Анна улыбнулась.

«Я вообще не имела связи ни с кем, — ни девять, ни девяносто, ни девятьсот месяцев назад. Я была девственница до самого рождения сына» — ответила она.

«Это правда, что он владеет речью на нескольких языках?» — спросил Гарри.

«Я слышала, что он что-то лепечет! — засмеялась Анна. — Но это же так здорово! Другие молчат до шести лет, и ничего с ним не поделаешь!»

«Хотел бы я услышать, есть у него акцент, или нет! — сказал Гарри своим, — а какие слова прозвучали из него первыми?» — снова обратился он к Анне.

«Он сказал о цветах, которые хотели сорвать в его честь. Он сказал, — Анна на секунду задумалась, — он сказал: „Цветы увядают, когда мы хотим сохранить их“…»

«И это всё? Или он ещё что-либо говорил?» — допрашивал Анну Гарри.

«Потом, помню, он ответил кому-то: „Истину не скроешь!“»

«Не делал ли он каких-либо важных сообщений?» — не унимался специалист.

«Вы думаете, что я знаю, что важно — что не важно! Потом он говорил с монахами по-тибетски. Для меня важно, что он есть здесь со мной. И я надеюсь, что у меня его не отнимут, так ведь?» — взволнованно спросила Анна.

Малыш беспокойно завертел головкой, но не проснулся.

«Разумеется, нет! — вмешалась Катрин. — Не волнуйтесь об этом. Вы всегда будете рядом с ним. Можно я спрошу вас ещё?»

«Спрашивайте, — успокаиваясь разрешила девушка — только учтите, что мне через полчаса уже нужно кормить его».

«Как вы назвали дитя?» — спросила молчавшая до сих пор Анжела.

«Ещё не назвала. Пока не знаю, какое имя ему подобрать».

Катрин укоризненно взглянула на Анжелу, которая перебила её вопрос. Подумав секунду, Катрин спросила:

«Анна, расскажите нам всё, как вы считаете, произошло непорочное зачатие? Что этому предшествовало. Чья была инициатива?»

Анна разгадала тайный смысл последнего вопроса и улыбнулась:

«Инициатива исходила от Всевышнего. Но произошло это действительно не случайно. Я была глубоко верующей женщиной и не допускала себя до плотского греха. Вообще-то это длинная история…» — замялась Анна.

«Ничего, у нас есть время, — мы готовы выслушать вас очень внимательно», — вступила в беседу Дана.

«Ну, хорошо — согласилась Анна. — Тогда слушайте!

Раньше, до этого эксперимента, я часто ходила в церковь. Каждый день. Но я не верила в Бога, как ни странно. Я верила в Космический разум и думала, что его и называют Богом. И всматривалась в иконы, пытаясь найти в них скрытые символы этого Разума».

«Находили?» — спросила Дана.

«Да. Особенно ярко это было отражено в явлении Святому… В горах…»

«Какая из икон вас больше всего притягивала?» — спросила Катрин.

«Икона Непорочной нашей девы Матери Божией с младенцем на руках» — ответила Анна.

«О каком эксперименте вы упомянули, расскажите, пожалуйста?» — попросила Дана.

«Как-то раз, я прочла объявление о том, что набирается группа желающих принять участие в эксперименте, который ставил целью найти Законы связи с окружающими нас сферами сознания.

Я пришла и прошла собеседование.

Надеялась, что эксперимент удастся и можно будет найти общий язык с космическим Разумом, который они называли ОСС — окружающие Сферы Сознания.

Экспедиция проходила по высокогорным маршрутам Тянь-Шаня. Мы поднимались на Хан-Тенгри.

А перед восхождением Мастер показал нам схему гармоничного расположения орбит в солнечной системе, на которой был выведен абрис непорочной Божьей Матери.

Я как увидела этот знакомый контур, так чуть в обморок не упала от охвативших меня чувств.

Мастер говорил нам, что при контакте с ОСС нам надо научиться сливаться с этим Образом. Мастер говорил, что это слияние подобно тантрическим слияниям, которое символически проводят последователи Будды, медитируя на свои Мандалы, Тханки, Ступы и другие святыни.

Потом мы долго поднимались на Хан-Тенгри.

