Мугаби все это знал, но, даже ощущая себя скорее археологом-романтиком, понимал все выгоды от их сотрудничества, утешая себя тем, что найденные вещи все-таки оставались где-то в хранилищах, а значит, не пропадали для человечества безвозвратно. Правда, иногда, при виде увесистых пачек рандов, ему хотелось послать человечество подальше и просто зарабатывать деньги, но он старался душить в себе подобные порывы.

Доктор Сузуки поддерживал отвлеченную беседу, интересовался жизнью Кейптауна, семьей профессора. Они разговаривали все более расслабленно и доверительно, как вдруг завтрак был прерван неожиданным событием.

– Господин профессор, господин профессор! – Кто-то истошно кричал во дворе виллы, по пути, судя по грохоту, зацепив полог и обрушив полки с находками. – Скорее, господин профессор! Там! Там!

– Что такое? Что случилось? – удивился Сузуки, не донеся до рта блинчик, намазанный джемом. Профессор же отреагировал живее – он сразу понял, произошло что-то необычное, из ряда вон выходящее.

– Это кто-то из моих сотрудников. – Он вскочил и быстро пошагал в обход дома.

Японец, чуть помедлив и положив на салфетку блинчик, последовал за ним. Обогнув виллу, Сузуки увидел практически повисшего на профессоре рабочего, взмыленного и покрытого песчаной пылью, как будто он пересек пустыню бегом. Да оно так и было – из-за отсутствия транспорта он, конечно, бежал, как мог, с каким-то важным известием. Рабочий выбился из сил, он почти падал на каменную плитку, которой был вымощен двор.

– Да что происходит? – Японец даже немного вышел из себя.

– Сейчас, ему нужно отдышаться… – начал было Мугаби, но рабочий его перебил.

– Там! Там! Скорее! Мы нашли! – Он задыхался и показывал рукой на юг, вдоль дороги.

– Что, что такое? – переспросил профессор, но рабочий только мотал головой и повторял, хватая ртом воздух, те же самые слова. Он опустился на колени, по плечам струился пот, прочерчивая темные дорожки в светлой пыли.

– Они что-то откопали. Что-то очень важное. Едем, господин Сузуки, скорее. – Мугаби поддался возбуждению, исходившему от землекопа. – Скорее! Он бежал всю дорогу, нам нужно торопиться!

Он первым добрался до «лендровера», успел его завести и нетерпеливо играл педалью газа, поджидая, пока японец возьмет фотоаппарат и усядется на второе переднее сиденье, а рабочий перелезет через борт и зацепится за трубчатый каркас, венчавший кузов.

Как только все забрались в машину, «лендровер» взревел и, поднимая тучи песка, вырвался на дорогу. Мугаби гнал как мог быстро, благо дорога была ему известна до мелочей. Машину бросало из стороны в сторону, на пригорках она даже отрывалась колесами от земли. В этот раз профессору было не до любования окрестностями с вершины холма. Быстро проскочив лесок и развилку, от которой уходила еще одна дорога влево к заброшенному карьеру, он влетел в рабочий поселок, промчался мимо вышки и въехал прямо на территорию раскопок, едва не зацепив собранные леса.

Рабочие стояли плотной толпой на небольшой свободной площадке перед раскопом и о чем-то оживленно переговаривались. Сотрудники университета на корточках ползали в свежем отвале, что-то разгребая руками и небольшими метлами, не позволяя рабочим подойти близко.

Не успела машина остановиться, как Мугаби выпрыгнул из-за руля и бросился к своим сотрудникам.

– Что происходит? Что вы нашли? – закричал он еще на бегу.

– Профессор! Как хорошо, что вы сразу приехали! Смотрите! – Один из археологов растолкал остальных и показал рукой вниз, в свежевырытую канаву.

Мугаби подошел к самому осыпающемуся под ногами краю и заглянул вниз.

Рядом остановился японец, так же осторожно, вытянув шею, разглядывая находку.

