Юлия(с трудом выговаривая слова). Очень-то дурного ничего нет?
Дергачев. Не знаю, не знаю-с. Я все сказал, что мне приказано.
Юлия. А!! Вы говорили, что вам приказано? Вы говорили не то, что было, что знаете, а то, что вам приказано; значит, вы говорите неправду, вы меня обманываете? (Покачав головой.) Видно, все вы одинаковы! Вам ничего не стоит обмануть женщину. Бессовестные, бессовестные!
Дергачев. Я лучше уйду-с, что мне в чужом пиру похмелье принимать!
Юлия. Да ступайте, кто вас держит… Погодите… Надо же мне знать… Совсем, что ли, он хочет меня бросить? Так вы бы и говорили! Да и как еще он смеет это сделать? Как смеет?
Дергачев. Помилуйте, как я могу отвечать вам на такие вопросы?
Юлия. А не можете, так зачем вы пришли? Зачем вы пришли, я вас спрашиваю?… Только расстроивать, только мучить меня.
Дергачев. Меня послали к вам, я и пришел, и сказал все, что велено.
Юлия. Да ведь не верю я вам; ни вам, ни ему не верю я ни в одном слове. Какой же тут разговор?
Дергачев. Не верите, а сами спрашиваете. Я ухожу, Юлия Павловна, прощайте!
Юлия. Давно бы вам догадаться! (Садится к столу.) Разве вы не видите, в каком я положении?
Дергачев идет к двери.
Ах, постойте!
Дергачев останавливается.
Нет, прощайте.
Дергачев уходит.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Юлия (одна).
Юлия. Точно сердце чувствовало, так вот и ждала, что какая-нибудь помеха случится… Однако совестно ему: не показался… Ну, да как не совеститься!… Проиграл деньги, которые я с таким стыдом… А ведь покажись, пожалуй, простила бы… ну, само собой, простила бы… боится меня. Нет, еще есть в нем совесть, значит, еще не совсем он испорчен… В Петербург поехал за деньгами… Какие у него там деньги… Долго ль он за ними проездит?… Ничего не известно… Пожалуй, целый месяц пройдет. А в месяц мало ли что может случиться… Чего не передумаешь!… С ума можно сойти… Давеча этот цветок, этот иммортель… как он очутился в картоне? И не трогала я этого картона, до нынешнего дня не прикасалась к нему… Понять не могу. (Смотрит в картон.) Это еще что такое? (Вынимает пригласительный билет и читает.) «Лавр Мироныч Прибытков покорнейше просит сделать ему честь – пожаловать на бал и вечерний стол по случаю помолвки дочери его Ирины Лавровны с Вадимом Григорьичем Дульчиным». (Протирает глаза рукой и снова читает.) «С Вадимом Григорьичем Дульчиным…» Михевна, Михевна!
Входит Михевна.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Юлия Павловна, Михевна.
Юлия. Кто… кто был без меня? Вот это кто привез?
Михевна. Лавр Мироныч, матушка.
Юлия(бессознательно). Лавр Мироныч… Лавр Мироныч… на бал и вечерний стол…
Михевна. Да, матушка, очень просили-с.
Юлия(едва переводя дух). Очень просили… По случаю помолвки Ирины Лавровны с Вадимом Григорьичем Дульчиным.
Михевна. Что ты, матушка, бог с тобой! Разве другой какой!…
Юлия. Нет, он, Михевна, сердце говорит, что он… (Громко.) Он, он! (Встает.) Михевна, я поеду, я поеду… Давай шляпку!…
Михевна. Зачем, матушка, зачем ехать?
Юлия. Надо ехать, надо… Я поеду сейчас.
Михевна. Куда? Что ты! Не пущу.
Юлия. Да мне видеть его только; в глаза посмотреть… Какие у него глаза-то…
Михевна. В таком ты огорчении, да со двора ехать! Нет, нет!
Юлия. Захотел он меня обидеть, ну, бог с ним!… Я с него потребую, я возьму деньги мои… Ведь как же мне жить-то? Ведь все он взял.
