– Так сказал Цзя, это связано с родственником Яна, как я помню. – Вэй едва мог сдерживать раздражение. – Так что?

– Большое спасибо вам, товарищ Вэй. Это может быть очень важным для нашего следствия. Я очень ценю вашу помощь.

– Ну, я не очень в курсе. Вам лучше поговорить с Цзя. Он скоро вернется, – добавил Вэй. – Ах да, еще одна вещь. Около года назад кто-то позвонил и спрашивал дату выпуска второго издания стихов. Звонили мне, и у меня не было этой информации. Это мог быть просто читатель, интересовавшийся стихами, но у меня создалось впечатление, что он звонил по другой причине.

Юй решил зайти в издательство.

Шанхайское издательство располагалось на дороге Шаосинлу. Это был большой частный дом тридцатых годов. На первом этаже находились книжный магазин и кафе. Следователь Юй позвонил Цзя и ожидал его внизу.

Цзя оказался мужчиной далеко за сорок. В кафе он вошел широко ступая. Когда Юй начал свой рассказ, Цзя посмотрел на него с удивлением.

– Вас интересует второе издание, так?

– Не только, – ответил Юй и воспроизвел редактору свой разговор с Вэем.

– Тогда о чем вы спрашиваете, товарищ следователь? – Цзя вопросительно посмотрел на Юя. Он, очевидно, ничего не знал о расследовании убийства.

– Я ничего не знаю ни о первом издании, ни о втором, товарищ Цзя. Не могли бы вы мне рассказать с самого начала?

– Это было несколько лет назад, – начал Цзя. – Инь попросила меня организовать встречу здесь, в издательстве, чтобы объяснить внучатому племяннику суть контракта на издание сборника стихов Яна.

– Внучатому племяннику Яна?

– Да, мальчику по имени Бао, из провинции Цзянси.

– Подождите, мальчик из провинции Цзянси, – прервал Юй Цзя. Сходится описание Креветочницы. И время тоже. Инь хотела поделиться гонораром с ним как с племянником. Но при такой разнице в возрасте было бы слишком называть его внучатым племянником. – Да, пожалуйста, продолжайте, товарищ Цзя.

– Его мать, типичный представитель золотой молодежи, вышла замуж за местного фермера и поселилась в Цзянси. Бао должен был приехать сюда, как законный наследник Яна, и потребовать денег. В конце концов, Инь не вышла замуж за Яна.

– Это правда. Как прошла встреча?

– Не совсем приятно. Он не понимал, почему она получила такую большую долю денег, слишком большую, как он думал.

– Я не совсем понимаю. Продолжайте.

– Когда мы издаем произведение умершего автора, то иногда привлекаем специального редактора. Такой редактор собирает разные авторские публикации, использует их, комментирует часть текста и, если необходимо, пишет вступление. Специальным редактором стихов Яна была Инь, она проделала огромную работу, выискивая стихи в старых журналах, в его записных книжках. Без преувеличения скажу, что без ее нелегкого труда сборник не был бы выпущен. За такую работу мы обычно платим около пятидесяти процентов.

– Пятьдесят процентов от авторского гонорара?

– Да. Но когда автора больше нет и он не может потребовать гонорар, то редактору. В то время платили пятнадцать юаней за десять строк, как я помню, несмотря на тираж. Что-то не устраивало в нашем договоре Инь, она требовала, чтобы прибавили еще двадцать процентов гонорара. Мы согласились, потому как все же это было меньше, чем мы бы заплатили Яну. Внезапное появление внучатого племянника привело нас в замешательство. Ранее не было таких родственников, как он, требующих что-то, особенно после такого длительного времени после публикации. Инь настаивала на том, что все, что она заработала, только ее. Она отказалась давать деньги Бао. Я сказал, что поговорю с моим начальником. Не такие это большие деньги. Мы не хотели скандала, поэтому заплатили Бао оставшиеся тридцать процентов.

– Другими словами, вы заплатили по нормальной ставке – сто процентов за книгу.

– Верно.

