Медленно поднимается автоматный ствол, щелкает, опускаясь, предохранитель, и сразу же звучат две короткие очереди.

Пусть свободен… Не забыть бы только забрать с поста запасные рожки к автомату. Патроны могут еще сгодиться…

Теперь – вперед… Нужно как можно быстрее идти, перемежая быстрый шаг с легким бегом, не забывая про осторожность, потому что места здесь опасные, и не только из-за присутствия боевиков. Сами местные чеченцы не менее опасны, чем боевики. Такую же угрозу представляют собой и грузинские пограничники, давно и прочно боевиками купленные и повязанные.

Вперед и вперед… Как можно быстрее и как можно дальше…

Вернее, назад… Туда, откуда его привезли… Вперед – это в Россию, через места, где боевиков сразу за границей еще больше, и неизвестно, когда доберешься до русских… И непонятно, сможешь ли выйти на российских пограничников… Более того, неизвестно, как пограничники тебя встретят и чем «согреют»… А в обратную сторону путь знаком, и, если добраться почти через всю невеликую по размеру Грузию до Поти, есть возможность спрятаться…

– И какого хрена этому козлу надо?

Вопрос звучит в меру агрессивно.

– А только сам хрен это и знает… Что-то насчет твоего сына, я понял, сказать хочет… Так сказал… И твое уж дело – решать…

– Насчет сына? – Саня Саблин, человек с ледяным взглядом, соответствующим его кличке Эсэсовец, или просто Саня Эсэс, усмехнулся и почесал несколько дней небритый подбородок. – Я сам сына в последний раз видел восемь лет назад. Он тогда в школу пошел, а меня во второй раз «закрыли»… Когда ты этого козла снова увидишь?

Собеседник пожимает плечами.

– Домой вечером пойду, забегу по-соседски…

– Скажи, завтра и я загляну. С самого утра. Пусть ждет…

– Ну-ну… Не рано тебе выползать?.. Может, его сюда приволочь?

– Надоело все… Не выползу, сдохну здесь от тоски…

Собеседник выдерживает долгую паузу, мычанием показывая, что он раздумывает.

– Меня еще один вопрос волнует… Откуда он про тебя знает? Может, сразу и «зарыть» его, чтоб вопросов не возникало?..

– «Зарыть» всегда успеем… А откуда знает… Мне и самому это интересно… Может, это он и есть?..

Саня не договорил, кого он имеет в виду. Собеседник понял его и без того, потому что возникший вопрос беспокоит их уже несколько дней…

История с Эсэсовцем приключилась, в самом деле, странная. Соло на барабанах среди церковного хора, а не история… Саня раньше думал, что такое только в кино бывает. Он ведь мысленно уже приготовился к тому, чтобы отбывать свой очередной срок по полной программе, и теперь уже не по «хулиганке», как дважды раньше отбывал – сначала в армии, когда, через неделю после возвращения отдельного батальона спецназа ГРУ из Афганистана и за месяц до дембеля в увольнении избил двух гражданских. Потом уже на «гражданке», когда по пьянке подрался… Теперь же он пошел по статье серьезной, «за убийство при отягчающих обстоятельствах в составе организованного преступного сообщества». Идущему по такой статье на скорое освобождение надеяться не приходилось. Следствие тянулось полгода, суд – еще пару месяцев, и конца ему пока видно не было, а СИЗО[1] уже осточертело до тошноты, и хотелось скорейшего окончания нервотрепки и отправки в «зону», пусть и «строгую», которой он раньше «не нюхал». Он очень устал от следствия и суда, появилась апатия и равнодушие к своей судьбе.

И вдруг – такое дело… Очень неожиданное и непонятное, потому что Саня Эсэс никогда не считал себя серьезной фигурой в уголовном мире, которая может кого-то по большому счету заинтересовать и кому-то влиятельному понадобиться. Он даже авторитетом себя не считал, хотя среди друзей пользовался славой отчаянного человека и сам знал, что всегда был способным на Поступок… Именно с большой буквы. Это подразумевает, что он может решиться на то, на что не решаются другие. И тем не менее… В уголовной среде свои понятия. Обыкновенный «баклан»[2] и в убийство влез по чистой случайности, благодаря все той же своей решительности и отчаянности, а остальное уже следаки накрутили… Однако кого-то он заинтересовал и кому-то понадобился. Вот только кому и зачем… Этого Эсэсовец не знал, но был уверен – человек мало влиятельный и небогатый никогда не сможет организовать все так, как было организовано в его случае.

