Дама бросила на Семеша несколько беглых взглядов. Он приподнялся. Рот его расплылся в широкой улыбке, которую следовало понимать, как: «Я здесь». Взглядом он показал на белую гвоздику в петличке.

Волнение, которое его мучило до сих пор, вдруг исчезло, и ему на смену пришло спокойствие, какое обычно испытывает актер, когда поднимается занавес.

Дама в соломенной шляпке нервно теребила кайму скатерти. Семеш встал и, сделав несколько шагов, остановился перед столиком, за которым сидела дама. Галантно поклонившись, он воскликнул:

– О! Это вы!

Он произнес это слегка дрожащим голосом. Вместо ответа дама ткнула газетой в петлицу с гвоздикой.

– Целую ручки… Да, я и есть тот самый докторИштван Семеш. Я весь к вашим услугам.

Семеш жестом правой руки пригласил даму сесть на маленький диванчик, а левой взял ее руку с толстыми пальцами и запечатлел на ней самый почтительный поцелуй.

– Зовут меня Эдитке. Я вдова Телеки Армандне. Вы можете называть меня Дитке. Так называл меня мой бедный покойный муж…

Продолжая мило щебетать, дама вынула из сумочки пудреницу и безо всякого смущения начала пудрить лицо.

– У вас прекрасное имя, – с готовностью согласился Семеш. – Я благодарю судьбу за то, что она позволила мне познакомиться с вами.

– Правда? Вы на самом деле, доктор, благодарны судьбе за это? – проговорила дама.

– Пожалуйста, не будьте такой официальной и зовите меня запросто… Путей, – сказал Семеш, смерив даму оценивающим взглядом.

Он вдруг придвинулся к Дитке и левой рукой погладил ее накрашенные щеки.

– О, как ты очаровательна! Рожица у тебя почти девичья.

– Как вы любезны, доктор! – покраснев, выдавила из себя дама.

– Я же просил вас называть меня Путей, дорогая Дитке. – И Семеш указательным пальцем шутливо погрозил даме.

– Путя, – с напускной стыдливостью произнесла дама. – Какое милое имя! Вы так хорошо выглядите, что вам не дашь сорока…

– Я так долго ждал этой минуты! – с патетикой воскликнул Семеш. – Мне было нелегко решиться искать спутницу жизни через объявление в газете. В глубине души я всегда стремился к такой женщине, как вы…

– Извините, дорогой Путя! Закажите, пожалуйста, и мне чашечку кофе, – перебила его Дитке. – Со взбитыми сливками.

– Тысяча извинений… Фантастично! Вы произвели на меня такое впечатление, что я даже забыл об элементарной вежливости. Алло! Девушка! – Путя жестом подозвал официантку. – Один кофе и взбитые сливки! – И он снова повернулся к Дитке: – Пардон… На чем же я остановился? Да, я и не подозревал о том, что вы существуете на свете, но всегда надеялся, что придет день, когда я вас встречу, дотронусь до этих ласковых рук, погляжу в эти прекрасные глаза и позабуду обо всем на свете… О том, что я чертовски устал, о том, что есть какие-то неприятности…

Семеш вошел в роль. Даже морщины на его лице разгладились. Театральным жестом он полез в карман, будто невидимый режиссер подал ему знак сделать это, не спеша вынул ключ зажигания от. машины и, будто невзначай, стал раскручивать его на указательном пальце.

– Если я правильно вас поняла, вы очень заняты, – начала дама сочувствующим тоном, бросив беглый взгляд на вращающийся у него на пальце ключ от машины.

– Да, разумеется, – Семеш шумно вздохнул. – На крупной фирме миллион забот, и самые тяжелые из них, как правило, сваливают на плечи тех, кто все везет. В довершение всего негде спокойно отдохнуть.

Услышав последнюю фразу, дама подняла голову и с подозрением спросила:

– У вас нет квартиры?

– Нет, нет, – замотал головой Семеш, изобразив страдальческую улыбку, – вы меня не так поняли. У меня просто в данный момент нет дома. Вот уже год я вынужден скитаться по гостиницам. Дело в том, что я строю небольшую виллу на Холме Роз и потому, разумеется, был вынужден продать свою кооперативную квартиру в Пеште.

– Ага, понимаю, – промямлила дама, тараща глаза на Семеша.

