– О как же, как же, разумеется! Более того, я – весь внимание. И полностью с вами согласен.

– Вот видите… Меня это радует…

Семеш молча отвесил галантный поклон.

– Словом, если мы определим, чему равен икс, игрек нам найти уже значительно легче. Это я постоянно говорю и своим ученикам. Я убеждена, что только математический подход к жизни – единственно верный подход. На данную тему у меня даже вышла работа в «Вестнике математики», в четвертом номере, на странице тридцать второй.

– Очень хорошо! Поздравляю вас! Я лично рассматриваю брак точно с таких же позиций… Короче говоря, сумма только тогда будет устойчивой, если она складывается из основательных слагаемых, гармоничных, я бы заметил. Внимательное изучение целесообразных расчетов убедило меня, что софистские заумствования всегда приводят только к краху.

– А вы мне начинаете нравиться, – сверкнула глазами из-за очков Стелла.

– Вы мне тоже.

– Значит, по первому пункту мы с вами договорились. Этических препятствий для нашего сближения нет. Посмотрим, вернее, заглянем, так сказать, в бочку Диогена, то есть обсудим квартирный вопрос.

– Через полгода я смогу переселиться в свою новую виллу, но посмотреть на нее можно уже сегодня.

– Так давайте посмотрим вашу виллу! – решительно заявила Стелла, подкрепив свои слова не менее решительным жестом.

«Эге!» – удивился Семеш, отметив про себя, что у этой учительницы можно поучиться напористости.

На какое-то мгновение у него мелькнула мысль: «А не лучше, ли прекратить болтовню с этой рациональной особой, пока не поздно?… Да и есть ли у нее вообще деньги?» Семеш хорошо знал, что материальное положение у школьных учителей не ахти какое завидное.

Однако он встал и пошел за Стеллой. На шоссе он увидел «опель». Кругом не было ни души. Решительным шагом Семеш направился к машине. Он открыл дверцу и, быстро усадив Стеллу, запустил мотор. Неподалеку от корчмы Пейерли Стелла первой нарушила тишину и, к огромному удивлению Семеша, перешла с ним на «ты».

– А я вижу, дела твои идут неплохо.

Переход на «ты» следовало расценивать как своеобразный шаг к сближению, хотя и слова, и жесты этой ученой дамы казались какими-то угловатыми.

– Довольно сносно, – осторожно ответил Семеш и почувствовал, как у него вновь появилась искра надежды. «Даже самую осторожную и хитрую женщину можно обмануть, необходимо только выбрать наиболее подходящий для этого способ».

Далее почти до самой виллы оба не проронили ни слова. Семеш на небольшой скорости объехал виллу и убедился в том, что она все еще пустует.

Сдав немного назад, он остановил машину и, предупредительно открыв дверцу, сказал:

– Мы приехали, дорогая. – И медленно направился к калитке. – Пошли… Вот и моя вилла… В настоящее время у меня возникли некоторые материальные затруднения, из-за которых я, собственно, и вынужден был временно приостановить строительство. Такова уж судьба одинокого мужчины. Я стараюсь все сделать сам. Мой основной жизненный принцип: «Мужчина должен содержать женщину!» – остается для менй незыблемым. Нужно сначала построить приют любви, чтобы потом уже ничто не омрачало счастливой супружеской жизни.

Семеш вошел в роль и, подобно боевому петуху, ходил вокруг Стеллы, которая, не скрывая удовольствия, слушала его комплименты.

Она слушала молча, а Семеш все говорил и говорил. Неожиданно он умолк, как замолкает актер, наткнувшись на холодное равнодушие публики.

– Почему ты замолчал? – спросила Стелла.

– Мне показалось, что тебя это не интересует.

– Ошибаешься. Очень даже интересует, и запомни: верить можно только в то, что записано в Библии; то же, что с нами происходит в жизни, нужно знать!

– Верно, – согласился Семеш и кивнул. Однако, как он ни старался снова войти в роль, это ему никак не удавалось: на ум не шли нужные слова, да и тон у него стал уж не тот – не было ни убежденности, ни воодушевления.

– Когда я смотрю на этот дом, меня охватывает тревога. Я вложил в него четыреста тысяч форинтов, и теперь, когда работы осталось всего на каких-нибудь двадцать – тридцать тысяч, все остановилось… Эх, – тяжело вздохнул он и безнадежно махнул рукой.

