Для содержания пленников в Подмосковье было выбрано несколько мест. Все они находились в районах заброшенных деревень, где еще сохранились мало-мальски годные подъездные пути, один на территории бывшего пионерлагеря. Его же планировалось использовать как центр подготовки русских боевиков. Чтобы ни у кого из задействованных для этих мероприятий бандитов не возникало и тени сомнения, что они, по сути, выполняют задания чеченского руководства, всем этим будет заниматься именно русский. Кандидатуру главаря давно утвердил сам Алших, он же давал рекомендации, как вынудить этого человека работать на чеченцев. Костовский Леонид. Сорокапятилетний отморозок, весивший больше ста килограммов, одним своим видом мог нагнать ужас на самого шайтана. При первой встрече с ним даже у Аслана неприятно заныло под ложечкой. Огромная голова, маленькие уши. Пронзительный, холодный и ничего не выражающий взгляд болотного цвета глаз. Слегка приплюснутый нос наводил на мысль, что когда-то Костовскому пришлось столкнуться с локомотивом. От уголка правой губы до самого уха шел глубокий розовый шрам. Хаким нашел его в Питере еще несколько лет назад. Этот человек, длительное время прослуживший во внутренних войсках, вылетел оттуда за организацию практически курорта для отбывающих срок рецидивистов. За взятки умудрялся даже отпускать на время своих подопечных. Причем все они возвращались в срок. Специально на машине ввозил их на охраняемую территорию. В его же бытность в охране произошло несколько загадочных смертей вполне здоровых заключенных. Кроме всего прочего, иногда самолично он до полусмерти избивал провинившихся. Оказавшись на вольных хлебах, вспомнил, что когда-то имел неплохие результаты в стрельбе, и стал профессиональным киллером. Запоминающаяся внешность не была ему помехой. Он умело пользовался гримом и, как иногда сам шутил, «мог за полчаса стать Мерилин Монро». Неоднократно выполнял заказы Хакима. Тот обращался к нему с просьбой убрать того или иного человека. На самом деле Хаким мог справиться с этим своими силами. У него хватало надежных людей. Просто Костовского нужно было превратить в самого настоящего раба, и своими заказами Хаким медленно, но уверенно затягивал отморозка в умело расставленные сети. И рабом тот стал. Прибыв в условленное место после выполнения очередного заказа, киллер был поставлен перед фактом, что убрал не того человека. Более того, к праотцам был отправлен сын друга Хакима. По всем законам Клеща, а именно так называли Костовского в узких кругах, ждала самая страшная смерть. Неделю он маялся в ожидании расправы, сидя в канализационном коллекторе заброшенного пионерского лагеря. Тогда ему сказали, что нужно дождаться отца погибшего, который приведет приговор в исполнение. Будто бы едет он из далекого горного аула. На самом деле по истечении этого времени специально назначенного Хакимом человека привезли в лагерь и представили перед ним доведенного до сумасшествия Клеща.

Присутствовал при всем этом и Аслан Тарамов. На его глазах избитый до неузнаваемости Клещ лепетал слова оправдания, бросался целовать ноги «отцу» по ошибке убитого им человека, громко рыдая, катался по земле, запихивая в рот пожухлую траву.

– Скажи, Хаким, – вынимая нож, спросил тогда «убитый горем родитель», – как могло такое случиться?

– Ваш сын в самый последний момент оказался перед шакалом, которому предназначалась пуля, посланная этим человеком. – Хаким с выражением скорби на лице опустил голову. – Даже сам Аллах не смог остановить ее в полете.

– Вы извините меня, – решив, что настал как раз тот момент, когда нужно выступить в роли доброго дяди, заговорил Аслан. – Он, конечно, виноват, но мне кажется, в этом случае нужно подумать. Давайте дадим ему шанс?

С того дня Клещ стал, по сути, самым настоящим рабом Аслана Тарамова и его помощника Хакима.

Аслан стал одеваться. До встречи с Джарахом оставалось мало времени.

