– Как так? – проговорил официант по имени Белинт, который неохотно давал в долг, но иногда все же давал.

– Разве я когда-нибудь что-нибудь воровал? Или получал наследство? – И, обращаясь к Турку, сказал: – А вот у меня есть интересная фигурка, вырезанная из дерева. Я тебе ее отдам за сотню форинтов. Тебе она как раз нужна. Ты такие вещички любишь…

Турок был знаком с Семешем лет десять и прекрасно знал, что у Семеша никогда не бывает денег, однако в долг он никогда не просил, а всегда что-нибудь предлагал взамен. Однако, получив желаемое, он всегда забывал расплачиваться.

– Хорошо, – кивнул Турок.

Пройдоха вынул из портфеля какой-то предмет, завернутый в газету. Развернув газету, Семеш достал статуэтку мужчины, вырезанную из дерева.

– Ты что, совсем уже спятил?! – зашипел на него Турок. – Эту фигурку я видел в кабинете шефа!

– Ну и что? – недоуменно пожал плечами Семеш. – Мне просто стало жалко, что такой шедевр пылится в комнате у современного культурного варвара, который ни черта не понимает в красивых вещах. Восемь лет назад, когда я работал у него, он эту вещичку выманил у меня за сотою. Вот я и забрал обратно свою собственную вещь. Правда, хороша, а?

Турок кивнул головой и улыбнулся:

– А через восемь лет и у меня заберешь?

– Ну что ты! Ты же мне друг.

– Так, так… А что у тебя с последней женой?

Лицо Семеша как-то перекосилось, морщины стали глубже.

– Ерунда все это… – Он небрежно махнул рукой. – Все, все несерьезно…

Турок беззвучно рассмеялся, вспомнив, какой вид был у Семеша четыре месяца назад. Главный редактор послал тогда Семеша на дунайскую плотину написать репортаж. Однако прошло четверо суток, а от репортера не было ни слуху ни духу. На пятый день, утром, Семеш появился в редакции, но в каком, виде: осунувшийся, с темными кругами под воспаленными глазами.

– Ты где пропадал? – набросился на него заведующий отделом.

Семеш жалким взглядом обвел коллег по работе.

– Почему вы сердитесь? – устало спросил он.

– А где твой репортаж?

– Репортаж? – И как-то по-смешному всплеснул руками.

– Я вычту у тебя из зарплаты за эти дни!

– Да?! – взорвался вдруг незадачливый репортер. – Удерживать – это вы умеете, а вот защищать своих сотрудников – нет!

Коллеги с некоторым сочувствием посмотрели на Семеша, недоумевая, что с ним могло случиться и почему его нужно было защищать.

– Ну что вы на меня уставились? Да, со мной произошел несчастный случай. И газета должна оплатить мне убытки, понесенные мною во время официальной командировки на дунайскую плотину.

– А что ты там сделал?

На этот вопрос Семеш ответить затруднялся, так как вместо того чтобы выполнять задание редакции, он встретился с одной местной воспитательницей детского сада в неплохо провел с ней время. Это была молодая пухленькая женщина, а к таким Семеш питал особую слабость. И он предпочел провести время в пуховой постели.

Проснувшись на следующее утро, Семеш нашел на столике бутылку замечательного рислинга, который изготовляли родители дамочки из винограда, выращенного на собственном участке. Семеш об этом ничего не знал, да и знать не хотел, как не знал и того, кому принадлежит этот большой дом, где он нашел столь приятное прибежище. Может, домом владеет не сама молодушка, а кто-то другой, с кем она состоит в сомнительной связи?…

Первым в спальню ворвался мужчина лет тридцати.

– Боже милосердный! – испуганно воскликнула молодка при виде мужчины. – Мой брательник! – И спряталась с головой под одеяло.

– Ах ты грязная свинья! Ах ты развратник! – угрожающе загремел мужчина.

– Прошу прощения, господин! Или товарищ… Не знаю, как вас называть… – жалко пролепетал Семеш, пытаясь сообразить, где это он, собственно, находится. – Здесь произошло какое-то недоразумение…

– Недоразумение?! – Мужчина приблизился к кровати. – Ты обесчестил мою сестру!

Семеш бросил взгляд на возвышение, прикрытое одеялом. Там действительно кто-то лежал.