– Конкретно о какой сумме идет речь? – Стелла бросила на Семеша строгий профессиональный взгляд педагога.

– Тысяч двадцать – тридцать…

– И когда мы сможем в него переехать?

– Если бы у меня были деньги для продолжения работ, то месяца через два.

– За деньгами дело не станет! – решительно заявила Стелла и щелкнула замком черной сумочки. Она вынула сберегательную книжку и протянула ее Семешу: – Пожалуйста, у меня как раз лежит вклад в двадцать тысяч форинтов.

Казалась, наступил самый подходящий момент для того, чтобы попросить руки у математички, но Семеш сказал:

– Как ты могла так подумать, дорогая? Я не возьму их у тебя! – И он сокрушенно покачал головой. – Я так не хочу! Я не хочу, чтобы женщина меня содержала! Я самостоятельный человек!

– Долой ложную скромность! – как ни в чем не бывало продолжала Стелла. – Феодальным рассусоливаниям давным-давно пришел конец. Я настаиваю, чтобы ты взял у меня эти деньги. В конце концов уважающая себя женщина не может вступать в брак с пустыми руками. Ну, так как?…

– Хорошо, – выдавил из себя Семеш, театрально повесив голову, – я возьму эти деньги, но только в долг, и только потому, что этого хочешь ты.

– В долг? Об этом не может быть и речи! Ты должен рассматривать это как часть моего приданого.

– Дорогая!.. Великодушная ты моя! – К Семешу вновь вернулся утраченный было пафос. Не выпуская сберкнижки Стеллы из рук, он опустился на колени. – Дорогая моя, разреши попросить твоей, руки на пороге нашего будущего гнездышка.

– Встань! Я тебе уже говорила, что не люблю эти феодальные нежности.

– Тогда разреши хоть поцеловать тебя! – взмолился Семеш и, поднявшись, встал на цыпочки, чтобы дотянуться до губ Стеллы. – Я сразу почувствовал, что ты умная и добрая… Как увидел тебя, так и почувствовал… Пойдем, дорогая, я отвезу тебя домой и сегодня же помчусь в стройконтору, чтобы возобновить контракт. Только побыстрее, а то я едва стою на ногах от волнения…

– С сегодняшнего дня можете считать себя моим женихом! – заявила деловито Стелла и поцеловала Семеша в лоб.

В этот день у Семеша было запланировано еще одно рандеву. Утренняя встреча прошла как нельзя лучше. За несколько недель он «заработал» восемьдесят тысяч форинтов, причем без особых усилий. Такую сумму, будучи журналистом, он не смог бы заработать и за два года.

Семеш намеревался провести еще одно свидание, После которого он решил «сменить атмосферу». Приняв первый круг «невест», он хотел несколько отдохнуть в провинции.

Будущее казалось ему легким и безоблачным. Кто знает, когда хозяин недостроенной виллы вновь примется за строительство? Может, сегодня, а может, завтра? Он тогда подыщет такую же виллу в другом месте. Умыкание чужих автомобилей наскучило Семешу. Правда, угон чужого автомобиля квалифицировался Уголовным кодексом как незаконное использование чужой собственности, однако провалиться на этом деле Семешу вовсе не хотелось.

«Пора уезжать в провинцию», – решил он и, заказав себе коньяку, удобно откинулся на спинку кресла.

«Если и эта встреча удастся, – подумал он, – сегодня вечером схожу еще разок в „Мулин Руж“.

Ровно в два часа в кафе появилась Бобике.

На пороге показалась улыбающаяся, похожая на поросенка, женщина. Это была очередная «пациентка» Семеша. Пальцы дамы, похожие на толстые сосиски, были унизаны кольцами. На шее и на руках блестели ожерелья и браслеты, отчего вся она была похожа на какую-то восточную богиню.

Сёмеш пришел в восторг. Матроне на вид было не менее пятидесяти.

– Вы писали, что у вас есть вилла… – сразу же перешла к делу Бобике.

– Зовите меня просто Путей, дорогая Бобике.

– О, как мило!.. Путя, да? Какое юношеское имя! Оно мне очень нравится. Я очень уважаю мужчин, которые даже в газетном объявлении пишут, чтобы их не беспокоили несерьезными предложениями.