Литмир - Электронная Библиотека

– Я вас долго не задержу…

– Будет вам. Не нужно извинений и не делайте виноватый вид. Мне, например, очень приятно с вами общаться. Можете мною располагать сколь угодно долго. Как вы насчет кофе? Или вы предпочитаете чай?

– Лучше кофе. И покрепче. Без сахара.

– Организуем… Ара, два кофе! – повысил он голос.

Секретарша появилась с двумя чашками кофе буквально через две-три секунды. Наверное, подслушивала под дверью, подумал Олег. И похоже, главный редактор знал эту ее не совсем приятную привычку.

– Странное имя, – сказал Олег, посмотрев вслед девушке. – Никогда не слышал…

– Сокращенное. Ее зовут Ариадна. Оно хорошо звучит только в сочетании с отчеством. Но пока Аре не настолько много лет, чтобы величать ее по имени-отчеству. Та о чем вы хотели спросить?

Олегу все больше и больше начинал нравиться этот неугомонный правдоискатель. Странно, подумал художник, почему он в советские времена не примкнул к диссидентам?

Наверное, потому, что в нем было гораздо больше ума и рассудительности, нежели в записных изобличителях советского строя. Который, как оказалось после, был не совсем уж и плох. Но разрушать, конечно, легче, чем строить…

Верлену Аркадиевичу было где-то около пятидесяти. В его поджаром теле угадывалась, несмотря на годы, стремительность борзой, а глаза, казалось, проникали не только в душу, но и дальше. На левой щеке у главного редактора виднелся шрам – результат стычки с недоброжелателями.

Верлен… Олег невольно улыбнулся. Имечко из серии «мама не балуй». Скорее всего, состоит из двух слов – ВЕРный ЛЕНинец. Похоже, родители Верлена Аркадиевича были твердокаменными большевиками.

– Сегодня в вашей газете я прочел некролог…

– Да-да, это большая утрата для города. Илья Максимович был нашим защитником перед центром. Кредиты выбивал… ну и все такое прочее. А почему вас он заинтересовал?

Зеленые глаза-буравчики главного редактора ввинтились в лоб Олега до самого мозга. Похоже, этот опытный охотник-добытчик почуял запах дичи.

– Я с ним знаком. Правда, не накоротке. Мне довелось писать его портрет. – Олег решил не врать, а отделаться полуправдой, которая гораздо лучше выглядит, нежели правда, и совсем уж отлично – на фоне лжи.

– Понятно, – не очень уверенно ответил Верлен Аркадиевич. – Так что вы хотели узнать?

– В общем, ничего такого… Единственное, что мне непонятно, так это его внезапная болезнь. В некрологе нет никаких объяснений. Да в принципе их и не должно там быть.

– А почему вы обращаетесь ко мне?

– Верлен Аркадиевич, в городе все знают, что вы человек сведущий в тайнах сильных мира сего, хорошо знаете городское закулисье. Или люди не правы?

– Скажем точнее: я не то, чтобы наиболее сведущий, но один из самых компетентных представителей журналистской братии нашего региона. Однако, прежде чем ответить на ваш вопрос, я все же хочу уточнить: с какой стати вас так сильно заинтересовала смерть Ильи Максимовича? Только не нужно мне рассказывать о вашем большом человеколюбии и сострадании… ну, вы понимаете, о чем я говорю. Такие вещи нужны, чтобы налить в репортаж «воды», а значит, увеличить количество строк.

– Его звали Ильяс Максудович, – уточнил Олег.

– А! Так вы и это знаете. Настоящее имя нашего бывшего вице-мэра мало кому известно.

– Что лишь подтверждает мои слова о моих добрых с ним отношениях.

– В какой-то мере, да. Но все равно вы так и не ответили на мой вопрос.

– Если вас это так интересует… – Олег пожал плечами. – Просто я не верю в его внезапную смертельную болезнь. Я работал над его портретом год назад, и он выглядел, как говорится, дай Бог каждому.

– Все равно вы что-то не договариваете. Мы же с вами не кумушки на завалинке, которые готовы перемывать косточки кому угодно в любое время дня и ночи. И вы не частный детектив. Ладно, я тоже не следователь прокуратуры… хотя и мне хотелось бы проникнуть в ваши мысли. Да, вы правы, его болезнь очень подозрительна.

