Богатая гостиная, изящно меблированная, на стенах картины в массивных рамах, тяжелые драпировки и портьеры. В глубине дверь в залу, налево в кабинет.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Флор Федулыч сидит в креслах с газетою в руках. Входит Василий, потом Глафира Фирсовна.
Василий. Когда прикажете кушать подавать?
Флор Федулыч. Еще рано, погоди, может быть, подъедет кто-нибудь.
Входит Глафира Фирсовна.
Видишь, вот и гости. Через четверть часа закуску, через десять минут после закуски – обед.
Василий. Слушаю-с. (Уходит.)
Глафира Фирсовна. Здравствуйте, Флор Федулыч, вовремя ль я пришла-то?
Флор Федулыч. Момент самый благоприятный – к обеду-с.
Глафира Фирсовна. Я уж и позавтракала, и обедала раза два, и полдничала.
Флор Федулыч. Это ничего-с. У нас простые люди говорят: палка на палку нехорошо, а обед на обед нужды нет.
Глафира Фирсовна. Да я и не откажусь лишний раз пообедать; беда не большая, стерпеть можно. Совсем не обедать нездорово, а по два да по три раза хоть бы каждый день бог дал.
Флор Федулыч. Покорнейше прошу садиться.
Глафира Фирсовна. Присяду, присяду, окружила-таки я нынче Москву-то.
Флор Федулыч. Я сам только сейчас вернулся.
Глафира Фирсовна. Видела я, батюшка, вас, видела, я только от Юлии Павловны, а вы к ней.
Флор Федулыч. Да-с, сегодня я ей визит сделал.
Глафира Фирсовна. И поговорили-таки с ней?
Флор Федулыч. Говорил-с; но разговор наш был без результата.
Глафира Фирсовна. А я таки допыталась кой до чего, тайности ее выведала.
Флор Федулыч. Надеюсь, что вы от меня ваших сведений не скроете.
Глафира Фирсовна. Батюшка, да что мне скрывать-то, с какой стати! Вот еще, была оказия! Что я ей, мать, что ли? Все дочиста выложу, как есть, С чего начинать-то?
Флор Федулыч. С чего угодно-с.
Глафира Фирсовна. Так вот-с, приятель у ней есть и очень близкий.
Флор Федулыч. Так и ожидать надо было.
Глафира Фирсовна. Дульчин он, Вадим Григорьич.
Флор Федулыч. Дульчин-с? Я его знаю-с, в клубе встречаюсь, с виду барин хороший.
Глафира Фирсовна. И я его знаю, года три назад он в одном знакомом доме сватался, так я у него даже на квартире бывала. А теперь захотела узнать покороче; есть у меня одна дама знакомая, она сваха, так у нее все эти женихи на счету. Я с ней в ссоре немножко, семь лет не кланяемся, да уж так и быть, покорилась, – сейчас была у нее. Вот вести какие: жених хороший, живет богато, шику много, на большого барина хватит. «Только, говорит, если с этим женихом в хороший, степенный дом сунешься, так, пожалуй, прическу попортят, за это, говорит, ругаться нельзя, на какого отца нападешь. Другой разговаривать не любит, а прямо за шиньон».
Флор Федулыч. Аттестат не очень одобрительный-с.
Глафира Фирсовна. «Надо, говорит, узнать, на какие он деньги живет, на свои или на чужие, и что у него есть; а это, говорит, я вам скорехонько узнаю».
Флор Федулыч. Значит, надо подождать-с.
Глафира Фирсовна. Чего ждать-то ? Пока он ее ограбит совсем? А жениться-то он и не думает, чай; так водит изо дня в день, пока у нее деньги есть.
Флор Федулыч. Что же мы можем предпринять.
Глафира Фирсовна. Вы не мешайте только мне, а уж я похлопочу; разобью я эту парочку.
Флор Федулыч. В таком случае большую благодарность получите.
Глафира Фирсовна. Да разве я из благодарности? Жалеючи ее делается. Конечно, я – человек бедный, вот, бог даст, зима настанет, в люди показаться не в чем.
Флор Федулыч. Шуба за мной-с, хорошая шуба.
Глафира Фирсовна. Ну уж куда мне хорошую! хоть бы какую-нибудь, только, отец родной, чтоб бархатом крыта, хоть не самым настоящим. Как его, Манчестер, что ли, называется. Чтоб хоть издали-то на бархат похоже было.
