Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Тафф, — ее голос сорвался, она нахмурилась и договорила:

— Сохрани для меня.

Он отрицательно покачал головой.

— Сохрани! — повышая голос, потребовала она. — Англо все равно найдет и отнимет. Мне некуда спрятать. Пибал, видимо, вывез его в анальном отверстии, а я не могу себе и этого позволить! Англо… Свинья… Ну, словом, ты понимаешь.

— Хорошо, я буду хранить при себе медальон до конца жизни, если потребуется. Настанет день, и я верну тебе его. Когда мы получим свободу.

— Спасибо, Тафф… Ты друг мне.

Стаффа, не говоря больше ни слова, присоединился к бригаде и подставил свое изувеченное плечо под ярмо.

— Хо! — крикнула Кайлла, хватаясь за буксирный канат.

Стаффа изо всех сил напрягся, толкая огромную тяжесть вперед. После отдыха работа казалась особенно тяжкой. Создавалось впечатление, что мышцы вот-вот не выдержат и лопнут.

День тянулся очень медленно. Стаффа отчаянно щурился, хотя солнце стояло за его спиной, немилосердно жгло ему затылок и, казалось, хотело добраться до мозга, чтобы хорошенько поджарить его. Из подмышек обильно выделялся пот, но он испарялся прежде, чем успевал достичь локтей. О нем напоминали только грязные разводы на руках.

Кайлла? Скайла? Они слились в его воображении. Может быть, потому что каждую он мог представить с выражением страдания и последнего напряжения на лице?..

— Я так и не понял. Скайла, — прохрипел он, морщась от боли, возникшей в пересохшем горле.

«Бедный мой Стаффа, — донесся до него мистический голос Скайлы, сквозь завывания пустынного ветра. — Ты хотел узнать, каково быть человеком? В следующий раз ты узнаешь, что такое мои шрамы».

— Я это уже знаю.

Стаффа перенесся мыслями к тому моменту, когда он снял перчатку, чтобы подержать в своей руке ее руку. Тогда у него сильно забилось сердце. Она была опасно близка к роковой черте, и это испугало его. Почему он больше никогда не дотрагивался до нее?

— Потому что я не мог смотреть сквозь привидение… все пришло ко мне очень легко, так легко!..

«Красиво ли то, что я сделал? Кто лучше: я или Пибал? Пибал или я? Пибал, который создал великолепное произведение искусства? Или Стаффа, который никогда не знал военных поражений и уничтоживший все, что любил?»

Образ мертвого изувеченного Пибала не выходил из его сознания. Он попытался представить, как пальцы Англо ласкают Кайллу, и то выражение ужаса и отвращения, которое появлялось в такие минуты на ее лице. Он вспомнил ее мужа с горделивой осанкой. От заряда пульсарного пистолета его голова взорвалась, как перезревшая дыня под ударом мотыги. Все тело объялось густым кровавым туманом. А дети Кайллы, которых она так любит, в те минуты надрывно кричали, прижимаясь к ногам отца. Кричали от ужаса. Демоны его воображения нарисовали перед его мысленным взором образ Крислы, женщины, которую он лелеял и которая была обуглена плазмой, прекрасное тело которой взорвалось и распалось на мельчайшие частицы.

Он продолжал упорно тянуть трубу вперед, глубоко вдавливая в горячий песок израненные ноги. Снаружи его жгло немилосердное солнце, а изнутри — осознание великих потерь. Все эти годы он держался на дистанции от Скайлы, а что из этого выходит в результате? Еще один скорбный труп?

— Я погибну здесь, Скайла, — хрипло прошептал он, морщась от физического напряжения. — Я больше никогда не загляну в твои глаза, не расскажу тебе о том, что узнал. Ты была единственным человеком, который понимал меня. Единственным, кому было на меня не наплевать. Почему я никогда не хотел этого замечать? Блаженные Боги, мне не следовало покидать тебя!

На бригаду, возившуюся с трубой, налетел внезапный порыв пустынного ветра.

Стаффа готов был поклясться, что этот ветер принес с собой карающий смех Претора.

Глава 14

— Ты неважно выглядишь сегодня, Бутла. Что-то не так? — спросил магистр Браен, подходя к огромному столу и садясь в свое мощное гравитационное кресло.

