- Да к Арбатовым гости на такси. Ну, дела!
Тем временем такси еще дважды останавливалось уточнять дорогу у людей, поживших поболе Анжелики. И они, прежде чем ответить, строго спрашивали:
- А где сама Пелагиада?
И сестра Лидия на всякий случай отвечала:
- По имеющимся у меня сведениям - она в Казахстане.
В это же утро генерал Гиви, не покидая постели, сделал Дуне предложение.
- То-то я видела, что ты дом прям как себе строишь, - довольно промурлыкала Дуня.
- Да? - удивился Гиви. - Черт его знает, а я думал, что только решился. Ну, тем лучше. Пойдем смотреть, как наш дом растет.
Лишь к полудню возлюбленные вступили на назарьинские улицы. Они шли, нежно взявшись за руки, и скромно здоровались с сельчанами. Вокруг Дуниных ямочек блуждал румянец, Гиви же смотрел с затаенным вызовом и втягивал живот, как в курсантские времена.
Все было по-людски и только сидевший на завалинке дед Степан решился покуражиться - послал внука за гармонью и сопроводил шествие:
Как боится седина моя
твоего локона...
А потом отшвырнул в сердцах гармонь и подговорил внука бежать за «молодыми» и дразнить:
Пиночет, Пиночет,
что ты слопал на обед?
Но Гиви подарил пацану надраенную пуговицу со звездой, и тот отвязался.
Их дом был заметен уже издалека. Солдатики доводили кровлю.
- Зачем нам такой большой дом? - вздохнула бездетная Дуня. - Только и знай, что убирай.
Бездетный генерал вздохнул и отшутился:
- Курортников пустим...
Перед портиком, у восточной колонны, на вытертом коврике сидела немолодая женщина в глубоком оцепенении.
- Кто это? - спросил Гиви удивленную Дуню.
- Не знаю. Не наша...
Гиви обошел ковер:
- Простите, уважаемая... Не могу я вам чем-нибудь помочь?
В ответ женщина только так же махнула рукой, как махал вчера Гиви, отправляя вертолет восвояси.
- Что вы делаете на моем дворе?! - поинтересовалась Евдокия, уперев кулаки в бока, а каблук в угол ковра.
- Капитан, почему посторонние на объекте? - в тон невесте спросил Гиви.
- Сектантка, товарищ генерал-майор! У их секты тут, вроде, алтарь, - капитан кивнул на портик.
Гиви побагровел:
- Та-ак... Это выходит, я для секты храм возвожу?!
- Я ж тебя просила снести этот портик к чертовой матери! - Дуня закусила губу, а все военнослужащие потупили глаза от такой фамильярности.
Гиви вздрогнул, как от удара.
- Старший сержант Приходько! - приказал он единственному известному ему по фамилии младшему командиру, - проводите гражданку домой.
- Есть. А которую?
- Обеих! - отрезал Курашвили. - Эту, - он указал на Дуню, - проводите. А ту отведите.
- Пойдемте, - объявил сержант Дуне.
И, осознавшая свою ошибку, полная раскаянья Евдокия, смиренно опустив голову, но раздувая ноздри, проделала в обратном направлении на глазах тех же людей весь пройденный с генералом путь, но уже в паре со стройбатовским сержантом. Собственное унижение смешивалось в ее душе с гордостью за Гиви.
Вознагражденный этим зрелищем дед Степан рванул меха и хриплым стариковским фальцетом задребезжал:
По своим штабам сиди,
старенький, игровенький!
Провожать-то не ходи,
меня проводит новенький!
О-па, о-па, с колоннами хата.
Заходите, парни, к нам, -
Мы живем богато!
В эту ночь Осип Осинов долго не брался за перо. Он томился, слонялся по комнате, смотрел в окно, выходил на крыльцо, грыз ногти и думал о смерти. И наконец написал:
«Как птице в вакууме, так духу в бездуховности. Не может парить - не на что опереться.
