— С другой стороны, твои родственники опасаются, что кто-либо из них может быть арестован за измену, воровство, взятки или любое другое подходящее преступление. Я прослежу, чтобы ее осудили, Тибальт, и приговорили к смертной казни.

Теплая волна облегчения захлестнула его, вытеснив тот страх, который на мгновение охватил его.

— А если подозрения возникнут у Совета? Эти мелочные…

— Если в тебе недостаточно мужества, чтобы справиться со своим собственным Советом, то ты не можешь быть императором.

— В самом деле.

— Тогда чего же нам опасаться, даже если бы мы занимались любовью на ступеньках Императорского Совета Риги? — горячо прошептала она, пробуждая к жизни его мужское естество.

После того как она оставила его, обессиленного и опустошенного, он пропустил сквозь пальцы ее черные волосы и провел кончиками пальцев вниз по плечам и груди, охватывая ладонью каждую из полных грудей и слегка массируя соски. Когда она шевельнулась, на животе ее перекатились и заиграли мышцы.

— Скажи, Или, что ты знаешь о Стаффе кар Терма? Открой мне свои тайные сведения. Кто он? Какой он? Что мы действительно о нем знаем?

Она повернула голову, и щека ее оказалась лежащей на подушке из рассыпавшихся блестящих черных волос.

— Командующий? Не много мы о нем знаем. Он тот орешек, который я хотела бы расколоть, мой император. Сначала я думала, что он питает слабость к Претору. Ха! Ошибочное заблуждение! Хотя они боялись его мощи и изгнали его, они все же сумели его использовать. Дали ему корабль и послали охотиться на других. И все же он убил Претора, убил голыми руками человека, который сделал его тем, что он есть.

Ее глаза стали рассеянными, а голос упал до шепота.

— Убил того, кто дал ему все. В самом деле, хотелось бы мне знать мотивы поступков такого человека!

— Ты беседовал с ним. У тебя должны были остаться какие-то впечатления.

Тибальт вспомнил голографические изображения Командующего — мертвые серые глаза, застывшие, постоянно под контролем, черты лица, никогда не отражающие эмоций… смертельно опасный человек-крепость.

Она шевельнулась рядом с ним.

— Думаю, он самый обворожительный мужчина из всех, кого я знаю.

— Исключая присутствующих? — спросил он, осознав, что ее ответ, как ни странно, важен для него.

Ее глаза встретились с его взглядом, черные, бездонные, понимающие:

— Включая присутствующих.

«Что бы я ни делал, как бы ни старался овладеть ситуацией, он всегда затмевает меня. Как бы я ни старался измениться, именно его я всегда буду пытаться превзойти, и как же я ненавижу себя, когда думаю об этом! Ничто не принесло бы мне большего удовольствия, чем ощущение энергетического кинжала, пронзающего сердце Стаффы».

Устыдившись, он крепко стиснул челюсти. Ее откровенность ранила его.

— Я бы убил тебя за эти слова, Или.

— Но ты этого не сделаешь. — Ее лицо, имеющее форму сердечка, осталось безмятежным. — Ты ценишь мои способности слишком высоко, это во-первых. Во-вторых, ты получаешь удовольствие от моего общества, потому что я единственный человек во всей империи Рига, который обращается с тобой, как с равным, и не дрожит… как заяц, перед твоей властью. И наконец, ты по достоинству ценишь мою честность и прямоту.

Как верно. Он мог ненавидеть и Стаффу, и Или. И он нуждался в них обоих, несмотря на то, что когда-нибудь, возможно, каждого из них придется уничтожить. Любой ценой.

— Вероятно, ты права, дорогая Или. Вероятно, права. — «Но я не хочу рассуждать сейчас на эту тему, моя страстная сучка, не сейчас». — Тогда скажи мне, что нам делать со Стаффой и жителями Сассы?

Они потянулась всем своим загорелым телом, поиграв каждым мускулом, потом села, скрестив ноги. Тряхнула головой, рассыпала по плечам черные волосы, и подперла подбородок ладонями.

— Он — ключ к будущему. С ним мы сможем контролировать весь свободный космос. Возможно, при условии такого контроля, мы даже сможем собрать достаточно сил, чтобы бросить вызов Запретным границам. С одной стороны, если он заключит соглашение с Сасса, в конце концов, проиграем. У нас нет способа превзойти его способности. Никакие препятствия с нашей стороны не остановят его.

