Проснувшийся пересёк Приморское шоссе и побежал по аллее к заливу.

Эта аллея была посажена ещё финнами и состояла из трёх частей.

Первая часть была еловая, вторая — сосновая, и третья — березовая.

Людей в это раннее время суток не было.

Астом быстро пробежал эти пятьсот метров и с разбегу ринулся в воду.

Залив в этих местах очень мелкий и каменистый, но Астом знал дорожку, которые выкопали на дне отдыхающие «Чародейки».

Распугав маленьких рыбок, которые стремглав ринулись в разные стороны, Астом окунулся, и пошёл вглубь.

Он хорошо плавал и в прошлые дни, бывало, даже устраивал заплывы с друзьями на дальность. Однажды, помнится, он с Осиповым — другом по развлечениям — проплыл от Терийок до Келломяк, но, выйдя из воды, оба свалились от усталости.

Вода за ночь не успела остыть, и только зайдя поглубже, купальщик мог ощутить её свежесть.

Глубина оказалась временной, и, преодолев несколько отмелей, Астом попал на настоящую глубину. Он инстинктивно поплыл к далёкому плоскому камню, где он недавно «рыбачил».

Конечно, Даки ждала его именно там. Естественно она танцевала, — она не могла находиться в неподвижности. Такова природа дакини.

Этот плоский железобетонный камень тоже когда был сооружён финнами для причала больших рыболовецких лодок, которые не могли подойти к берегу. Он был расположен в полутора километрах от береге и отсюда уже на плоскодонках рыбаки переправляли улов на берег.

В настоящее время камень был полуразрушен бурями, но его плоскость на четверть метра выступала из воды и рыбаки иногда использовали его в своих целях.

Сегодня он был оккупирован ларуной. Рыбаков не было видно даже на несколько километров.

«Если бы Лев тебя не разбудил, ты бы так и спал?» — спросила Даки, грациозно изгибаясь нагим телом.

Астом виновато улыбнулся, подтягиваясь на руках и залезая на камень.

Он снял плавки, скрутил их в руках, отжал и положил на край.

Потом поймал Даки на одном из её поворотов и нежно поцеловал её.

Она обвила его шею руками, и, приникнув к его мокрому телу всей грудью, ответила ему страстным долгим поцелуем. Даки терлась об него танцующими движениями, и Астом почувствовал, как его лингам пришёл в напряжение.

«Я вижу, ты готов, — сказала Даки, — тогда садись, и не будем тратить времени!»

Астом постелил на бетонный наждак свои плавки и сел на них, вытянув ноги и откинув руки для упора назад.

Даки приблизилась к нему и слегка присела, в танце вращая ягодицами.

Колебания её бедер опускались всё ниже. Астом на уровне глаз видел её раскрывшуюся раковину, и возбуждение у него увеличилось.

Вращая ягодицами в танце, Даки опускалась все ниже и ниже, и, слегка касаясь щелью розовой раковины его заветного места, внимательно следила за выражением его глаз.

Убедившись, что в них вместо страсти засверкала любовь, Даки аккуратно погрузилась в этот океан чувств и продолжала свой ягодичный танец.

«Выпрямляйся в лотос, пожалуйста!» — напомнила ларуна.

Астом медленно согнул сначала одну ногу, потом другую, и подсунул свои бёдра ей под ягодицы. Даки привстала, помогая ему, потом снова села в плотный контакт, как это положено в соитии Яб и Юм.

Астом вспомнил всё инструкции, полученные им на этом месте на живом примере, и стал поднимать напряжение, как этого требовали правила подготовки к взлёту.

Он слышал, как зажужжали включаемые блоки, и когда зажглась «аджна», его внутренняя кабина черепа озарилась космическим светом.

Последней включилась «сахасрара», но запускать её лопасти было еще рано.

Астом прочитал предвзлётную «молитву» о готовности, и Даки эхом повторяла его мантры.

Замкнув цепь тока в их телесном соединении, Астом вновь поднял энергию до макушки головы, и запустил лопасти Времени.

Под ними раскрылась мягкая, чудесно пахнущая, тарелка лотоса.