На вершине Мастер совершил ряд ритуалов и сказал, что для начала мы должны включиться в светлый контур Образ Богоматери, которая должна была, по его мнению, благословить нас на Связь с ОСС.

Мастер предупредил, что если среди женщин есть девственницы, то у них на этой горе может случиться непорочное зачатие.

И он рассказал нам о подобных примерах, когда избранные богом женщины, поднимались на вершины пирамид и там в ним снисходил Божий Дух, с котором и случались непорочные зачатия.

Затем группа углубилась в медитацию, а я просто молилась Богоматери, чтобы она открыла мне заветную дверь в Храм Космического Разума. У меня перед глазами стоял, как живой контур Божьей Матери с Младенцем на руках. И наступил момент, когда эта картина ожила и Мать заговорила со мной…»

«О чём же она говорила?» — не выдержав, спросила Катрин.

«Она говорила на латентном языке — непереводимом, но я понимала, что жизнь человеческая зарождается и продолжается в Космосе… А потом я потеряла сознание. Мастер говорил, что я была в глубочайшем самадхи, что я летала вместе с ними… Я не стала оспаривать его слова. А потом, я заметила, что стала поправляться.

Мне дали понять, что беременные женщины в экспедиции нежелательны и долго допытывались, кто же меня обрюхатил.

Я плакала, потому что никто бы не поверил случившемуся, несмотря на предупреждение Мастера.

Предполагали, что это был Слава, но Слава только и умел, что улыбаться и глубокомысленно произносить впечатляющие фразы. Он не соглашался с претензиями, но и не опровергал их, не считая это для себя нужным доказывать, что он не верблюд. Этим он, конечно, только усугублял положение.

Мастер кричал, что нарушена чистота эксперимента, а врач, осмотревший меня, убеждал его, что моя девственная плева цела и невредима. Но Мастер, как это ни странно, не верил в результат эксперимента, и по сути, выгнал меня на дорогу.

Отец меня не пустил меня домой, увидев, в каком я положении. Пока я „экспериментировала“, он сошелся с какой-то блядью, и та не хотела лишних хлопот в доме.

Так я и стала бомжем».

«Скажите, Анна! — спросила Анжела, — врач, который убедился в целости вашей девственной плевы, как-нибудь зафиксировал этот факт?»

«Да, конечно! — с энтузиазмом ответила Анна, — он даже выдал мне справку об этом с круглой печатью военного госпиталя, где он служил. Она при мне, лежит под обложкой паспорта, показать?»

«Потом, мы вам верим! — сказала Анжела и спросила, — Анна, вам хочется покинуть свою Родину?»

«Родине я безразлична, — тоскливо сказала Буддова Мать. — Для меня вся Земля — Родина. Если в Америке я буду полезней, то я согласна покинуть эту землю, которую именуют Россией».

Малыш заворочался и открыл рот. Громкое требование еды прервало беседу.

«Вы не будете возражать, если мы навестим вас после кормления?» — попросил Гарри. Он всё еще не верил, что малютка может говорить.

«А мы его потом спросим?» — отшутилась мать, разворачивая мокрые пеленки.

Горничная побежала за бельём, и специалисты удалились.

«Вам уже заказано место в самолёте!» — шепотом сообщила она Анне.

«Когда?» — так же шепотом спросила прибывшая.

«Сегодня вечером, — тихо шепнула служанка. — Не хотят сталкивать вас с вашим правительством. Вы всем очень понравились, и вас хотят сберечь. Теперь вы историческая личность. Документы все уже готовы».

«Скажешь, тоже, историческая!» — возмущенно сказала Анна, прикладывая орущий рот к соску. Тот сразу же заткнулся и стал жадно сосать.

Насосавшись, он сразу же заснул, не выпуская соска изо рта.

Анна глянула на часы.

До вылета оставалось совсем немного.

В дверь постучали. Это был Гарри. Ему не терпелось услышать слова необыкновенного ребенка.

Анна показала на спящего и развела руками.

А через некоторое время посольская машина уже катила в «Шереметьево-2».

Так Гарри и не довелось услышать речей младенца.

Не доведется услышать их и в Америке.

«Малыш замолчал!», «Гений не знает английского!», «Маленький бог не желает разговаривать с американцами!», «Когда молодой Бог заговорит снова!» — гласили заголовки газет.