Он кивнул, едва успев подавить отрыжку.

— Твои мысли полностью соответствуют моим.

Он сложил руки на обширном животе.

— У меня есть идея. — Говоря это, он пристально смотрел ей в лицо. — Мы сделаем Командующему самое лучшее предложение, какое только сможем… и я хочу, чтобы это сделала именно ты.

Или склонила на бок голову, ее безупречное лицо сморщилось, когда она стала прокручивать его предложение в своей голове.

«Насколько могу я доверять тебе. Или? А, вижу, глаза твои зажглись! Действительно ты видишь все открывающиеся возможности! Какая же ты прелесть, моя прекрасная кобра! Не знающая удержу ведьма в моей постели, острие клинка моей империи, ты единственная из всех женщин достойна меня».

— Почему бы и нет? — Он небрежно махнул рукой. — У меня свои причины, Или. Как ты справедливо выразилась, я доверяю твоей честности и прямоте. Ты красивая женщина; возможно, он не заподозрит присущей тебе ловкости. Повидай Стаффу. Привлеки его на мою сторону. Ты знаешь, что поставлено на карту. Тайное убийство, один-другой подкуп или скомпрометированный деятель, возможно, потребуется нечто более радикальное. Я полагаюсь на твое чутье.

«А я предприму собственные шаги, моя сладкая похоть. Хоть это и огорчает меня, но я должен поработить тебя, превратить в подлинное орудие».

— У меня есть еще одна причина, чтобы послать именно тебя. Или. — Ее глаза ярко блестели, глядя в его глаза, она медленно улыбнулась. — Да, действительно, любовь моя. В том случае, если все эти меры ни к чему не приведут, ты сможешь убить Командующего — и навсегда избавить нас от угрозы.

«Конечно, ты будешь символом власти империи. Возможно, особая повязка? Да, неограниченное доверие и повязка, символизирующая власть. О, прекрасно, Тибальт. Какая дьявольская ирония! Как я связан своей властью, так и ты будешь прикована к своей, Или. Ласкай ее, милая любовница, потому что это и смерть тоже!»

Она задумалась, ее улыбка становилась все шире, гладкая кожа на лице покрылась ямочками. Засверкали белые зубы, а ее безупречная грудь задрожала от сдержанного смеха.

— Мой господин Тибальт, — засмеялась она, — вы сделали лучший выбор, чем сами думаете. Стаффа кар Терма — мой!

«А ты теперь — моя!» Тибальт улыбнулся в знак согласия и позволил пальцам скользить по изгибам ее невероятного тела.

Стена за плечом Синклера взорвалась, и его выбросило толчком в узкий проход. Один только слепой инстинкт заставил его отползти в тень, а его потрясенный разум пытался обрести способность мыслить. Пораженные нервы в его ушах издавали вопль. Сквозь туман окутавший его чувства, он слышал, как выстрелы из ружей Мака Рудера и Гретты рвали воздух треском разрядов.

Чья-то рука похлопала его по ноге; слабо различимый голос звал его сквозь туман; он едва реагировал, когда какие-то руки схватили его и поставили на ноги. Его заплетающиеся ноги, казалось, действовали независимо от его воли.

— Что? — спросил он, удивляясь тому, что его собственный голос едва проникал в дрожащий туман. — Что? Где мы? Что случилось?

Он помнил дверь, ступеньки, по которым карабкался через силу по темной изгибающей лестнице, поддерживающие его руки и маленькую комнатку за разбитой дверью. Он помнил, что его тошнило, кружилась голова, и он падал… и никак не мог долететь до дна.

Синклер лежал на куске ледяного мрамора. Он не мог повернуть головы, потому что кто-то распиливал его череп, чтобы добраться до мозга, но знал, что его прекрасная мать лежит с одной стороны от него, а отец с другой. Тело его дрожало от вибрации пилы. Он посмотрел вверх, в прекрасные голубые глаза Анатолии Давиуры.

Пок-Бам! Сотрясение и падающая пыль вернули Синклера из его смутных серых снов. Вибрация, которая во сне казалась ему вызванной пилой, исходила от пола, на котором он лежал.