– Может, его отравили? – высказал предположение Олег.

– Если и отравили, то каким-то неизвестным науке ядом. Вскрытие было произведено весьма тщательно и очень квалифицированными врачами. Там собрался целый консилиум, три известных профессора. Все-таки, Ильяс Максудович – депутат Думы. У него были влиятельные друзья-товарищи, которым, как и вам, не очень верится в версию лечащего врача.

– И что?

– А ничего. Человек сгорел на работе. Раньше это так называлось. Правда, нынешние депутаты не шибко утруждают себя государственными заботами. Больше думают о собственном кармане. Поэтому представить нашего заместителя мэра в виде факела я не могу.

– Но ведь какая-то причина смерти все равно должна быть.

– Должна. И думаю, что она лежит в несколько иной плоскости, нежели чистая физиология.

– Вы на что намекаете?

– Это не намек, а констатация фактов. Дело в том, что Ильяс Максудович в последнее время разругался с однопартийцами и перешел в другую фракцию – скажем так, проправительственную. Не захотел быть оппозиционером. И то верно – зачем ему это? У него, насколько я знаю, есть ликероводочный заводик, несколько крупных магазинов, интересы в сфере нефтянки… А ведь весь его бизнес властные структуры при желании могут изничтожить на корню. Несколько проверок – и пишите письма мелким почерком. У нас ведь можно посадить любого. Тем более, представителя бизнеса, пусть и с депутатским мандатом в кармане. Вот наш бывший вице-мэр и выбрал сторону сильного.

– Думаете, ему не простили?

– Прощать, не прощать… Это наивное видение проблемы. В политике работают совсем другие законы и понятия. Там нет привязанностей и друзей, а есть лишь целесообразность, иногда – сиюминутная, иногда – перспективная. Предательство в политике – это все лишь осознание бесперспективности программы партии, в которую входит отступник. Не более того.

– Но если ему поспособствовали отправиться в мир иной, то почему даже медицинские светила оказались бессильны определить препарат, которым, возможно, отравили Ильяса Максудовича?

– Кто знает… Может, это всего лишь официальная версия, для прессы и обывателей. Но говорят, – это строго между нами! – что его сглазили. (Просто мне не хочется выглядеть старым суеверным дураком). Или заколдовали. Вы верите в такие штуки?

– Как вам сказать…

– Не надо ничего говорить. Все мы немножко верим в чудеса и в потусторонние силы. Нам хочется в это верить. Иногда мы даже пишем об этом – чтобы привлечь читателей и поднять тиражи. Я имею ввиду людей моей профессии. Но на самом деле очень сомневаюсь, что депутата Государственной Думы так просто можно извести. Наших чиновников никакая нечистая сила не берет. Они ни в воде не тонут, ни в огне не горят.

– Что да, то да…

– Вот и я об этом. Странная смерть, чтобы не сказать больше…

Они еще немного поговорили о том, о сем, потом Олег начал прощаться, потому что в кабинет уже несколько раз заглядывала рыжая секретарша, которая подавала главному редактору какие-то тайные знаки.

– И все-таки, как говорится, возвращаясь к нашим баранам, не могу не спросить еще раз: чем вызван ваш повышенный интерес к персоне безвременно усопшего вице-мэра? – спросил Верлен Аркадиевич, задержав руку Олега. – Хотя бы намекните. Я ведь газетчик. Меня хлебом не корми, а подавай сенсацию.

Олег был сумрачен. Нехорошие подозрения постепенно превращались в уверенность.

– Ответ должен быть честным? – Он не отвел взгляд, а смотрел прямо в глаза собеседнику.

– Насколько это возможно. Вы ведь не на исповеди…

– Верно, не на исповеди. Вот потому и говорю – лучше вам ничего не знать. Поверьте мне. Это пока только мои предположения… но я уже вижу в ваших глазах журналистский азарт, поэтому просто обязан вас предупредить. Вы, конечно же, предпримите свое расследование, чтобы я там ни говорил. А может, уже его ведете. Могу вас огорчить – сенсаций не ждите. Почему? Вы их просто не дождетесь.

– Неужели все так серьезно?

48
{"b":"10209","o":1}