В глазах, устремленных на нее, угасла последняя надежда стать свидетелями грандиозного шоу, которое все с нетерпением ждали. Понемногу все снова пришло в движение: возобновились разговоры, телефонные звонки, шуршание бумаги.

Мэллори повернулась к детективу Яносу, крупному полицейскому с резкими чертами лица, который походил на огромный говорящий шкаф, иногда даже цитировавший Мильтона.[5] Его взгляд отличался суровостью, которую особенно ценили в нем инспекторы условно-досрочного освобождения. Они частенько прибегали к его помощи, чтобы напустить страху на своих подопечных. Как ни странно, сегодня он был, наверное, единственным в участке, кто сочувствовал Мэллори. Но она не нуждалась в сочувствии.

Он поднялся и неторопливо направился к ней, удрученно качая головой, словно говоря: «Какой стыд! И куда катится мир!»

– Знаю, выглядит ужасно, – произнес он мягким голосом, так несоответствующим его грубой внешности, – но все твои вещи остались на месте, – он наклонился и выудил из-под стола металлическую баночку полироли.

– Это работа Коффи, – сказала Мэллори. С таким же успехом лейтенант Коффи мог вырезать на металлической поверхности свое имя, рядом со всеми этими царапинами. Больше никто не посмел бы испортить рабочее место Мэллори.

Янос перевел взгляд на окно в кабинете лейтенанта: жалюзи были опущены, дверь закрыта.

– На твоем месте я бы не ходил туда сейчас. Босс только что отделался от двух стервятников из министерства внутренних дел. Они выяснили, что Рикер работал на полную ставку у своего брата.

– Он там больше не работает. Я об этом позаботилась.

– Но работал же, – Янос, как истинный джентльмен, собрал с пола разбросанные бумаги. – И все это время Рикер получал пособие по нетрудоспособности.

– Он не обналичил ни один из этих чеков, – Мэллори выхватила из рук Яноса бумаги, пока тот не сунул их не в тот ящик. – Тем более Рикер согласился на работу, только когда отдел прекратил выплаты.

– Да, лейтенант это знает, – произнес Янос и сгреб своей ручищей карандаши и скрепки. – То же самое лейтенант сказал людям из министерства. Потом добавил, что Рикера отправили на пенсию, показал им соответствующие документы и говорит: «Когда вы, такие-сякие, оставите наконец в покое заслуженного копа, получившего столько ранений! Четыре огнестрельных ранения! Вы считать умеете?» После этого они быстренько убрались. Дело закрыто.

Мэллори перевела взгляд на свой выпотрошенный стол.

– Но какое отношение это имеет к тому, что Коффи взломал замки в моем столе?

– Я как раз клоню к этому.

Янос кинул мелкие письменные принадлежности в верхний ящик, не обращая внимания на то, что для этих вещей существовал специальный органайзер. Мэллори удержалась от комментариев и принялась аккуратно раскладывать карандаши, ручки и скрепки в отведенные для них ячейки.

– Окружной прокурор прислал к тебе одного из своих прихвостней, хотел забрать то, что ты ему обещала. Судебный процесс уже завтра, и он, кажется, немного нервничает по этому поводу.

Мэллори должна была собрать доказательства для судебного процесса. Но она сделала это еще три дня назад, просто не сообщила.

– Коффи пытался тебя найти, – детектив поднялся с пола, осторожно держа двумя пальцами метелку для пыли. – Но ты не отвечаешь на звонки.

– У меня отгул, – Мэллори выхватила из его рук метелку и положила ее на место, затем постаралась задвинуть ящик как можно спокойнее, чтобы не доставлять удовольствие сидящим вокруг полицейским.

– Но, Мэллори, ты же никогда не занималась бумажной работой, чтобы тебе отгул давали.

Она все-таки захлопнула ящик. Все взгляды устремились на нее.

– Если бы я претендовала на награду за все часы, что я провозилась тут сверхурочно с тех пор, как ушел Рикер… – начала Мэллори, не заботясь о том, чтобы сбавить тон.

– Городские власти не расплатились бы с тобой за всю жизнь. Знаю. Но представь, босс думает, что эти три дня ты работаешь с окружным прокурором, а потом оказывается, что тебя там и в помине нет.

– Значит, ты сидел тут и смотрел, как вскрывают мой стол?

