В этом не было ничего удивительного, если учесть, что после каждого кофепития оракул тщательно собирал кофейную гущу, высушивал ее и заваривал повторно.

Да-а-а… Раньше кофе был другим. Но и оракул раньше был другим. Он был смелым, решительным, никого не боялся и говорил правду, не взирая на лица.

О-о-о, тогда его боялись! Его боялся сам король. А он никого не боялся.

Ежедневно выходил он на главную городскую площадь, влезал на специально поставленную для него большую бочку из-под селедки и пророчествовал. В ветхом дырявом балахоне, босой, простоволосый, презирающий богатство и равнодушный к почестям, он выкрикивал со своей бочки предсказания, и ветер трепал его длинные волосы, и разносил по площади грозные слова пророчеств.

Послушать его собирались тысячные толпы. Он вещал, указывал, разоблачал и прорицал. Он мог предсказать какому-нибудь боярину ужасную смерть, и перепуганный боярин, прислушиваясь к нарастающим в организме изменениям, хирел и чах на глазах. Иногда он предсказывал какому-нибудь нищему сказочное богатство – и лучшие люди города спешили ко вчерашнему бедняку со щедрыми подношениями, надеясь в будущем заполучить дружбу и покровительство богатея, а купцы спокойно доверяли ему астрономические суммы под смехотворные проценты. Никому и в голову не приходило сомневаться в том, что бедняк вскоре разбогатеет – ведь это предсказал сам знаменитый вещун Нунстрадамус. Пророчества и в самом деле неизменно исполнялись – через годик-другой оборотистый экс-бедняк уже владел тремя мануфактурами, десятком кораблей с товаром и торговым рядом на центральном базаре, через два – ему принадлежала половина всех товаров на рынке, а через пять лет в его шкатулке для бумаг хранились долговые расписки от самого короля.

Все это неизменно увеличивало и укрепляло веру горожан в Нунстрадамуса. А Нунстрадамус верил только волшебной книге. И прорицал только правду.

Но однажды после очередного выступления, когда Нунстрадамус уже слез со своей бочки, к нему подошел королевский казначей. По его просьбе вещун развернул волшебную книгу и прочитал пророчество насчет казначея. Книга сулила казначею страшные несчастья: немилость у короля, бедность и ужасную смерть на плахе.

Опечаленный казначей вздохнул, посетовал на судьбу, и предложил Нунстрадамусу разделить с ним скромную трапезу.

Отдельный кабинет, накрытый во "Взбесившемся еже" специально по этому случаю, произвел на оракула неизгладимое впечатление. До этого он никогда не бывал в кабаках.

Столы ломились от изысканных яств. Привыкший к лебеде и грубому черному хлебу, Нунстрадамус с удивлением взирал на нежную аквальскую стерлядь, заливную осетрину, огромные миски драгоценной икры, горы всевозможной дичи, копченые медвежьи окорока, диковинные заморские фрукты и даже два кусочка исключительно редкой в Полусреднем мире брюквы кормовой.

Казначей лично наполнил бокал оракула, и тот впервые в жизни попробовал вина.

Вино произвело на него удивительное действие. Нунстрадамус испытал странную легкость, как бывало только в самые лучшие дни его вдохновений, ощущение радости и довольства заполнило его целиком, а казначей что-то говорил, и подливал еще вина…

В тот вечер оракул был весел, речист, пророчества так и сыпались из него, а когда в кабинет по сигналу казначея неслышно впорхнули две красавицы и устроились на коленях у Нунстрадамуса, ум его улетел из головы, и оракул погрузился в сладкую негу…

Он даже не заметил, как в карман его скользнул тяжелый мешочек.

Утром, проснувшись с тяжелой головой и пытаясь вспомнить, что же произошло накануне, Нунстрадамус сунул руку в карман и обнаружил мешочек.

Изумленный, он развязал мешочек и вытряс на грязную ладонь горсть золотых монет.

Некоторое время он недоуменно смотрел на золото. Потом решительно встал и направился в город.