Флор Федулыч. Для вашего удовольствия все будет исполнено.
Глафира Фирсовна. Что это, я смотрю на вас, вы как будто не в духе?
Флор Федулыч. Неприятности есть-с от племянников.
Глафира Фирсовна. От кого же и ждать неприятности, как не от своих. Который же вас огорчает?
Флор Федулыч. Да все-с. Мотают, пьянствуют, только фамилию срамят. Жена умерла, детей не нажил, как подумаешь, кому состояние достанется, вот и горько станет.
Глафира Фирсовна. Женились бы, Флор Федулыч.
Флор Федулыч. Поздно, людей совестно-с.
Глафира Фирсовна. Что за совесть! Были бы свои наследники.
Флор Федулыч. Это дело такое, что разговор о нем я считаю лишним.
Глафира Фирсовна. Как угодно, батюшка Флор Федулыч, к слову пришлось. Ну, а Лавр Мироныч как поживает?
Флор Федулыч. Лавр Мироныч больше других беспокоит, потому жизнь неосновательную ведет.
Глафира Фирсовна. Ему-то бы грешно: он всем вам обязан; сколько раз вы его из ямы-то выкупали.
Флор Федулыч. На яму он мало обращает внимания-с. Пристроишь его к должности, он человек способный-с, живет год, другой хорошо и вдруг в одну минуту задолжает; когда успеет, только дивишься. И ничего его долги не беспокоят, платить он их и в помышлении не имеет. Хоть бы глазком моргнул-с. Наберет где-то с полсотни переводных французских романов и отправляется в яму равнодушно, точно в гости куда. Примется читать свои романы, читает их дни и ночи, хоть десять лет просидит – ему все равно. Ну, и выкупаешь из жалости. А выкупишь, сейчас расчешет бакенбарды, наденет шляпу набок и пошел щеголять по Москве как ни в чем не бывало.
Глафира Фирсовна. Уж какой из себя видный, точно иностранец.
Флор Федулыч. Настоящий милорд-с! Ему бы только с графом Биконсфильдом разговаривать-с. Отличные места занимал-с, поведет дело – любо-дорого смотреть, за полгода верно можно ручаться, а там заведет рысаков с пристяжными, – году не пройдет, глядишь – и в яму с романами-с. И сейчас имеет место приличное – около десяти тысяч жалованья; кажется, чего ж еще, можно концы с концами сводить.
Глафира Фирсовна. Разве нуждается; денег просит?
Флор Федулыч. Это бы ничего-с. Широко зажил; слух идет, что деньги бросает. Значит, какие-нибудь источники находит, либо должает, либо… уж кто его знает. Дело не красивое-с.
Глафира Фирсовна. По надежде на вас действует. Дочку его, внучку свою, вы облагодетельствовали, ну, думает, и отцу что-нибудь перепадет.
Флор Федулыч. Да чем же я ее облагодетельствовал-с?
Глафира Фирсовна. Еще бы! Триста тысяч за ней денег даете.
Флор Федулыч. И все это его сочинение-с.
Глафира Фирсовна. Что-нибудь-то дадите, ну а прилгнул, так ему простительно: всякому отцу хочется свое детище устроить.
Флор Федулыч. Да все-таки чужими-то деньгами распоряжаться, не спросясь, не следует.
Глафира Фирсовна. Уж по всей Москве гремит ваша внучка. Кто говорит, дедушка даст за ней двести тысяч, кто триста, а кто миллион. Миллион уж лучше, круглее.
Флор Федулыч. Вот изволите видеть, я-то последний про свое благодеяние узнал-с.
Глафира Фирсовна. Ну, да ведь не все и верят.
Флор Федулыч. Все-таки, значит, есть люди, которые обмануты-с.
Входит Лавр Мироныч под руку с Ириной.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Флор Федулыч, Глафира Фирсовна, Лавр Мироныч и Ирина.
Лавр Мироныч(почтительно кланяясь). Честь имею кланяться, дяденька! Мое почтение, Глафира Фирсовна! (Кивает головой и садится.)
Ирина страстно целует Флора Федулыча, приседает Глафире Фирсовне, садится в кресло и погружается в глубокую задумчивость.
