В обыденной жизни Питер был открытым, дружелюбным парнем, щепетильно порядочным во всем, что касалось данных им обещаний. В общежитии шутили, что слово Питера надежней, чем номерной счет в швейцарском банке. Наш Атос изучал физику и значительное время пропадал в лабораториях. Он увлекался какими-то новомодными теориями и пытался найти им подтверждение, ставя многочисленные эксперименты.
Арамисом в нашей компании, несомненно, был Анри Фалле, именуемый порой своими недоброжелателями «французский англичанин»: мать Анри была урожденной леди Ден-Норант. У Анри было симпатичное лукавое лицо, тонкая талия и густая черная шевелюра, которую он, впрочем, коротко подстригал. Из всей нашей компании Анри больше всех бегал за девушками и часто бранил судьбу за то, что она поселила нас в «Доме Соединенных Штатов». Надо заметить, что в те времена «Дом Соединенных Штатов» отличался большой нравственной строгостью и не шел ни в какое сравнение с несколькими десятками национальных домов-общежитий, расположенных в парке парижского университетского городка. У меня не раз мелькала мысль, что основывали американский дом прямые потомки пуритан, которые поплыли в Америку на «Мейфлауэре». Достаточно сказать, что наше старомодное здание было разделено на две половины: правую — женскую и левую — мужскую. Внизу находился общий холл и несколько комнатушек без одной стены, где можно было принимать гостей или встречаться с теми, кто жил на другой половине дома. О том, чтобы попасть студенту на половину студенток или наоборот, не могло быть и речи. Это помогло нам в какой-то степени не отвлекаться от учебы, но создавало атмосферу монастыря, которая сильно не нравилась Анри.
Анри был человеком весьма разносторонним. Как и Питер, он изучал физику, но умудрялся быть довольно сведущим в вопросах литературы, музыки, искусства. И прекрасного пола. Влюблялся он часто, легко завоевывал очередной предмет своей страсти и так же легко умел расстаться с ним. Девушки на него почему-то не обижались, возможно, быстро понимали, что этот легкомысленный в вопросах любви симпатичный парень не создан для серьезной семейной жизни. С ним охотно проводили время те, кто искал в жизни беззаботные удовольствия.
Невзирая на любвеобильность, Анри был серьезным физиком, он умел находить совершенно неожиданные, оригинальные решения сложных проблем. За это его очень ценили и прочили ему большую будущность в науке. Интересно, что жизненного прототипа Арамиса из «Трех мушкетеров» тоже звали Анри…
Портоса среди нас не было, но Робер Креанж был к этому имени все же ближе, чем я. Этот крупный провинциального вида парень олицетворял собой надежность, обстоятельность и упорство в достижении цели. В отличие от героя Дюма, он отнюдь не был хвастуном и не любил красиво одеваться. Зато у него, как и у Портоса, были ясные жизненные идеалы, и если литературный персонаж твердо стремился к сундуку герцогини-вдовушки, то Робер, в соответствии с духом времени, мечтал о кабинете юрисконсульта в большой транснациональной компании. Он и учился на юридическом, одновременно уделяя много времени экономическим наукам. Девицами он не интересовался.
Робер был самым целеустремленным из нашей четверки. Он вырос в маленьком провинциальном городке в центре Франции и не мог обмануть ожиданий своей многочисленной родни, видевшей в нем будущего генерального директора солидной фирмы. Кроме того, он твердо решил объехать весь мир. Кабинет юрисконсульта представлялся ему первой ступенькой его лестницы жизни. Положение, занимаемое им в Дели, свидетельствовало, что он уверенно продвигается по этой лестнице.
Итак, на мою долю оставалась роль д'Артаньяна. Не знаю, насколько я подходил для нее, но с гасконцем меня объединяло, возможно, одно качество — изобретательность, умение выпутываться из сложных ситуаций.
Несмотря на разность характеров и темпераментов, наша четверка крепко дружила, и трое всегда приходили на помощь тому, кто оказывался в трудном положении…
— У меня недавно в гостях был Питер, — прервал мои воспоминания Робер. — Он приезжал сюда по делам своей фирмы и вел переговоры с компанией, которую я представляю.
— Интересно посмотреть, каким он стал!
