Вместо того, чтобы воспользоваться опытом стран с рыночной экономикой и установить разумное соотношение цен, экономисты того времени развели словоблудие на телеэкранах и на страницах газет. Впрочем, иначе и быть не могло, ведь кое-кто уже понял, что между стоимостью угля, нефти, чугуна и стали, цветных металлов на внутреннем и внешнем рынке имеется весьма значительная разница и что на ловко организованных экспортных контрактах можно составить себе громадные состояния. Но, опять-таки, для этого нужно было иметь высоких покровителей в правительстве.
Одновременно с перестройкой начались кровавые межнациональные конфликты. На этом фоне новый российский лидер Борис Ельцин, выступивший против всевластия КПСС, выглядел радетелем за величие России. С приходом к власти этого человека, начался распад Советского Союза и дележ собственности великой страны. Пока бывшие республики, как могли отбрыкивались от внешнего долга и грызлись между собой, внутри России началась первая криминальная революция. И опять политикам некогда было думать о том, как создать условия для становления среднего класса и модернизации ее индустрии, все занялись приватизацией и с азартом делили между собой заводы и фабрики, нефтяные месторождения и банки.
Это было страшное время, Джейн. На фоне политической борьбы, когда в политику очертя голову бросились не только деятели искусства и культуры, но и без пяти минут пациенты психиатрических лечебниц, в одночасье создавались и разрушались финансовые империи. Десятки людей в считанные дни становились миллиардерами, а миллионы граждан теряли последнее. Благодаря приватизации, большая часть собственности, исчисляемая сотнями миллиардов долларов, стала достоянием всего лишь нескольких сотен человек. Одновременно начался, уже криминальный, передел собственности.
Главной же бедой все-таки было то, что политики ельцинской эпохи стали сдавать одну за другой позиции на международной арене и великая держава в одночасье скатилась в разряд развивающихся стран. Мы потеряли всех своих союзников. Потеряли всяческий авторитет в лице соперников и если раньше нас уважали потому, что боялись, то теперь перестали и бояться, и уважать, поняв, что в случае необходимости смогут выйти победителями в войне против нас. В то время, как на Западе готовились новые военные доктрины, наши правители расстилались перед западными правителями и радовались тому, что на нас якобы стали смотреть как на равных.
Большинство западных политических деятелей просто не могли поверить в такой подарок судьбы. Враг, с которым они собирались бороться еще многие годы, вдруг, взял, и сдался им в плен без всякой борьбы. Пошла болтовня о помощи, которая вылилась в несколько мизерных, оскорбительных кредитов. Запад стал лихорадочно соображать, что ему делать с Россией. Оказывать России финансовую помощь ему было не с руки, ведь и без того эта страна была должна Западу огромные суммы. Частный капитал изредка совершал стремительные набеги на российскую экономику, выхватывая самые жирные куски, но назвать это целенаправленной политикой было трудно. Тех же новоявленных русских миллиардеров, сделавших свои капиталы на аферах и грабеже своей страны, гораздо больше интересовало то, как поскорее окончательно разграбить страну и осадить капиталы в западных банках, нежели, как инвестировать их в экономику своей страны.
В таких политических условиях мы вляпались в войну с Чечней и еще назвали эту позорную войну наведением конституционного порядка. Вместо того, чтобы сделать генерала Дудаева маршалом и через него влиять на положение в этой республике, завоевывать доверие чеченского народа после того, что ему пришлось вынести от сталинских сатрапов, вместо того, чтобы вести с чеченцами разговор на равных, горе-политики подтолкнули Бориса Ельцина на этот самоубийственный шаг. Тот, кто говорит, что выиграть войну с целым народом нельзя, несет полную чушь. Победить можно в любой войне, если четко знаешь, чего хочешь достигнуть. Просто эту войну нужно было вести не с позиций своего собственного менталитета, а с позиций менталитета противника. Чеченцы постоянно говорили о шариате, кровной мести и исламе, вот с этой позиции и нужно было воевать, но так как у этой войны были совершенно другие причины, кое-кому просто нужно было спрятать концы в воду, то и велась она соответствующим образом.