Рабочие снимали грунт широкими ступенями – наиболее глубокий проход был сделан вдоль береговой линии, затем уступ чуть повыше, потом еще и еще. Всего ступеней было четыре, хотя никто не старался сознательно соблюдать правильность уступов, поэтому расстояния между ними были разные, высота тоже. Когда рабочие после перерыва спускались к самой глубокой части раскопок, чтобы продолжить углубляться в землю, то уступы обрушились очень сильно, создав длинный оползень в сторону океана. И этот сдвиг грунта обнажил нечто такое, с чем никто из археологов в своей жизни пока что не сталкивался.

Огромный блок из желтого металла блестел из-под тонкого слоя песка, пыли и комьев земли. Хорошо просматривалась грань длиной около трех метров и два прямых угла, обозначавших по крайней мере часть большой металлической конструкции правильной формы.

Соскальзывая и проваливаясь в рыхлый грунт по щиколотку, Мугаби спустился совсем близко к находке, жестом приказал прекратить суету вокруг и наклонился к блестящей поверхности. Внимательно рассмотрел угол и грань, дотронулся до металла рукой, сначала осторожно, потом смелее. Постучал по блоку костяшками пальцев. Прислушался. Задумчиво погладил подбородок.

– Что это может быть, профессор? – Доктор Сузуки уже оказался рядом и так же осторожно дотрагивался до гладкой поверхности.

– Не имею ни малейшего понятия, господин Сузуки, – задумчиво ответил Мугаби.

– Что-то военное? Подземный склад? Какой-то секретный бункер?

– Уверен, что нет. Слишком маленький размер… Смотрите! – Мугаби указал кривым пальцем на небольшую канавку, тянувшуюся вдоль грани. – Видите, видите? Там символы! Они отчеканены или отлиты прямо на металле.

– Маркировка?

– Что вы, что вы! Это символы какой-то письменности. И я думаю, очень древней письменности.

– Неужели нам удалось найти алтарь храма, выходивший к морю? Я знал это! – Голос Сузуки сорвался, он подошел опасно близко к осыпавшемуся краю и опустился на корточки рядом с открытой гранью конструкции, сметая ладонью песок с символов.

Мугаби присел рядом.

– Что, что там видно? – нетерпеливо спрашивал он японца, от волнения забыв про субординацию.

Доктор наклонился над самой надписью, долго в нее всматривался, потом изменился в лице и отшатнулся назад, чуть не оступившись. И лететь бы ему к подножью скалы, если бы Мугаби не схватил его за предплечье.

– Господин Сузуки! Что с вами?

– Посмотрите сами, – еле слышно прошептал тот, указывая на надпись.

Профессор вгляделся в мелкие символы и тоже чуть не задохнулся от изумления.

– Это же иероглифы! Японские иероглифы! Но как… Что здесь делает этот блок? Или это толстая плита? – Он снова постучал костяшками пальцев по металлу. Звук был таким, будто стучали в огромную цельнолитую глыбу.

Сузуки помотал головой.

– Не японские. И даже не китайские. Похожи, да, очень. – От волнения он заговорил с сильным акцентом. – Но только похожи. Я их не знаю.

– Что вы стоите? – закричал Мугаби своим ассистентам, вскакивая на ноги. – Продолжайте работу! Скорее! Нужно очистить этот блок до захода солнца!

Японец дотронулся до его руки и показал пальцами весьма неопределенный жест, но профессор понял, что имелось в виду.

– Если очистите находку за два часа, каждому премия!

Все задвигались, сначала неуверенно, потом все быстрее. Конечно, для южноафриканца никакая премия не может быть более желанной, чем блаженная лень, но землекопам и самим было любопытно узнать, что это такое они нашли. Профессор и японец поднялись к самому гребню раскопа, а рабочие, наоборот, спустились вниз и принялись быстро очищать остальные грани от земли.

Кто-то принес веревки, землекопы начали закреплять друг друга, чтобы безопасно работать на самом обрыве. Грунт просто сгребали в океан, не утруждая себя подъемом наверх. Благо песок был сухим и ссыпался целыми потоками, оголяя металлические грани все дальше и дальше. Леса не собирали – некогда было. Бросили на спуске несколько сколоченных из досок щитов, чтобы можно было ходить по ним, если придется поднимать грунт наверх, и все.

Японец нетерпеливо ерзал, наблюдая за работой, на складном парусиновом стуле, который заботливо подставил ему профессор Мугаби.