– Но вы же мне сказали «дорогуша», и «сердце мое», и ещё насчет души. Так нельзя, разве что вы были бы в меня влюблены.

– Но так и есть, – заявил Джон. – Безумно.

Мисс Беллбейс задумалась.

– Так почему же вы не просите моей руки?

– Да я бы сделал это, – сказал Джон, – но – только это между нами – я уже женат.

– На ком?

– На бухгалтере из гражданского суда, – заявил Джон. – Впустите посетителя. Знать не должна ждать.

– Он говорит, его фамилия Браун.

– Он инкогнито, – пояснил Джон. – На самом деле это лорд из Бишопсгейта.

Мужчина, которого впустила мисс Беллбейс, действительно не походил на лорда. Его единственными примечательными чертами были, как она и сказала, маленький рост и седина. Поздоровашись, Джон дал ему ряд инструкций, которые мистер Браун послушно принял к сведению. В завершение беседы по столу пропутешествовали несколько фунтовых банкнот и незнакомец распрощался. В дверях едва не столкнулся с Боуном.

Генри был слишком занят собственными проблемами, чтобы о чем-то распрашивать.

– Как свидетельницы эти женщины сущее бедствие, – заявил он. – Я провел с ними почти полчаса и все ещё не знаю точно, кто в какую субботу дежурил.

– Если вас так заботит график, – сказал Джон, – то не беспокойтесь. Там все точно. Я спрашивал сержанта Коккерила.

– Отлично, – рассеянно протянул Генри. Из головы его все не шел эпизод в секретариате.

– Вы хорошо знаете Анну Милдмэй? – вдруг спросил он.

– Совсем не знаю, – отрезал Джон. – Не то, чтобы не пытался. Одно время я ей весьма интересовался.

Звучало это откровенно. Генри, внимательно взглянув на него, заметил:

– Да, очень милая девушка.

– Вы говорите не совсем уверенно, – заметил Джон, – но не ошибаетесь. Такова уж Анна: либо сведет вас с ума, либо оставит равнодушным. Любовь непостижима.

– Одно неоспоримо, – продолжал он, – что я её оставил равнодушным. И она не оставила мне никаких иллюзий. Я же повел себя в полном соответствии с традициями и ужасно надрался. Кончил в кафе на Трафальгар Сквер и провел ночь в полиции на Боу стрит. И с той поры мы друзья.

– Понимаю, – протянул Генри. Он не напрашивался на откровенность, и потому без угрызений совести зафиксировал в уме эту информацию на всякий случай. Было некоторое совпадение, которое следовало проверить.

Случай представился уже в тот же день. Джон отправился проштудировать какие-то договоры, а Боб Хорниман, пришедший одолжить том Прюдо, остался поболтать.

– Вы тоже были в Скул Хаус, не так ли? – спросил Боб.

– Давно, – отмахнулся Боун. – Солгал бы, утверждая, что я вас помню.

– И ничего не потеряли, – улыбнулся Боб. – А я вас помню очень хорошо. Вы были такой худой, замкнутый, ученый и загадочный.

– Господи упаси! – воскликнул Боун. – И наверняка прыщавый, но вы конечно из вежливости об этом не упомянули.

– Как вам тут нравится?

– Спасибо, очень, – ответил Боун. – Тут не соскучишься.

– Но мы не можем обеспечить вам по трупу в неделю. А как насчет работы? Та вам наверняка тяжелой не покажется, раз вы только что сдали экзамены и все ещё свежо в памяти.

В голосе его прозвучала явная зависть, и Боун решил, что ответственность, вытекающая из положения партнера, довольно шатко покоится у Боба на откровенном недостатке знаний.

– Да, кое-что я помню, – признал Боун. – Но вот учебой сыт по горло. Правда, мне кажется с Джоном Коу мы довольно успешно нашли общий язык.

– Джон – человек деловой, – сказал Боб. – И вовсе не так глуп, как прикидывается. Было бы лучше, если бы у него возникали проблемы, тогда ему пришлось бы больше работать – а это только на пользу. Этот его роковой шарм.

– Шарм, – хмыкнул Боун, – перед которым тут устояла только мисс Милдмэй.