Объект, указанный в задании для группы Филиппова, располагался на практически открытой местности. Редкие группы деревьев да кустики. Склады боеприпасов представляли собой четыре длинных кирпичных одноэтажных здания, без каких-либо намеков на окна, изолированные друг от друга земляными валами, еще небольшой домик рядом с въездными воротами да огромная цистерна системы пожаротушения на невысокой эстакаде. Все это хозяйство было обнесено двумя рядами проволочного заграждения, имелись три караульные вышки. Из шестнадцати установленных на столбах осветителей работали только одиннадцать. Часовых два. Соответственно, на каждую пару хранилищ по одному. Маршрут патрулирования – по верху земляной насыпи. Точек для связи с начальником караула четыре. Смена через каждые два часа. Для этого, в качестве караульной машины, использовался «Урал», заезжающий по грунтовой дороге вдоль лесополосы.

Все это разведчики-диверсанты знали из результатов наблюдения, проведя сутки в непосредственной близости от складов в одной из многочисленных балок, дно которой заросло сухими, почти в половину человеческого роста кустами лебеды и полыни.

Отремонтировав бабке, у которой останавливались на ночлег, кроме крыши, забора и сарая, еще и старенький черно-белый телевизор, попутно расспросив ее о том, что творится в округе, на следующий день, под вечер, прихватив из тайника сумку, они выдвинулись в этот район. Расстояние в несколько километров преодолели быстро. По пути надели заготовленные инструкторами маскхалаты, предварительно вывозив их в грязи под цвет местности.

– Хранилище номер семь. – Туман задумчиво почесал грязной рукой ухо и накинул капюшон. – Раз въезды в эти сараи с двух сторон, то, по логике вещей, оно самое дальнее. Что думаешь, командир?

– Думаю, что патроны у бойцов боевые и наверняка они не знают, что у нас просто учения...

– Там взгорок, – неожиданно подал голос Джин. – Трава сухая. Сколько здесь сидим, ветер направления не меняет. Только ночью тихо было. Может, пал пустим? Поднимется шум, пожарная тревога. Мы под это дело туда и просочимся.

– Не забывай, в таких случаях сначала караул усиливают, а уж потом к тушению пожара и эвакуации материальных ценностей приступают. – Антон поерзал, сорвал стебелек сухой травинки и стал его грызть. – Да и шутить с этим опасно. Мало ли. Рванут по-настоящему.

– Зря мы к бабке поперлись, – неожиданно вздохнул Туман. – Надо было сразу сюда. А так больше суток потеряли. Сейчас бы наверняка что-то придумали.

– Не зря, – возразил Антон. – Я тешил себя надеждой, что шеф нам обычную пустышку подсунет. Ну, что-то вроде брошенных хранилищ. Поставят пару бойцов с деревянными автоматами, и все. Поэтому и застрять здесь пришлось. Думаешь, пока ты на крыше молотком махал, почему я за гвоздями в разные дома постоянно ходил? – Хитро прищурившись, он посмотрел сначала на Джина, потом на Тумана. – С людьми общался. Осторожно, но выяснил, склады эти здесь с пятидесятых годов. Реальные, а не бутафорские. Караульное помещение в пяти километрах, на территории вертолетной части.

– Подмораживает, – Туман поежился.

– Значит, так, – наконец заговорил Антон. – Обратили внимание, что, как только машина появляется на горизонте, оба часовых начинают не спеша выдвигаться к воротам, у которых начальник караула принимает доклад?

– Ну, – в один голос ответили Джин и Туман.

– После этого они обходят хранилища, где новый караульный проверяет целостность печатей и замков, – продолжал он развивать свою мысль дальше. – Затем снова возвращаются к воротам.

– Там новый караульный принимает пост под охрану, – кивнул Туман, пытаясь понять, к чему клонит командир.

– В этот момент как раз вход в седьмое хранилище им не виден. – Антон, хитро прищурившись, посмотрел в ту сторону. – Так вот, пока они ходят по посту, мы должны завладеть ключами, которые находятся у дежурного по складам. Это то маленькое здание на въезде. Как правило, там сидит какой-нибудь прапорщик или старший лейтенант в обнимку с книжкой и как раз сторожит второй комплект ключей. Начальник караула, а я специально обратил на это внимание, туда даже не заглядывает. Когда смена обойдет хранилище и выдвинется к воротам, нам нужно будет тихонько, прикрываясь корпусами, обойти периметр, вскрыть ворота и разложить эти чертовы шашки. Причем до следующей смены успеть просочиться за пределы поста. Иначе нас накроют.