— Еще как интересно! — усмехнулся Робер. — Только не это.
Неожиданно он встал, вошел в дом и вскоре вернулся с небольшим блестящим стереомагнитофоном-радиоприемником «Санио», из которого лилась нежная восточная музыка. Поставив магнитофон на наш стол, Робер продолжил беседу, сильно понизив голос:
— Питер прилетал не столько по делам своей фирмы (это был предлог), сколько чтобы встретиться со мной. Меня же он просил немедленно связаться с тобой. Если бы ты так неожиданно не прилетел в Дели, я через несколько дней был бы в Париже: официально — чтобы присоединиться к своей семье, а на самом деле — чтобы найти тебя.
Робер снова встал — вроде бы для того, чтобы размяться. Он походил по лужайке, внимательно осматривая изгородь, окружавшую участок. Музыка из магнитофона продолжала звучать. Подойдя к столу, Робер тихо продолжал:
— После университета, как ты знаешь, Питер работал в правительственной организации США, связанной с научными исследованиями в области обороны. Некоторое время тому назад его попросили (а точнее, приказали) перейти на работу в одну частную фирму. Предложили солидный пост и очень высокий оклад. Формально фирма не связана с правительственными учреждениями. Но подчиняется она правлению некоего закрытого фешенебельного клуба. Его члены — высокопоставленные деятели главных капиталистических государств, занимающие ключевые посты в экономике, финансах, средствах массовой информации, а также в армии, разведке и полиции своих стран. Командуют, правда, в клубе американцы.
Фирма, в которой работает Питер, носит название «Грейт пасифик энд атлантик ойл». Она тесно связана не только с международной торговлей нефтью, но и с поставками продовольствия. Кроме того, у нее ряд своих научно-исследовательских центров. Питер как раз и занимается некоторыми научными исследованиями. По его словам, недальновидными политиками готовится крупная акция, последствия которой могут быть губительны для человечества. Речь идет о попытке активно повлиять на погоду и климат нашей планеты. С этой целью на одном из островов Карибского моря создан сверхсекретный институт, имеющий в своем распоряжении самый гигантский компьютер нашего времени. Прогнозы погоды — это прежде всего расчеты. В компьютер на острове вот уже несколько лет вводится вся информация, поступающая с американских метеорологических спутников.
Я знал, что военные и разведывательные ведомства США ищут эффективные методы воздействия на погоду и климат. Хотя все это было засекречено более строго, чем атомное и ракетное оружие, полностью сохранить тайну не удалось. В печати не раз появлялись сообщения об американских экспериментах с погодой. Правда, говорили, что после этого бесследно исчезли несколько журналистов, причастных к этим сообщениям…
Много писалось о воздействии на погоду в военных целях во время войны во Вьетнаме. Там самолеты США обрабатывали специальными реагентами облака и вызывали такие сильные ливни, что вода смывала северовьетнамские установки для зенитных ракет.
В бассейне Карибского моря американцы заставляли дожди обильно выливаться в океан с таким расчетом, чтобы над Кубой прочно устанавливался антициклон, приносивший засуху и губивший урожай сахарного тростника. Сведения об этих «экспериментах» также просочились в печать и вызвали скандал.
Как рассказывал Роберу Питер, он узнал, что несколько лет назад его фирма вкупе с некоторыми военными организациями обработала сильнейшими реагентами обширные участки насыщенных влагой облаков в Северной Атлантике. Эти облака обычно приносят дожди в Европу. После обработки атлантические тучи пролили свои дожди в океан. Лишенные влаги, ослабленные циклоны из Атлантики не смогли продвинуться, как обычно, в Восточную Европу и были вытеснены сухим антициклоном из Центральной Азии. В Восточной Европе установилась засушливая, жаркая погода, которая привела к большим потерям в сельском хозяйстве. Это вызвало необходимость в дополнительных закупках продовольствия на Западе, что и требовалось торговцам продовольственными товарами. На другой год искусственно вызванную засуху попытались повторить, но расчеты оказались недостаточно точными, и бедствие обрушилось на Северную Европу, в том числе на часть Англии и ФРГ. Назревал крупный политический скандал, и эксперименты прекратились. Зато в компьютер поступало все больше и больше данных о погоде.