Жёсткость камня перестала ощущаться, и они слегка приподнялись над ним.

Потом, включив энергию на полную мощность, Ас рывком поднял тарелку над заливом, и стал набирать высоту.

«Не забудь надеть ремни безопасности! — напомнила курсанту ларуна. — Иначе я сейчас заставлю тебя спустить-СЯ!»

«Извини, инструктор, забылся!» — ответил Том, сглатывая слюну.

«Забыл себя? — переспросила ларуна. — Я понимаю, когда люди, увлеченные сексом, забывают себя, сливаясь с любимой в половом акте. Но ты сейчас — не человек!» — укоризненно сказала ларуна.

«Это происходит не только в сексе, — сказал Ас, делая виражи над Кронштадтом — Человек, увлеченный любимой работой, тоже забывает себя, сливаясь с ней в одно целое — оправдывался Ас, снижаясь над закрытым городом. — А для меня это любимое занятие»

«В твоей тантрической практике, — изгибаясь на вираже, продолжала она, — ты не должен забываться занятием, но ты должен забыть себя, сливаясь с Духом, который существует в твоем дыхании до того, как ты испустишь дух.

Соединяясь с Духом, мы становимся Им Самим, и забываем себя и все связанные с собой заботы, самоуверенность, ощущение собственной значимости и прочие иллюзии. Мы освобождаемся от заблуждений ума, и он становится чистым и ясным, способным к постижению Духа. Ясно?» — спросила ларуна, заглядывая в глаза курсанту.

«Да! — ответил курсант, наклоняясь к её приборам, полушариями выделяющимися на грудном пульте. — Я постараюсь слиться с твоим космическим духом — иначе не мыслю!»

«Я могу добавить, — сказала ларуна, — что в поисках жизненных ценностей и основы своего существования вы думаете только о таких предметах, которые лежат вне вас самих.

Ваша жизнь остается неумиротворенной потому, что вы все еще продолжаете жить вне самих себя.

Проблема заключается в том, что люди считают свое „Я“ чем-то определенно отличным от внешнего мира, что это „Я“ существует в противостоянии другим.

Таким образом, люди теряют истинное „Я“».

Ас внимательно выслушал её замечание и ответил, обняв её одной рукой:

«Мы думаем о вещах, которых не имеем. Даже о времени мы думаем, как о чем-то таком, что течет из прошлого через настоящее в будущее.

Мы уверены в том, что живем внутри этого течения времени.

Однако прошлого мы уже не имеем, равно, как и будущего. То, что мы имеем — так это только этот единственный момент настоящего. Как прошлое, так и будущее — суть не что иное, как мысли, появляющиеся в нашем уме и возникающие в этот миг настоящего».

«Откуда ты это знаешь?» — удивленно спросила ларуна, приподнимаясь на ступнях и вновь садясь на заветное место.

«Трава нашептала по дороге, — улыбнулся Ас, кружась над Кронштадским собором. — Помоги мне найти траверс в атмосфере Времени?» — попросил он.

«Ты должен знать, что лопасти времени имеют, кроме известных параметров, ещё и неизвестные, — объяснила ларуна, — например, если известное нам Время обращения планеты вокруг её оси является основным эталоном его измерения, то эти — параметры относятся к сфере внутреннего времени.

Естественно, что внутренняя сторона сферы Времени, как и любого другого предмета, не может существовать без её внешней стороны».

«Да, это я помню ещё из прошлых инкарнаций, — перебил её Ас, — внешняя сторона определяется Частотой вращения планеты и называется уже не Временем, а Собственной Космической Частотой!»

«Правильно! — похвалила его ларуна, откидываясь назад всем телом, — я об этом и не хотела говорить!»

«Прости, о чём же ты хотела сказать?» — сказал курсант, наклоняясь к ней.

«Не забывайся! — одёрнула его инструктор. — Выпрямись! Я хотела сказать — продолжала она, когда его аппарат выпрямился, — что, определяя характеристики Времени, надо иметь в виду, что Время неоднородно на Земле.

Время способно сжиматься и растягиваться.