Каждый стоял в своей кабине, с собственным рулоном туалетной бумаги и пригоршней монет, а окошко открывалось и закрывалось в полном соответствии с законом спроса и предложения, этим основным принципом капитализма.

Когда Карл, проходя по кварталу в третий раз, подошел к большой витрине, полной самого различного оружия, он не мог поверить своим глазам. Там лежал специальный револьвер "лама", пользующийся особой популярностью у американских полицейских. В продаже подобное оружие Карл видел впервые. Остановившись, он, к своему удивлению, заметил, что вся витрина заполнена различными пистолетами и револьверами, в среднем по две сотни марок за штуку. Там было представлено, пожалуй, больше тысячи единиц различного оружия. Оно было так сделано, что даже Карл с первого взгляда обманулся. Между тем это был рынок подделок, всевозможные копии мелкого стрелкового оружия, которые наверняка обманули бы кого угодно.

Кому же нужны все эти игрушки? Покупают ли их домохозяйки для защиты от вооруженных грабителей? Но ведь те могут быть вооружены по-настоящему, как в США. А может быть, им пользуются эти подозрительные, снующие вдоль водосточных канав шакафоподобные типы, чтобы походить на настоящих грабителей?

Карл постоял перед витриной, рассматривая разложенные рядами ножи и кинжалы. Видно было, что часть из них - охотничьи, другие - самых разных видов. Были и так называемые "ножи для выживания". Вот этот, например, стал популярным благодаря одному американскому киноактеру, единолично побеждавшему северо-вьетнамскую, а заодно и советскую армии, вооруженному среди прочего этим ножом, больше похожим на кухонный, чем на боевой.

Значительную часть витрины занимали классического типа стилеты с узкими лезвиями, которые мгновенно выскакивали, если нажать на спуск пружинного механизма, расположенного в черной ручке. Всевозможных ножей и кинжалов в витрине было сотни две, большей частью - жестокие игрушки: их применение по назначению, пожалуй, было маловероятно. Немецкая витрина с подобными игрушками может существовать только в Германии. Добротная, законная городская витрина с немецкими игрушками для любого, кто пожелает поиграть со смертью или угрожать смертью, а то и просто убить. Некоторые образцы вызывали улыбку, другие выглядели так, будто их единственное предназначение - действительно убивать людей. Карл открывал для себя другую Германию, что было прямым результатом его внедрения в новую жизнь.

Он поплотнее застегнул куртку, подтянул "молнию" к подбородку, пересек Реепербан и очутился прямо у полицейского управления на Давидштрассе, куда по различным причинам попадали многие из его соотечественников, завершая свое пребывание в этом районе злачных мест, непонятно почему прозванном "кварталом радости". Это звучало примерно так, как если бы этих худых, болезненных профессиональных проституток именовать "девочками радости".

Карл достаточно хорошо ориентировался в Гамбурге, хотя был в этом городе впервые. Миновав полицейский участок, он почувствовал радостную дрожь; никто не ожидал, что вооруженный грабитель банка скрывается здесь, рядом с полицией. Он продолжал свой путь по Давидштрассе и дальше, через лишенную деревьев улицу с неоправданно красивым названием - Каштановая аллея. Карл остановился и перекинул рюкзак на другое плечо. Улица была почти пуста - не больше двух-трех проституток, что, наверное, не так уж много для такого района, учитывая еще и близость полицейского управления.

Напротив выделялся красный щит с белой надписью: "Женщинам и лицам до 18 лет вход воспрещен". Но ни одного входившего или выходившего мужчины Карл не видел. А не войти ли йода, подумал он, чтобы убедиться, действительно ли там в витринах сидят женщины, предлагая свои услуги? Однако входить не стал, хотя отель, в котором он должен был остановиться, находился совсем недалеко - за щитом, на Хербертштрассе.

Двигаясь дальше по улице, Карл увидел знакомый по описаниям ресторан "Кунео". Скромный вход выглядел так, будто в стене дома была пробоина, выложенная красным кафелем. Сюда он, конечно, станет захаживать чаще, чем в другие рестораны. Ведь именно отсюда говорил один из террористов, когда ему звонил другой. Карл одернул себя: здесь находился один из товарищей-антиимпериалистов, когда ему звонил другой товарищ.