– Только прошу без обмана! – Семеш сел на кровати, сделав рукой предупреждающий жест.

– Что такое?! – закричал мужчина. – Ты что думаешь, ублюдок ты этакий? Да знаешь ли ты, из какой семьи моя сестренка?

Семеш пытался было протестовать, но, увидев в дверях еще какого-то мужчину с усами, более внушительной комплекции и старше возрастом, предусмотрительно умолк, оценивая ситуацию.

– Шара! Иди-ка сюда! – позвал грозным голосом усатый.

– Слышу, отец, – ответила Шара, высовывая голову из-под одеяла.

«Теперь я по крайней мере знаю ее имя», – подумал про себя Семеш.

– Ну, сынок, – продолжал греметь усатый. – Ты, наверное, понял, что тебе теперь нужно делать, а?

– Пусть только осмелится! – заорал мужчина помоложе.

– Как же… как же… отец, – жалобно лепетал Семеш, спуская на пол босые ноги. Отвесив церемонный поклон, он патетически продолжал: – Гм… Уважаемый брат, разрешите…

– Разрешаю, – проревел усатый отец и, подмигнув безусому мужчине, бросил: – Лаци, принеси-ка палинки. По этому поводу нужно выпить.

Молодой мужчина, которого усатый назвал Лаци, спокойно опустил кулак, занесенный над головой Семеша, и мигом исчез из спальни. Через несколько минут он вернулся с бутылкой палинки в руках.

После четвертой стопки Семеш попал в объятия усатого отца. Казалось, непосредственная опасность миновала. В конце концов, ничего страшного не произошло: подумаешь, попросил руку этой дамочки. Важно уловить момент и удрать подобру-поздорову.

Как только бутылка палинки была опустошена, Семеш попросил руку Шары у ее матери, надеясь тем самым окончательно усыпить бдительность усатого отца семейства. Однако родители Шары ни на шаг не отходили от него и вскоре предложили пройти в другую комнату.

«Ну что ж, удеру вечером», – решил про себя Семеш, хотя внутренне уже почувствовал, что удрать ему, видимо, не удастся. После обеда, когда старик решительным тоном заявил, что пора идти в загс, всякие надежды удрать у Семеша окончательно рухнули.

Все направились в здание местного совета, где помещался загс. Туда же прибыли свидетели и неизвестно откуда взявшиеся гости.

– И когда только они успели все это обделать? – изумлялся потом Семеш.

Позже, когда коллеги напоминали репортеру об этом скоротечном браке, Семеш выходил из себя и кричал:

– Возмутительно! Что за нравы бытуют в этой стране, где по пьянке вешают на шею женщину, которую и сами-то толком не знают?… Разве это не возмутительно?! И подобные вещи происходят в нашем обществе! *

Это был уже далеко не первый брак Семеша. Он сам окрестил его производственным увечьем.

В конце третьего месяца молодая жена сообщила супругу о том, что она в положении, да еще на седьмом месяце. В припадке бешенства Семеш написал официальное заявление с требованием погасить все судебные издержки по бракоразводному процессу за счет редакции.

– А почему, собственно, тебя так волнует, что ребенок не твой? Фамилию-то он будет носить твою? Такие случаи упоминались еще в римском праве! – высказал свое просвещенное мнение Турок.

– Меня беспокоит не то, чью фамилию будет носить ребенок! У меня уже двое таких детишек. Их появление на свет до сих пор остается для меня загадкой! А вот сам способ…

– Тебя пугают алименты?

– Ерунда! Матери моих детей изъявили желание воспитывать малышей самостоятельно.

– Тогда о каком же способе ты говоришь?

– О способе запугивания, к которому прибегают мои сватья. Да еще так грубо запугивают! Такие способы противоречат нашей конституции, которая рассматривает их как покушение на личную свободу. Возмутительно, да и только!

Выслушав эту тираду, Турок сунул в руку Семеша сотенную бумажку и спросил:

– И что же ты теперь думаешь делать?

– Ты, случайно, не знаешь: нет ли где какой газетенки, которой до зарезу нужен репортер с зорким взглядом на вещи и события?

– В Мишкольце, я слышал, начинает выходить вечерняя газета.