Через два часа изумленные граждане, собравшиеся на Рыночной площади, провожали взглядом своего пророка. Нунстрадамус был выряжен в новый бархатный балахон, подпоясанный модным золотистым шнурком. На ногах у него были зеленые башмаки с серебряными пряжками. Это были первые башмаки в его жизни.

Когда же настало время выходить на площадь, к Нунстрадамусу снова подошел казначей, и попросил глянуть пророчество насчет него еще раз. Оракул послушно открыл книгу и с удивлением обнаружил, что строки, касавшиеся казначея, можно прочесть совсем иначе. По всему выходило, что казначею не только не грозила опала, но и выпадало большое везение, возвышение у короля и сказочное богатство.

Обо всем этом Нунстрадамус не замедлил сообщить собравшейся толпе в ближайшем выступлении.

После выступления к нему подошли двое купцов. Последовал банкет во "Взбесившемся еже" и уже привычный мешочек. На следующий день Нунстрадамус огласил пророчество про купцов, посулив им несметные богатства и титулы первых негоциантов королевства.

С этого момента жизнь его изменилась до неузнаваемости. Он больше не ходил оборванным и грязным. Он покупал самые лучшие наряды и самые дорогие башмаки, он увлекся золотыми и серебряными безделушками. Он перестал заглядывать в волшебную книгу, сообразуя свои пророчества только с тяжестью мешочков с золотом.

Нунстрадамус кутил, не жалея денег. Он выступал теперь в роскошной собольей шубе и башмаках с золотыми подковками. От него несло дорогими винами и лучшим флориановским табаком.

Но увы! Его пророчества перестали сбываться.

Первый провал случился, когда он предсказал стопятнадцатилетнему церемониймейстеру еще пятьдесят лет жизни (это стоило старику всего тридцать монет – из уважения к его почтенному возрасту). Старик, присутствовавший тут же на площади, и с удовлетворением слушавший пророчество через большую слуховую трубу, тихо почил от старости, не дождавшись окончания касающихся его предсказаний.

В толпе возник ропот. Люди переговаривались, с большим подозрением косясь на новые сафьяновые башмаки оракула с золотыми шпорами и изумрудными застежками.

Через три дня после этого печального события королевский казначей крупно проворовался, был разоблачен, лишен всех богатств и казнен.

Нунстрадамусу перестали верить. И хотя его выступления по-прежнему собрали толпы народу, в основном это были заезжие провинциалы, не знавшие о последних изменениях в судьбе Нунстрадамуса и продолжавшие верить его предсказаниям.

Однако и это длилось недолго. Вскоре разразилась катастрофа.

Незадолго до истории со стариком-церемониймейстером к Нунстрадамусу обратился королевский военный министр. Король, отправлявшийся в большой военный поход, хотел получить правдивое пророчество касательно перспектив предстоящей кампании.

От рекомендаций оракула зависели не только некоторые тактические расчеты, вроде количества боевых слонов или копченых сардинок, необходимых для снабжения королевского войска, но и вся стратегия похода. Из полудюжины соседних государств королю предстояло выбрать пару-тройку врагов, которых следовало завоевать, и столько же союзников, с которыми потом предстояло делить добычу. И если с общим количеством друзей и недругов определились почти сразу, то с конкретными кандидатурами на завоевание и дележ ясности пока не было. Потому от Нунстрадамуса и его предсказаний ждали многого.

Оракул, за последние месяцы с помощью купцов и чиновников в основном решивший свои материальные проблемы, теперь обратил свой взор к благам духовным и всерьез интересовался возможностью приобщиться к высшему придворному обществу. Министр, будучи человеком неглупым и предприимчивым, быстро сошелся с Нунстрадамусом в цене и заверил, что за правильное пророчество король готов пожаловать его потомственным дворянством. Оракул, у которого не было потомства, но были большие амбиции, согласился, и охотно предсказал королю славную победу, причем уверил, что тот может воевать в одиночку со всеми государствами сразу, и вовсе не нуждается ни в каких союзниках.

Обрадованный король, счастливый оттого, что не придется ни с кем делиться добычей, объявил войну всем соседям одновременно и немедленно выступил в поход.