Свернув направо, Карл прошел еще несколько кварталов, миновал семь или восемь пивных, ресторанов, видеосалонов, антикварный магазин со старинными монетами в запыленной витрине и еще трех или четырех томящихся под дождем проституток. Он был у цели. На другой стороне улицы находился отель "Шмаальс".

Дом, стоящий вплотную, был в руинах, и все вокруг окутано туманом с Эльбы - черной, широкой, в водах которой, наверное, не было никакой биологической жизни. Все живое, видимо, стравлено на долгом пути реки: сначала через наиболее благополучную коммунистическую страну - Восточную Германию, затем через самую благополучную страну капиталистического мира - Западную Германию.

Карл знал, что должно находиться с другой стороны этого мрачного полуразрушенного дома: он бросил искоса взгляд на фронтон другого дома и, как и ожидал, увидел пивную. Отель перед ним был с новой неоновой вывеской прямо над входом, но было трудно представить себе, что в этом полуразрушенном сооружении находится гостиница. Это была не гостиница, а скорее ночлежка, куда приходят лишь для того, чтобы провести ночь. Для Карла, однако, было очень важно получить комнату именно в этом четырехэтажном отеле на Хафенштрассе, в районе трущоб. Это была его первая стратегическая цель. Глубоко вдохнув, он решительно пересек улицу и толкнул дверь. Внутри была меленькая конторка, а над ней висели три или четыре ключа и было много пустых ячеек. Из находившегося рядом бара вышла маленькая, почти шарообразная женщина в тренировочных штанах, с вытравленными бледно-соломенными волосами, иссиня-черными у корней.

Женщина даже не удосужилась поприветствовать его, только бросила быстрый удивленный взгляд, когда поняла, что Карл один. Итак, это был, скорее всего, просто отель для свиданий. Карл решил вести переговоры как можно короче и проще.

- Комнату, - сказал он и кивнул в сторону свободных ключей на стене.

- Тридцать марок за полночи, шестьдесят - за всю, - ответила блондинка в тренировочных штанах, как будто это был ультиматум.

- Две или три ночи, - сказал Карл.

- Давай задаток, - потребовала блондинка.

Карл вытащил две невесомые бумажки по 100 марок и положил на конторку. Блондинка бросила искоса взгляд на банкноты, пожала плечами и начала искать за прилавком то, чего там, очевидно, не было.

- Вы иностранец и должны заполнить специальную бумагу, - объяснила она.

- Точно, я швед, зовут Карлссон, вы в этом можете убедиться и без бумаг, - сказал Карл, подмигнув заговорщически, как только мог, и положил еще одну сотенную банкноту поверх двух первых.

Через мгновение он уже осматривал комнату господина Карлссона на четвертом этаже. Расколотый умывальник у стены. Никаких полотенец, только рулон хозяйственной бумаги. Кровать низкая, железная, с белыми отбитыми ножками, прочая же мебель состояла из двух стульев. Постельное белье, уже, без сомнения, бывшее в употреблении: в центре простыни он обнаружил несколько черных курчавых волосков. Карл снял простыню и смял ее, открыл два скрипящих деревянных окна. Интересно, не могут ли венерические болезни передаваться через простыни? Комната была очень холодной и сырой. Чистая простыня и камин - вот все, что сейчас рисовало его воображение. Он решил не жаловаться, а просто купить камин, если будет уж очень невтерпеж. Остаться здесь было для Карла важнее комфорта. Он застелил постель, натянув поверх покрывало, закрыл отвратительно скрипевшее окно, на один из двух стульев поставил рюкзак, а сам лег в одежде на кровать, которая жалобно заскрипела под его тяжестью. Удивительно, как она вообще выдерживает двоих, ведущих себя к тому же довольно бурно. Он повернулся, и кровать ответила громким стоном. Ситуация показалась Карлу неожиданно очень смешной.