– Бао принял предложение?

– Да, но с большим недовольством.

– Он возмущался?

– Он абсолютно не знает об издательском бизнесе, и он не доверял Инь. Очевидно, думал, что это нечестно. Поэтому она хотела, чтобы мы объяснились с ним, я так думаю. Она очень сообразительная женщина. Он ничего не мог поделать.

– Думаете, он возненавидел ее?

– Мне сложно сказать. Никто не был доволен. И прежде чем отдать ему деньги, она попросила нас написать договор, который он должен был подписать для того, чтобы больше ее не беспокоить. Кончилось все тем, что она не заплатила ему ни копейки.

– Он снова приходил к вам?

– Нет. Он не из Шанхая. Он понимал, что больше денег не получит, пока не выйдет второе издание книги. Если это когда-нибудь случится.

– Правда?

– Ну, мы выпустили большой тираж, который был полностью распродан. Мы думали над выпуском второго издания. Потом был издан ее роман. Затем ее взяли в правительстве «на карандаш», и мы решили не печатать второе издание.

– Я запутался, товарищ Цзя, – сказал Юй. – Сборник стихов – не ее книга?

– Но ее имя, как имя главного редактора, стоит на обложке. Что подумают люди, читающие стихи, если бы там не было ее имени?

– У вас есть еще какая-нибудь информация о нем, я имею в виду о юноше, Бао?

– Нет, никакой, – сказал Цзя, вставая. – Ах да, он жил у нее несколько дней, как я припоминаю. У него больше не было родственников в городе. Она мне так сказала. Но после встречи с нами он должен был сразу вернуться в Цзянси.

– Понятно. Большое спасибо, товарищ Цзя. Ваша информация может быть невероятно полезной для нашей работы.

Вот он, недостающий кусочек пазла, который нашелся в последнюю минуту, подумал следователь Юй, выходя из издательства. День был солнечным, но погода все еще прохладная. Недалеко от него, в мусорном контейнере, ковырялся какой-то оборванец средних лет и придурковатой наружности. При этом он напевал какую-то бредятину:

За спиной следователя Юя, из кафе, вытекала колонна ультрасовременных девиц-моделей. «Учение председателя Мао учит лед таять в середине зимы». Этакий контраст в какофонии.

Юй понял, что теперь необходимо было разыскать молодого человека, Бао. Он позвонил из уличного таксофона, находящегося в конце улицы Шаосинлу, старшему следователю Чэню.

– Я снова связался с шанхайским городским архивом, – сказал Чэнь. – Они отошлют мне по факсу список родственников с информацией о Хун и ее сыне Бао и несколько фотографий. Я перешлю все вам. Это может понадобиться.

Для Юя было сложно в течение нескольких дней разыскать этих людей. Он начал с того, что связался с руководством средней школы, в которой училась Хун. По словам директора, в прошлом году была встреча выпускников. Хун не пришла, но у одного ее одноклассника есть ее адрес. Получив адрес, Юй связался с полицией провинции Цзянси.

Ответ пришел поздно вечером. Хун была все еще в деревне, где провела уже более двадцати лет. Выйдя замуж за бедного крестьянина, она тоже стала крестьянкой. Теория председателя Мао о перевоспитании молодежи все еще работала. Хун не хотела возвращаться в Шанхай не из-за того, что, как и прежде, она верила в Мао, а из-за ее скоропалительного превращения. Бедная крестьянка, представительница мелкой буржуазии, была бы посмешищем в современном Шанхае.

Бао там не было. Он год назад снова покинул деревню и уехал в Шанхай. В девяностых миллионы крестьян не могли оставаться в разваливающихся деревнях. Они смотрели телевизор и видели, как живет в прибрежных городах современный свободный средний класс. Несмотря на попытки правительства стереть грань между городом и деревней, возникло тревожное расслоение между богатыми и бедными, городскими и сельскими, прибрежными и островными тружениками. Вот какими были различия, которые вызвали экономические реформы Дэна, начавшиеся десять лет назад.