего ведома.

— Вы совершенно правы, — раздался вдруг голос прямо из-под начальника. От неожиданности тот слетел с тумбочки, едва не упав. Немая сцена длилась несколько секунд. Затем полицейские бросились к тумбочке.

— Где ключи? — закричал начальник.

Мэрилин молча пожала плечами.

— Вскрыть! — рявкнул начальник.

Полицейские мигом сломали тумбочку, и глазам их предстал взъерошенный, бледный Револьс.

— Я сам спрятался сюда, сэр, — обратился он к начальнику, неуверенно улыбаясь.

— И сам заперся на наружный замок, мерзавец? — закричал начальник. — Долго же я за тобой гонялся!

От сильного удара в лицо Катиль покачнулся.

— Взять! — коротко распорядился начальник.

Полицейские вышли, подталкивая Револьса. Денни Мортон стоял как громом пораженный, не в силах вымолвить ни слова.

— Будьте добры, Мортон, — обратилась к нему Мэрилин, — оставьте нас с шефом на минутку.

Перестав удивляться чему бы то ни было, Мортон направился к выходу, переставляя ноги, как автомат.

— Я ни о чем не прошу вас, шеф, — сказала Мэрилин, когда дверь за Мортоном захлопнулась. — Мне просто хочется, чтобы вы приняли от меня этот небольшой знак внимания. — Сняв с пальца кольцо, она протянула его полицейскому. Неправдоподобно огромный алмаз ослепительно сверкнул, так же как и глаза полицейского.

— В память о нашей встрече, — сказала Мэрилин, обворожительно улыбаясь.

— О, — сказал полицейский. Поколебавшись мгновение, он схватил кольцо и жадно сунул его в боковой карман. Затем под козырек. — Благодарю вас, мисс. Можете ни о чем не беспокоиться… — Шеф посмотрел на часы.

— Еще одно слово, шеф, — тихо сказала Мэрилин. — Этот человек, которого вы арестовали… Катиль Револьс… Он не мог совершить того преступления, о котором вы сказали. Прошу вас разобраться…

— К сожалению, это зависит не от меня, — развел руками полицейский. — Речь идет о государственном преступлении. Но, между прочим, вы можете быть уверены, что дело Катиля Револьса будет решено по справедливости. Могу вам сказать по секрету, что делом особенно интересуется сам Джон Триллинг. Хотя это и немудрено: ведь они с Парчеллингом давние друзья.

— При чем здесь Парчеллинг?

— Да ведь речь идет о покушении на него. Извините, мисс, мне надо идти, — заторопился полицейский, поняв, что сказал лишнее. — К вашим услугам! — И вторично взяв под козырек, он поспешно вышел.

В кабинет Джона Триллинга ввели арестованного. Револьс сильно изменился за несколько часов. На лице его красовались несколько кровоподтеков и огромный синяк, ворот рубашки был разорван.

— Безобразие! — закричал Триллинг на конвойного. — Как вы обращаетесь с заключенным?

Конвойный онемел от испуга и, повинуясь гневному жесту Триллинга, выскочил за дверь.

Измученный Катиль с благодарностью посмотрел на Триллинга. Он не знал — да и не мог знать, — что в этом огромном доме ничего не делается без распоряжения Джона Триллинга, Большого Хозяина.

— Садитесь, — ласково сказал Хозяин.

Револьс робко присел на краешек кресла, того самого, в котором несколько дней назад сидел шеф байамской полиции, а затем начальник тайной полиции и даже сам президент.

— Расскажите все по порядку, — сказал Триллинг.

Револьс молчал.

— Нас никто не слышит, — сказал Триллинг, — а меня вы можете не бояться: я ваш друг.

Револьс повторил все то, что он сказал на допросе; протокол его лежал перед Джоном.

«Однако же сильно свихнулся парень. А беззащитен, как овца», — на мгновение почувствовав что-то вроде жалости, подумал Триллинг.

Бледный как мел, Катиль рассказывал о биотоках, порожденных необычайно яркими видениями, и об электромагнитных полях, распространяющихся со скоростью света.

— Но вы ведь сказали на допросе, что это бог покарал Гуго Парчеллинга? — задал вопрос Триллинг.

— Да, а меня он выбрал своим орудием, — с непоколебимой уверенностью ответил Револьс.

— Все это вы должны повторить перед присяжными, — строго сказал Триллинг. — Бог требует, чтобы мы всегда говорили правду, и только правду, — добавил он, молитвенно сложив руки и устремляя взгляд в потолок.

— Я знаю, — прошептал Катиль.

— А теперь можете идти. С вами будут теперь обращаться хорошо. Можете требовать все, что вам понадобится.

— Благодарю вас.

— Отведите, — сказал Триллинг, строго глядя на вошедшего конвойного.

Едва захлопнулась дверь, он повернул верньер срочного вызова. Перед Триллингом на вспыхнувшем экране показалось лицо начальника тайной полиции.

— Следствие закончено, — сказал Триллинг. — Дело можете закруглять. Во всяком случае, для меня все ясно, — многозначительно подчеркнул Большой Хозяин. — Организатором покушения на Парчеллинга является Катиль Револьс. Это опасный преступник. Он разработал какой-то дьявольский усилитель биотоков мозга.

— Револьс сознался в этом?

— Пока нет, но уверен, что сознается. Во всяком случае, с судом и приговором не надо медлить. Вы поняли меня?

— Понял, шеф.

Триллинг повернул ручку. Экран медленно погас. Эта картина гаснущего экрана всегда вызывала в памяти Триллинга кинокадры, переданные по телевидению на Землю космической экспедицией Южного Креста. Там показывалось пульсирующее солнце: оно медленно наливалось светом, затем ослепительно вспыхивало изумрудным огнем, после чего угасало — лишь для того, чтобы через несколько минут снова начать все сызнова… «Улететь бы куда-нибудь за Плутон, — мечтательно подумал Триллинг, — подальше от нечистых замыслов и человеческих страстей». Наедине, без свидетелей, Триллинг иногда разрешал себе немного посентиментальничать.