…Два «вертухая»,[3] что привезли его в суд на очередное заседание, остановились в коридоре на первом этаже большого здания суда перед боковой лестницей. Людей видно не было. Один отвернулся, присматривая за самой лестницей и коридором, настороженно вслушиваясь, а второй протянул Эсэсовцу короткий, тяжелый, очень острый нож, завернутый в грязную тряпку, чтобы на ноже его отпечатков пальцев не оставалось.

– Короче, парень, бьешь меня сюда… – палец показал на ребра в левом боку и даже обозначил направление удара. – Чтобы вскользь, непроникающее… Смотри осторожнее, у меня детишки мал мала меньше и все жрать, падлы, каждый день просят… А потом его, – теперь палец показал на затылок второго, отвернувшегося, – рукояткой по голове. Но не сильно, только чтобы кожу рассечь, и кровь за шиворот пустить…

– Чего? – напрягшись, не сразу врубился в ситуацию Эсэсовец.

– Слухай дальше внимательно… Выскакиваешь, значит, не через заднюю дверь, а через парадный вход. По улице идешь спокойно – поворачиваешь направо, идешь… до угла, за ним тебя ждет синяя «пятерка». Ключи в замке. Едешь вот по этому адресу. Там тебя ждут, – конвоир протянул бумажку, которую Саня сразу же зажал в кулаке левой руки, а правой взял нож. – Шуруй… Только не перестарайся…

И «вертухай» быстрым привычным движением снял с Эсэсовца наручники.

От растерянности Саня Эсэс и правда слегка перестарался. Первого ткнул, как просили, аккуратно, и тот сразу осел, закатив наглые козлячьи глаза. А вот второму, так и не повернувшемуся, нанес добротный полновесный удар, как когда-то учили во времена срочной службы в спецназе ГРУ. В Афгане навыки наносить удар по затылку пригодились… Часового тогда снимал с единственным звуком – треском черепа… И сейчас вложил в удар всю свою накопившуюся злость…

Дальше действовал так, как инструктировал «вертухай». Правда, сначала вытер окровавленную руку о мундир второго конвоира, чтобы окровавленная ладонь не бросалась в глаза прохожим. Потом спокойно, без суеты пошел по коридору. И даже таблички на дверях с улыбкой перечитал.

Вот и выход!..

Полная свобода! Такая желанная, но недавно еще казавшаяся чем-то настолько далеким, что о ней даже не мечталось… Саня Эсэс спустился с крыльца, осмотрелся и неторопливо пошел по улице. Демонстративно лениво зевнул пару раз, и даже потянулся. Обещанная «пятерка» действительно стояла за углом. Он открыл дверцу и сел за руль. Тугая коробка передач все же послушалась, слегка проскрипело сцепление, и машина тронулась. Саня на ходу глянул в бумажку, где был написан адрес, сам адрес запомнил, а бумажку выбросил в окно. Улика…

Все пошло так, как должно было идти. В Эсэсовце проснулась былая энергия, апатия ушла бесследно, и голова заработала четко и ясно. Сразу встал и вопрос, которые не возникли в момент освобождения: «Во что его ввязали? Кто и зачем взялся обеспечить такой рискованный побег? Какой смысл в этом побеге? Какую цель преследует организатор?» Знать бы сразу, может, не стоило бы тогда и ввязываться… Но раз уж ввязался… Подсказка должна была прийти после визита по указанному адресу. И Саня уже подъехал было к нужному дому, однако во двор так и не заехал, остановился у бордюра, раздумывая.

Подумать есть о чем!

Тот, кто взял на себя организацию такого серьезного дела, как побег из-под охраны, может так действовать только в случае, если желает втянуть Эсэсовца в какое-то более серьезное, чем он натворил, дело. Но нужно ли лезть в него Сане? Ответ пришел сразу – лучше быть одиночкой в розыске, чем крутым парнем на чужом прицеле…