– И знаете, дорогая Дитке, – продолжал Семеш, – вы, наверное, представляете, что такое в наше время связаться со строительством? Я придерживаюсь старомодных взглядов и хочу, чтобы моя будущая супруга пришла на все готовое и сразу бы обрела покой и счастье. Вы представляете, сколько сердец разбито в мире из-за неустроенности личной жизни! Я это вижу на примере своих коллег по работе. О, как они мучаются в общих квартирах! Все они надеялись на безоблачное счастье, а вместо этого задохнулись от взаимной ненависти. «Нет, Путя, – сказал я тогда самому себе, – хватит с тебя одного неудачного брака! Во второй раз ты такой ошибки уже не совершишь!» Вот тогда-то я и решил сначала создать солидную материальную основу для нового брака, а уж потом жениться. А когда у меня ни в чем не будет недостатка, придет и счастье. Правда, – он рукой показал себе на голову, – у меня и голова поседела. Особенно в связи со строительством виллы. Готов второй этаж, здание подведено под крышу, имеется небольшой садик. А вот тут-то я и выдохся.

– Я охотно помогу вам закончить строительство. Я и сама хочу войти в новую семью не с пустыми руками. У меня в излучине Дуная есть свой участок с небольшим дачным домиком и шестьдесят тысяч форинтов на сберкнижке, – скороговоркой выпалила Дитке.

– О! – Семеш махнул рукой. – Не в деньгах счастье. Лучше не будем говорить об этом. Беда в том, что я примерно еще с год не смогу привести подругу в дом. Я сейчас попал в затруднительное положение. Мне не хватает для окончания строительства пятидесяти – шестидесяти тысяч форинтов. Но… – Семеш поднял голову и бодрым голосом продолжал: – Мужчина остается мужчиной. Он всегда преодолевает препятствия на своем пути. Возьмусь за какую-нибудь левую работу, побольше потружусь и…

– Глупости! – прервала Дитке бурный поток слов, извергающийся из уст Семеша. – У меня на улице Дохань есть небольшая вязальная мастерская. Я женщина практичная, так сказать. Когда еще был жив мой покойный супруг, мы договорились с ним относительно того, что каждый из нас что-то вносит в семью. Брак, по-моему, это все равно что торговая сделка. В основе его должны лежать материальные блага, а если в довершение к этому есть еще и чувства, то это – просто божий дар!

– Да, да, – Путя согласно закивал головой. Глаза у него оживленно заблестели. – Меня очень радует, что вы верующая, Дитке, – продолжал Семеш. – Только верующие способны на серьезные и глубокие чувства.

– Я вижу, у вас есть машина?

– Есть, но надолго ли… Если я не смогу достать денег на продолжение строительства, придется ее продать.

– Об этом мы с вами поговорим позже, а сейчас, если вы не возражаете, я хотела бы взглянуть на вашу виллу.

«Практичная, осторожная курица», – подумал Семеш, а вслух произнес:

– Пожалуйста, хоть сейчас. Мне будет очень приятно. Это, видимо, означает, что я могу надеяться, а?

– Человек может надеяться лишь на милость божью. Он посылает нам и хорошее, и плохое. – Дитке отпила несколько глотков кофе.

Семеш подозвал официантку и расплатился.

– Вы слишком много дали ей на чай, – заметила Дитке, когда официантка отошла от стола. – До свадьбы мы с вами будем вести расчеты порознь. Сейчас я вам задолжала двенадцать форинтов сорок филлеров. Сумму, которую вы дали официантке на чай, я с вами делить не стану.

– О, я с вами полностью согласен, но я так обрадовался встрече с вами, что действительно дал на чай больше положенного. Но разрешите мне по случаю нашей первой встречи заплатить за вас!

– Пожалуйста, – не стала противиться Дитке, – но я остаюсь верна своим принципам: быстрый и точный расчет способствует крепкой дружбе. Прошу заметить это. И вообще, легкомыслия я не люблю.

Семешу ничего не оставалось, как слушать ее и кивать, а в голове у него роились мысли, что с этой скрягой, видно, ничего не выйдет и пора бы ему исчезнуть с ее глаз.

– А где стоит ваша машина? – поинтересовалась Дитке..

– Моя машина? Одну минуту… – Семеш стал разглядывать машины на стоянке.

«Черт возьми! – выругался он про себя. На стоянке среди „Волг“, „фордов“ и „опелей“ стояло, по крайней мере, восемь „трабантов“, а он, как назло, забыл номер машины, на которой приехал.