Их окружали пики Макарты, которые создавали своего рода кокон, надежно защищавший его обитателей от ураганов жестокости и войны, гремевших по ту сторону хребтов.

Бутла Рет тоже сел за стол, только с другой стороны, весь как-то ссутулился и замер. На его гранитном лице застыло неподвижное выражение глубокой задумчивости. Он вертел между своими толстыми пальцами изящный стилет с узким лезвием, тонкий и острый, как игла, кончик которого то и дело касался поверхности стола, сделанного из сверхкрепкого пластика, оставляя на ней нитевидные шрамы. Так прошло несколько напряженных минут. Потом взгляд Бутлы медленно поднялся до лица Браена…

— Арты больше нет, — не своим голосом проговорил Рет.

Глаза убийцы потемнели и затуманились. Легкий тик в углу рта говорил о том, что его внутреннее напряжение настолько велико, что уже не поддается его знаменитому железному контролю над собой.

— Она хотела любить меня, Браен. Я… Я отверг ее. Отверг, зная, что из этого получится… Она пыталась… Соблазнить меня. Результаты напугали ее. Подсознательные искусственные импульсы, заложенные в ходе тренировок, привели в действие реакцию отвращения. И она убежала. Я не успел ее остановить, а когда вышел на улицу, ее уже не было видно.

— О, Боги… — тяжело прошептал Браен, стараясь не прислушиваться к чувствам. — Мы никогда не думали, что в ней разовьется привязанность к…

— Однако же развилась! — взорвался Бутла, с громким стуком опустив на поверхность стола свои тяжелый кулак. Затем он снова поднял в воздух нож. В его расщепленных зрачках бегали страшные, злобные огоньки. — Я тоже полюбил ее, Браен! Ты слышишь?! Я люблю!

Желваки неистово заходили под тонкой кожей лица. Пальцы нервно сжимались и разжимались.

Браен с трудом сглотнул подступивший к горлу комок.

— Нет… нет. Мы должны отыскать ее. Вернуть. Если вы будете разъединены, роковая привязанность может…

Бутла Рет чуть приподнялся со стула и, наклонившись вперед, угрожающе навис над столом. Вся его поза производила впечатление боевой стойки. Его голос перерос в хриплое шипение:

— Слишком поздно, Браен!

Браен не мог смотреть на него и прикрыл на пару секунд глаза. Сердце неистово колотилось.

— Она умело замела за собой следы, — снова изменившимся голосом, уже на басовых вибрациях, проговорил Бутла. — Она убежала глубокой ночью. Не знаю, куда она пошла и что думала делать, но случилось так, что на нее натолкнулись риганские солдаты… Торговцы живым мясом, ну, вы их знаете. Наверное, встреча оказалась для обеих сторон удивительной. К тому же у нее такое настроение… Она была погружена в тяжелую задумчивость. Все хотела объяснить себе, почему я отверг ее. Была обеспокоена также странной реакцией, возникшей в ее мозгу на подсознательном уровне перед перспективой физической близости с мужчиной. Ведь у нее в голове своего рода спусковой крючок… Впрочем, не это важно. Главное, что они схватили ее.

Браен снова закрыл глаза, пытаясь представить себе эту сцену.

— И насколько удалось установить, они насиловали ее всю ночь. По очереди. По кругу, который повторялся и повторялся заново…

— Боже мой… — прошептал Браен. Ему показалось, что кровь остановилась в его венах.

— Да, — прошипел Бутла. — Вот именно! «Боже мой!» Бог проклял вас, Браен! Проклял за то, что вы сотворили с этой девчонкой! Вы слишком заигрались с ее мозгом, как с игрушкой, самой забавной из всех! Теперь пожинайте плоды, Магистр. И только не надо разводить руками! — Бутла не удержался и, скорчив презрительную гримасу, плюнул на пол. — Пожинайте плоды своего злодейства вы… грязный мерзавец!

Браен отпрянул, как от удара.

— Случилось то, что случилось, — проговорил он после долгой паузы, когда оправился от шока открытого оскорбления. — Нам ничего больше не остается, кроме того как скорбеть. За нее… За нас…

— Скорбеть? Странное слово в ваших устах, Браен!

Явно не из вашего лексикона!

Браен лишь согласно кивнул, принимая справедливость едкого замечания.

57
{"b":"10195","o":1}