Верх бескрылости птицы - яйцо. Святой Иоанн не дошел до предела - до железных птиц, бескрылых. До летающих железных яиц. Все это означает, во-первых: появление Антиназариев началось значительно ранее, чем я предполагал, еще с Острополера, на что насмешливо намекнул мне своим прилетом Пиночет;
Во-вторых: вылупление Пиночета из летающего железного яйца в Дунином дворе было мне шифрованным, сигналом о принятии Антиназарием новой роли. Безжалостное же утро этого дня бесстыдно указало, какой! Как же раньше, в лености своей, я недоумозаключил, что продолжение Пиночетом Мишкиного неназарьинского дома есть принятие от него не только антиназарьинской эстафетной палочки, но и цепи Гименея!
Сжав зубы, умозаключаю: минувший день был днем заполнения экологических ниш! Пиночет дозаполнил и расширил Мишкину нишу, а повторившее маршрут легендарной арбатовской арбы старое такси, сакраментально проколовшее на выезде баллон, привнесло первую особь в пустующую нишу Арбатовых.
Вывожу: еще до весны арбатовские скворечники заполнят бескрылые птицы! И будут они настолько чужероднее Арбатовых, насколько Пиночет демоничнее Мишки».
Глава 23. Четвертьрабы
А тем временем сильно прибавивший демоничности Мишель настолько устал от нее, что отменил вечерний прием и только тут обнаружил, что Осоавиахим заважничал. А важничал Осоавиахим уже несколько дней, с той самой минуты, когда обратил деньги за Пелагиадин дом в золотой массивный перстень-печатку с бриллиантами.
Выйдя из ювелирного магазина, Осоавиахим минут сорок ловил такси, за пятнадцать минут доехал до Санькиного общежития, приказал шоферу: «Чтоб ждал!» и важно прошел мимо вахтера, принявшего его за начальника сантехнического участка. Осоавиахим шел выправить себе родословную.
Перед Санькиной дверью Осоавиахим сунул в карман перстень и приготовил трешку. Студенты восприняли явление солидного Осоавиахима фатально:
- Кто не запер дверь?! - прошипел белобрысый, пока чернявый прятал бутылку. Бутылка никак не хотела стоять ровно.
- А, это ко мне, - успокоил Санька, отобрал бутылку у чернявого и поставил на стол: - Может, хватит на сегодня?
- Ты что? - хором возразили ему.
- И вправду! - подтвердил Осоавиахим, подсаживаясь. - Давай, Санька, выпьем, а то я по делу.
- Ну?
- Да тут такое дело, - вздохнул Осоавиахим. - Упущения у тебя имеются. Ты, видать, торопился, про Назаровых, Дерибасовых и Гуровых это у тебя, конечно, хорошо... А вот о появлении в селе фамилии Арбатовых ничего не объяснил, обидно мне... Сочини на троячок!
- О, хорошо! - белобрысый перехватил денежку. - У кого сколько?
- Так закрыто!
- У таксиста возьмем.
- Правильно, у циклопа!
- Ага! - поддержал Осоавиахим. - Правильно, парни. Вам это тут недалеко будет - меня как раз такси внизу ждет.
Тут Осоавиахим встретил оценивающий взгляд белобрысого и забеспокоился, что зря проболтался.
- Не хватает на циклопа, - белобрысый помахал трешкой и пачечкой рублей, - Санька, напрягись рублей на тринадцать! Давай, давай, тем более что этимология фамилий - это вообще мое! Ну?!
Загадочная «этимология фамилий» польстила Осоавиахиму - его здесь приняли не только за обеспеченного, но и за образованного. Он медленно надел перстень и сделал облагороженной рукой самый широкий (на 10 руб. 00 коп.) жест в своей жизни.
- Ввиду временных материальных трудностей, - сообщил белобрысый с порога, - свой пай вношу плодотворной научной идеей. Санька, запиши! Короче, Арбатовы - это старинный московский род, основавший Арбат... Ну, я пошел.
- Правильно! - оживился Санька. - Запоминай!
- Нет уж! - потребовал Осоавиахим. - Ты уж мне пиши, чтоб все, как Мишке! А я после запомню.
- Ладно, - сказал Санька, ища бумагу, - в общем, когда Наполеон подходил к Москве, Арбатовы, движимые патриотическим чувством, все свое имущество свалили на арбу и поехали на юг. Но так как вы и тогда были патологически э... медлительны, то добирались до Назарьина почти сто лет. Пока арба не сломалась. Но это ты уже знаешь.