Бестактность эту допустил Боун намеренно в тот миг, когда стоял к Бобу спиной. Стекло в двери книжного шкафа прекрасно заменяло зеркало.

Удар достиг цели с удивления достойным результатом. На лице Боба, за отражением которого Боун украдкой наблюдал в стекле, вдруг появилось выражение, которое он легко распознал: наполовину гордое, наполовину обеспокоенное.

Маленький кусочек головоломки стал на место.

– Как вы об этом догадались?

Боб безуспешно пытался говорить как ни в чем не бывало.

– Боюсь, – сказал Боун, – что я допустил бестактность. Но по тому, как со мной говорил Джон, я решил, что все об этом знают.

– Джон и Анна… мисс Милдмэй?

– Да, она дала ему от ворот поворот. Знай я, что вы не в курсе, и говорить бы не стал.

– Нет, я этого не знал.

– Тогда будьте добры забыть все, что я наговорил, – попросил Боун.

– Ну конечно, – пообещал Боб. – Разумеется.

– Не лги! – сказал Генри. Но сказал только про себя, и когда Боб уже исчез за дверью.

Растерзав мисс Читтеринг, мистер Бёрли стал подыскивать следующую жертву. Немного подумав, позвонил и велел вызвать мистера Принса.

Мистер Принс, о котором мы уже вкратце упоминали в начале этой истории, занимался уголовным правом. Большую часть жизни он провел сотрудником фирмы «Кокрофт, Чейзмор и Батт», где верно и спокойно служил до сорока лет. Фирма, к сожалению, не пережила войну, и мистер Принс оказался на бирже труда. Билл Бёрли был тут как тут; используя его на все сто, платил гораздо меньше, чем тот заслуживал. А то, что мистер Принс жил в вечном страхе перед мистером Бёрли и ещё большем страхе потерять место, делало его идеальным громоотводом. За неполных пять минут мистер Бёрли растоптал его до состояния трясущейся медузы, после чего победоносно отправился вниз снимать скальп с кассира, мистера Вога.

Мистер Вог был более стоек, чем мистер Принс, но зато работал в фирме всего две недели. Очень скоро мистер Бёрли заставил его сознаться в нескольких мелких прегрешениях против Хорнимановской системы учета, чем воспользовался, чтобы прочесть яркую лекцию о преимуществах Порядка и Правил.

Хофман, работавший за столом в помещении кассы, был тому свидетелем. Когда мистер Бёрли ушел, под столбцом, который считал, сделал красноречивую пометку, которая явно доставила ему немалое удовольствие.

– Мне кажется, вам немного не по себе, мисс Милдмэй.

– Верно, мистер Крейн.

– Надеюсь, вы не больны?

– Надеюсь нет, мистер Крейн.

– Это вас так расстроили все эти неприятные события тут у нас. Не нужно так переживать.

– Не буду, мистер Крейн.

– Так или иначе, вас это не касается. Не будут же они подозревать такую куколку в убийстве. Ха-ха!

– Иногда так и тянет это сделать, – сказала мисс Милдмэй и отодвинула кресло на два фута влево.

– Но господи, такое случается с каждым из нас. Но я серьезно, девонька, главное – не берите в голову.

– Я не беру, мистер Крейн.

– Тогда все в порядке.

– Но, мистер Крейн.

– В чем дело?

– Я только на тот случай, если вы не заметили, но то, что вы держите – это моя рука.

– Ну это надо же, ей – Богу! Тогда, значит, так. «Уважаемый сэр, благодарим вас за письмо от четырнадцатого числа прошлого месяца, и направляем проект договора, который был одобрен и согласован. Готовы приложить все старания, чтобы он был подписан вашей светлостью.»

Мистер Бёрли испытывал примерно те же чувства, что и Наполеон, когда тот ликвидировал парочку мелких европейских монархий и один немецкий епископат. Победа возбудила аппетит, и он с глубоким удовлетворением заметил, что приближается пора обеда. Но тут вспомнил, что есть ещё один непокоренный подданный, которого вполне успеет привести к повиновению.

Он позвонил и послал за Боуном.

Генри уже тоже собрался на обед к миссис Маджоли, но послушно отложил плащ и последовал за мисс Читтеринг.

– Будьте начеку, – сказала та. – У него сегодня сволочное настроение.