Входит Флор Федулыч.
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Юлия Павловна, Михевна, Флор Федулыч.
Юлия. Ах, Флор Федулыч, горе, горе! (Показывает билет.) Вот посмотрите!
Флор Федулыч(взглянув на Михевну). Какая неосторожность-с.
Михевна. Да разве я, батюшка, знала?
Юлия. Флор Федулыч, помогите! Хоть бы деньги-то мне воротить, хоть бы деньги-то!
Флор Федулыч. Вам одно остается, Юлия Павловна, пренебречь!
Юлия. Конечно, не надо мне его, не надо. А деньги-то, Флор Федулыч, ведь почти все мое состояние… Я хочу получить.
Флор Федулыч. Получить с него невозможно-с; но вы не беспокойтесь.
Юлия. Нет, я возьму… За что же? После такой обиды… Нет, помилуйте, за что же я ему подарю?…
Флор Федулыч. У него ничего нет-с.
Юлия. Как нет? Есть у него имение большое, богатое… Он мне планы показывал.
Флор Федулыч. Положительно ничего нет-с. Я верные известия имею. Было после отца имение, да давным-давно продано и прожито-с.
Юлия(с испугом). Значит, и это был обман. (Едва держится.) Обман! Все, все брошено даром.
Флор Федулыч. Успокойтесь, успокойтесь!
Юлия. Я покойна… Да неужели, да неужели он так бесстыден?
Флор Федулыч. Вы очень доверчивы-с… Пренебречь его следует, пренебречь!
Юлия. Ограблена и убита! (Садится.) Я нищая, обиженная совсем… За что же они еще смеются-то надо мной, на свадьбу-то приглашают? Ах, ах! (Обморок.)
Флор Федулыч(Михевне). Им дурно. Поскорей спирту, что-нибудь-с.
Михевна уходит.
Юлия(в бреду). Сероватое платье-то себе заказала… Правду люди-то говорили, а я не верила… Теперь как же?… Две у него невесты-то? Сероватое я платье-то… я заказала. Ах, нет, желтоватое. (Несколько придя в себя.) Ах, что это я говорю!… (Тихонько смеется.) Ха, ха, ха! Флор Федулыч! Ха, ха, ха! (Подает руку Флору Федулычу.)
Входит Михевна.
Надеть подвенечное платье и флердоранж, да и ехать на бал… ха, ха, ха!… Они рядом будут сидеть… взять бокал… Совет вам да любовь… ха, ха, ха! Ну, поцелуйтесь! (Обморок.)
Флор Федулыч(Михевне). Опять обморок, и руки похолодели. Этим не шутят-с; скорей за доктором-с… Это уж близко смерти-с.
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
ЛИЦА:
Дульчин.
Дергачев.
Салай Салтаныч.
Ирина.
Глафира Фирсовна.
Юлия Павловна.
Флор Федулыч.
Мардарий, человек Дульчина.
Богато убранный кабинет; ни книг, ни бумаг, вообще никаких признаков умственной работы не заметно. Большой письменный стол, на нем два-три юмористических листа, чернильница со всем прибором, револьвер и фотографический портрет. Две двери: одна, в глубине, в залу, другая с левой стороны.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Дульчин (входит из боковой двери), потом Мардарий.
Дульчин. Эй, Мардарий?!
Входит Мардарий.
Кто там звонил?
Мардарий. Да старуха эта оттуда, как ее?!
Дульчин. Какая старуха?
Мардарий. От Юлии Павловны.
Дульчин. Михевна?
Мардарий. Да, Михевна.
Дульчин. Что ей надо?
Мардарий. За портретом приходила.
Дульчин. За каким портретом?
Мардарий. Вот за этим самым-с.
Дульчин. На что ей портрет?
Мардарий. Кто ж их знает? Нужно, говорит.
Дульчин. Да кому нужно-то, Юлии Павловне, что ли?
Мардарий. Ничего этого она не говорит, ладит одно: нужно, очень нужно, вот и все.
Дульчин. Что же ты?
