— Я готов.

Они договорились, что сначала Катя изложит им перевод папируса, а потом они вместе попытаются разобраться в его содержании и определить возможное направление поиска.

Катя стала медленно читать с экрана компьютера:

— «Через острова до того места, где море сужается».

— Это определенно относится к северной части Эгейского архипелага с точки зрения Египта, — прокомментировал Джек. — В Эгейском море на ограниченном пространстве находится более полутора тысяч островов, в ясный погожий день невозможно проплыть, чтобы в поле зрения не попал хотя бы один из них.

— Значит, сужение моря может означать только пролив Дарданеллы, — предположил Костас.

— Уточнение можно найти в следующей фразе, — произнесла Катя, и все в ожидании посмотрели на нее. — «Мимо катаракта Боса».

Джек неожиданно оживился:

— Это же очевидно! Это Босфор, вход в Черное море. Костас повернулся к Кате и посмотрел на нее широко открытыми от изумления глазами.

— Неужели слово «Босфор» может быть таким древним?

— Впервые оно встречается по меньшей мере две с половиной тысячи лет назад, когда появились первые древнегреческие географические описания. Но не исключено, что на самом деле оно на несколько тысячелетий старше. Слово «бос» в индоевропейских языках означало «бык».

— Пролив Быка, — эхом повторил Костас. — Может, я преувеличиваю, но вдруг вспомнил про символы быка в той неолитической постройке на дне моря и на минойском Крите. Они сделаны в довольно абстрактной манере: рога быка изображены в виде седла, отдаленно напоминающего японское кресло для отдыха. Именно таким должен был казаться Босфор со стороны Черного моря до начала наводнения — огромным седлом, острые края которого возвышались над морем.

Джек пристально посмотрел на друга:

— Ты не перестаешь удивлять меня. Гениальная идея! Костас даже покраснел от удовольствия, но как ни в чем не бывало продолжал рассуждать:

— Для людей, привыкших поклоняться быку, вид воды, каскадом прорывающейся через огромные рога, мог показаться зловещим предзнаменованием, своего рода знаком богов.

Джек кивнул и повернулся к Кате:

— Итак, мы оказались в Черном море. Что дальше?

— «А потом двадцать дромосов вдоль южного берега». Джек наклонился вперед:

— Вот здесь большая проблема. Еще с римских времен сохранились свидетельства о времени путешествия в Черном море. Так вот, в одном из них путешествие начинается с места, которое римляне называли Меотидой. — Он показал на карте Азовское море. — От этого места они добирались до острова Родос за одиннадцать дней, а на плавание по Черному морю у них ушло только четыре дня.

Мустафа задумчиво посмотрел на карту.

— Значит, двадцатидневное путешествие от Босфора, то есть расстояние в двадцать дромосов или двадцать дневных переходов, отодвигают нас далеко за восточные пределы Черного моря.

Костас совсем упал духом.

— Может, древние суда продвигались намного медленнее?

— Напротив, — решительно возразил Джек, — весельные лодки плыли намного быстрее, чем парусные, так как практически не зависели от силы и направления ветра.

— А сильный поток воды со стороны Босфора неизбежно создавал мощное восточное течение, — мрачно напомнил Мустафа. — Настолько мощное, что оно могло вынести эти суда до самых дальних берегов за несколько дней. Боюсь, ваша Атлантида находится далеко за пределами этой карты.

В комнате повисло гнетущее молчание. Всех охватило неприятное чувство разочарования. Загадочная Атлантида вновь стала такой же далекой и непонятной, какой казалась прежде, и фактически снова превратилась в отдаленные отзвуки древних мифов и неразгаданных легенд.

— Есть решение проблемы, — медленно произнес Джек. — Пересказанная египтянами история основывалась не на их собственном опыте, а это значит, что они не могли описывать пролив Босфор как перешеек, поскольку Средиземное море сравнялось с Черным задолго до того, как египтяне впервые добрались на такой далекий для них север. Они узнали об этом не сами, а из другого источника, то есть от мигрантов из района Черного моря, это они рассказали им о своем путешествии из Атлантиды. А египтяне просто пересказали эту историю.

— Конечно! — воодушевился Мустафа. — «Из Атлантиды» означает против течения. В описании маршрута до Атлантиды египтяне учитывали то же время, что ушло на обратный путь. Они понятия не имели, что путь в Атлантиду и обратно может разительно отличаться.

Джек посмотрел на Мустафу с неподдельным интересом.

— Нам сейчас нужно любой ценой определить скорость течения и подсчитать, сколько времени могла потратить на путь лодка эпохи неолита, двигаясь против течения. Это даст нам расстояние на каждый день пути и в целом расстояние от Босфора до места, которого они могли достичь через двадцать дней плавания.

Мустафа выпрямился и без тени сомнения заявил:

— В таком случае вы выбрали правильное место.

Солнце уже скрывалось за горизонтом, когда вся группа вновь собралась в картографической комнате. Три часа Мустафа колдовал над несколькими компьютерами и только десять минут назад сообщил, что готов ответить на все вопросы. Пришел Малколм Маклеод. Он запланировал на следующий день пресс-конференцию, чтобы сообщить об открытии неолитического поселения. А для этого ему нужна была дополнительная информация, чтобы ответить на вопросы журналистов и подготовиться к продолжению подводных исследований.

Первым взял слово Костас, остальные сгрудились вокруг мониторов и терпеливо ждали результатов работы Мустафы.

— Ну и что вы получили?

Мустафа начал рассказ, глядя на центральный монитор.

— В компьютерной навигационной программе было несколько сбоев, над которыми мне пришлось поломать голову, но в целом все удалось на славу.

Они начали сотрудничать с Мустафой еще в то время, когда он в звании лейтенанта руководил подразделением по разработке и исследованию компьютерных навигационных программ на военной базе НАТО в Измире. Окончив службу в турецком ВМФ и получив степень доктора философии в области археологии, Мустафа заинтересовался использованием компьютерных технологий в разработке навигационных систем. В течение последнего года он вместе с Костасом занимался обновлением пакета программного обеспечения для определения значения силы ветра и разнообразных морских течений античных времен. Мустафа пользовался репутацией крупнейшего специалиста в этой области и в скором времени стал шефом местного отделения Международного морского университета и базы снабжения научно-исследовательских судов. Именно в этом качестве он обрел славу бесценного сотрудника ММУ и уже не раз доказывал свою полезность научному сообществу.

Мустафа щелкнул клавишей, и на экране центрального монитора появилось изображение неолитической лодки.

— Мы с Джеком договорились, что лодка выглядела именно так.

— Рисунок основан на неолитических бревнах, обнаруженных в прошлом году в устье Дуная, — пояснил Джек. — Это лодка открытого типа длиной примерно двадцать пять метров и почти три метра в диаметре. Закрепленные гребные весла появились только в конце эпохи бронзы, а в неолите люди пользовались байдарочными веслами. На такой лодке было примерно по пятнадцать гребцов с каждой стороны. В ней могли разместиться два быка, как мы их здесь изобразили, несколько пар мелких домашних животных, например свиней или оленей, примерно две дюжины женщин с детьми и запасная команда гребцов.

— Ты уверен, что в те времена не было парусов? — поинтересовался Маклеод.

Джек решительно покачал головой:

— Плавание под парусами было изобретено на Ниле в самом начале бронзового века. В те времена лодки могли плыть по течению до дельты Нила, а потом под парусами обратно, против течения, но с попутным северным ветром. Конечно, египтяне могли передать изобретение жителям побережья Эгейского моря, но там использование гребных судов позволяло быстрее и лучше добираться до соседних островов.