– А что я мог сделать? Я сказал им, что не видел тебя на этой неделе. Как бы я объяснил, если бы они нашли твои материалы в моем столе? Поэтому я послал патрульного в город с твоей папкой. Мигалки, сирены, все как надо, он домчался за пару секунд. Помощник окружного прокурора был все еще в участке, когда ему позвонили из офиса и сообщили, что все в порядке. Парню пришлось извиняться перед лейтенантом Коффи. Боссу это понравилось. Поэтому здесь один ноль в твою пользу.

– Но он же не из-за этого посрывал все мои замки?

– Думаю… нет, – Янос махнул рукой, словно хотел найти в воздухе нужные слова, и нахмурился, подготавливая ее к самому худшему. Это была его манера рассказывать плохие новости – медленно, с убийственным спокойствием.

– Видишь ли, как раз перед тем, как пришел помощник прокурора, боссу позвонили. Знаешь Ролинза? Ну бывшего копа. Сейчас он работает в «Хайленд Секьюрити». Может, лейтенант считает, что ты подрабатываешь на стороне?

– Ему лучше знать, – ответила Мэллори. Джек Коффи понял, что она нелегально работает в «Батлер и Компания». – Что еще?

– Что-то связанное с этим чудиком, ведущим радиошоу, Иэном Зэкери, – Янос развел руками. – Вот и все, что мне известно, – он вздохнул. – Ну почти все. Этот сукин сын Ролинз сказал боссу что-то, что его очень сильно разозлило.

«Сильно разозлило» означало в глазах Мэллори разъяренного Джека Коффи с монтировкой. Она представила, с каким наслаждением он взламывал ее стол, дав выход своей злости.

– Все очень серьезно, – произнес Янос, кивнув в сторону кабинета Коффи. – Поэтому будь там повежливей. Не зли его лишний раз, ладно?

Ладно, постараюсь.

Рикер раздвинул шторы и выглянул на улицу. Джо шла со стороны метро, ее преследователей видно не было. Мэллори права. Если захочет, Джо может запросто отделаться от слежки. Потому-то она и предпочитает подземку, хотя может позволить себе такси и лимузины. В метро, где много входов-выходов, где толпы людей, уйти от погони значительно легче.

Зазвонил домофон.

Рикер нажал на кнопку.

– Привет, Джо, – воскликнул он, не дожидаясь, пока она что-нибудь скажет. – Поднимайся, – он нажал на другую кнопку, чтобы впустить ее в дом, затем со скрипом открыл входную дверь и прислушался к мотору лифта. Вскоре двери лифта открылись, и показалась Джо. Вечер был прохладный, на ней был длинный темно-синий пиджак, доходивший почти до колен, и голубые джинсы. Форма пиджака чем-то напомнила Рикеру ручную гранату. Менее чем через пятнадцать минут он вспомнит эту мысль как предупреждение.

Рикер открыл дверь шире и облокотился о стену. Джо вошла медленно, подозрительно глядя по сторонам, но так и не обернулась. Рикер отошел от стены и вдруг сильно ударил ее в плечо.

– Ну как, Джо, больно было?

– Что? – она резко обернулась, обхватив рукой пострадавшее плечо. – Ты знаешь, что больно. Зачем…

– Отлично. Каждый человек должен хоть раз в жизни получить удар, чтобы в следующий раз не медлил, ожидая, что противник ударит первым, – он приблизился на шаг, Джо отступила. – Давай я возьму твой пиджак, – произнес Рикер, – без этих тряпок будет еще больнее.

– Ничтожество.

– Я слышал это от многих женщин. – (Что на самом деле было правдой) – Так до каких пор ты будешь терпеть, Джо?

– Терпеть что?

– Если я ударю тебя в спину, интересно, ты останешься калекой на всю жизнь? – он поднял кулаки. В глазах Джо стоял ужас, но на этот раз она не двинулась с места. – Давай, Джо, защищайся. Всегда будь настороже. На! – его кулак скользнул всего в сантиметре от ее лица. – Почувствовала? А теперь представь себе развороченный нос.

– Зачем, Рикер? – Она стояла перед ним такая уязвимая, даже не пытаясь защитить себя. Джо обезоружила его одним лишь полным абсолютного доверия взглядом больших карих глаз. – Ты же никогда в жизни не поднимал руку на женщину. Ты не такой человек.