В таких условиях Россия не могла победить Чечню, как Советский Союз в свое время не мог одержать победу в Афганистане и это предопределило дальнейшие события. Война закончилась самым позорным образом и не решила никаких проблем. Ко всему дерьму, которое свалилось на голову России, добавилась еще и беспощадная критика страны как извне, так и внутри неё, которая нисколько ей не помогала.
В то время в стране вроде бы наметилась какая-то стабилизация. Во всяком случае о ней говорили, хотя все видели, что никакой стабилизации нет и в помине. Страна по прежнему жила в кредит, правда, теперь взятый у собственного народа за счет диких налогов, нищенских пенсий, задержек заработной платы и множества других хитрых уловок. Народ был предоставлен самому себе и понемногу стал набираться ума разума. Люди выживали как могли, хотя им и не давали выжить.
Россия, которая и без бывших союзных республик была слишком велика, чтобы жулье, так лихо ворвавшееся в верхние эшелоны власти на волне, якобы, демократии, разворовывали в течении нескольких лет, так и не смогло украсть всего. К тому же, к самому концу девяностых годов, в стране, мало-помалу, сам собой стал наводиться хоть какой-то порядок. Все бывшие уголовники и бандиты, промышлявшие рэкетом, разбогатев, стали потихоньку переквалифицироваться в бизнесменов, но поблизости от них уже подрастали молодые волки. Чиновники от экономики и финансов, вдруг, став ярыми монетаристами, сломали хребет инфляции и все, вроде бы, стало, мало-помалу, выравниваться.
Вот здесь Россию и подстерегала самая главная опасность. В стране постепенно стали набирать силу коммунисты, обещавшие восстановить социальную справедливость, попранное достоинство великой державы и привести страну, как минимум, к процветанию. Правда, это были уже совсем другие коммунисты, еще большие циники, чем прежние вожди. На одних выборах коммунисты практически отказались прийти к власти. Их политический лидер Геннадий Зюганов тихо и мирно сдал выборы и в Кремль, как полновластный хозяин, вошел преемник Ельцина, – Владимир Путин.
Этому человеку досталось отвратительное наследство и его вхождение во власть началось со второй чеченской войны, которую он практически выиграл. Его по рукам и ногам вязали две вещи, эта, с блеском выигранная менее, чем за год, война и то, что политики ельцинской генерации, примкнувшие к нему, сформировали для него целую партию, которую они так и называли, – партией власти. В верхних эшелонах этого политического движения все было более или менее, благопристойно, но зато в её среднем звене собралось отъявленное отребье, которому не досталось от приватизации ничего. Для того, чтобы разбогатеть, они были готовы на все.
Видя то, что Владимир Путин всячески пытается проводить в жизнь свою собственную политику, направленную на медленный выход из пропасти, они нашли себе к выборам две тысячи четвертого года нового лидера, – Григория Серова, и толкнули его на тесный союз с коммунистами, чтобы выиграть выборы. Это был совершенно свежий человек в политике, который сделал себе имя за год до выборов, пройдя в Государственную Думу после того, как очередной депутат был приглашен в правительство.
Этот новоявленный политический лидер, вокруг которого, с помощью бывшей партии власти сплотились различные левые силы, устраивал всех уже тем, что был готов на любые компромиссы и был готов войти в альянс с кем угодно. Самой привлекательной его чертой была исключительно благообразная внешность, умение складно говорить и очень толково рассуждать на любые темы. Мало кто знал, что именно под него молодой криминальный мир, также желавший передела собственности, выделил несколько сотен миллионов долларов и что все его обещания создать правительство народного доверия были лишь предвыборным лозунгом. И еще меньшее число людей знало об истинных целях таких капиталовложений, но, как бы то ни было, он сумел победить Путина на выборах с огромным отрывом и вскоре въехал в Кремль.
