И наконец свершилось: оплаченная жизнью и кровью солдат, уничтожением врагом сотен городов и тысяч сел, гибелью миллионов мирных жителей, Победа пришла.
Невозможно описать радость, гордость, счастье и одновременно освобождение от мучительного беспокойства. Каждый советский человек, отстраняясь от тяжких мыслей и забот, ликовал, славил родную армию, ее бойцов, Сталина. Состоялся Парад Победы, на котором солдаты-победители швыряли к ногам Верховного главнокомандующего, а значит и всего советского народа, боевые штандарты врага. Парад принимал заместитель Верховного главнокомандующего маршал Г. К. Жуков, командовал Парадом маршал К. К. Рокоссовский.
Всеобщий праздник, который отмечала страна, был праздником и в тюрьмах и лагерях, – действительно «праздник со слезами на глазах». Матери, вдовы, сироты, надеясь на чудо, плача и страдая, вместе со всеми праздновали Победу. На этом празднике произносились миллионы тостов за нашу Победу, в память о погибших, за здоровье искалеченных войной и жизнью. Известен исторический тост Сталина за русский народ, который, как всегда в трудную годину, проявил жертвенность, героизм, патриотизм, непобедимость. Все народы СССР и, прежде всего, державообразующий русский народ, никому и никогда не передающий ответственность за судьбу Отечества, выстояли и победили.
(И ныне, вспоминая об этом подвиге и жертвенности, поневоле приходишь в отчаяние, испытываешь невыносимую боль, когда оцениваешь реальности современности и полную безответственность таких же людей и, прежде всего, русского народа за судьбу страны и свою собственную судьбу.)
Но, празднуя Победу, нельзя было забыть ее цену.
Количество военнослужащих[18] в армии СССР составило 15,2 % населения страны, что соответствовало 29,5 миллионам человек; безвозвратные людские потери советских войск составляли 8,668 миллиона человек, или 29 % от их общей численности (4,4 % населения страны); почти каждый третий военнослужащий Красной Армии погиб.
Общие демографические потери, включая потери мирного населения оказались равными 27 миллионам человек, или 14 % населения страны, численность которого к началу войны составляла 194,1 миллиона человек. На оккупированных врагом территориях в среднем погиб каждый четвертый житель, а в Белоруссии – каждый третий.
В Германии количество военнослужащих составляло 18 % населения, или 12,5 миллиона человек, а с учетом воинских соединений союзных Германии стран их было около 22 миллионов человек. Безвозвратные потери противника равнялись 6,7 миллиона человек, или около 30 %. Но его общие демографические потери при этом были намного меньше, чем СССР, который войсковых операций против населения стран-противников вообще не осуществлял.
Но существует и другой подсчет. Как сказано выше, к началу Отечественной войны в СССР проживало 194,1 миллиона человек, из них примерно 45 % были мужчины, что соответствовало 87,3 миллиона человек. Только половина из них физически могла исполнять военную службу, так как примерно такую же долю составляли дети, инвалиды, подростки, старики. Другими словами, численность пригодных для участия в обороне страны мужчин составляло около 44 миллионов человек, при этом не менее 1/4 из них находились в пограничных и территориальных войсках нефронтовых регионов, работали в органах управления всех уровней, были незаменимыми по квалификации работниками военного и гражданского производства. К этому заметим, что не все мужчины, удовлетворяющие мобилизационным требованиям, считали своим долгом с оружием в руках отстаивать независимость Родины и, используя клановые связи и подкуп, добивались так называемой брони или, в крайнем случае, были несменяемыми служащими в тыловых воинских учреждениях. Это же относилось к некоторым номенклатурным работникам (например, А. Шелепин, В. Семичастный и Ю. Андропов, руководящие комсомольские функционеры и последовательно сменявшие друг друга председатели Комитета госбезопасности СССР, откровенно уклонялись от мобилизации в армию и непосредственного командирования во фронтовые части). Между тем оба сына И. В. Сталина – Яков и Василий воевали, причем Яков погиб в плену, сыновья Н. С. Хрущева и Д. Ибаррури погибли в боях, можно привести еще много аналогичных примеров.
Таким образом, расчетный потенциал мужского населения составлял не 44, а 33 миллиона человек. В строю же находилось 29,5 миллиона человек, т. е. 90 %. Страна почти исчерпала резервы мужского населения.
Из приведенного количества военнослужащих в боевых действиях первой линии непосредственно участвовало немногим более 2/3, то есть 20 миллионов человек (остальные служили в подразделениях обеспечения, управления и связи).
При этом безвозвратные людские потери, как отмечено выше, составили 8,7 миллиона человек. Однако если к этому счету добавить вернувшихся с фронта и вскоре умерших калек, а также гибель части бывших военнопленных в лагерях ГУЛАГа, то общее число потерь окажется около 10 миллионов человек. Значит, погиб каждый второй (а не каждый третий!) фронтовик. При этом важнейшим фактом является то, что из числа фронтовиков первой линии (1920–1925 гг. рождения), то есть тех кто стоял насмерть в Брестской крепости, при обороне Одессы, Ленинграда, Москвы, Севастополя, Сталинграда; участвовал в Московской, Курской, Смоленской, Киевской, Вяземской, Харьковских, Белорусских операциях, форсировал Днепр, – к концу войны выжило только 5 %, то есть один из двадцати (ныне их осталось в живых менее, чем один из ста). Разумеется, что другие призывники, рождения 1926 и 1927 годов, также имели боевые потери, но доля выживших все же значительно выше, хотя они также прошли все восточные страны Европы, штурмовали Зееловские высоты, Кенигсберг, прошли тяжелые бои в Карпатах, в Венгрии, брали Берлин. Разгромом милитаристской Японии закончилась Вторая мировая война.
Бесспорно, что фронтовики – самая пассионарная и самая жертвенная часть населения страны. Именно они, как правило, были потом наиболее последовательными и бескомпромиссными в поисках справедливости. Но именно многие из выживших солдат, как и семьи погибших воинов – беспомощные родители, сироты и вдовы, – оказались наименее материально благополучными после Победы.
А затем произошло то, что некоторые современные «умники», сами не прошедшие ничего приблизительно похожего на фронт, пренебрежительно называют «синдромом победителей». Неудовлетворенные своим положением, реагируя на случаи несправедливости, часть уцелевших на войне фронтовиков оказалась протестно настроенной, вслед за чем неотвратимо последовали обвинения их в нелояльности к господствующим идеологии и власти и сами они подверглись различным мерам «воспитания», переходящими в наказания вплоть до арестов и заключения в ГУЛАГ. Так лечили «синдром победителей». Напомним, что, как отмечено выше, доля выживших в ГУЛАГе заключенных не превышала 15 %.
И вместе с тем солдаты Великой Отечественной – от рядового до генералиссимуса – не только История Родины, но и пример для более молодых ее граждан и власти, а те из них, которые дожили до наших дней заслуживают настоящих (а не пиара) внимания и заботы, достойного материального обеспечения старости – последних дней своей жизни.[19]
Итак, водружено советское Знамя Победы над немецким Рейхстагом. Подписаны акт о безоговорочной капитуляции Германии, отошло в Историю последнее военное событие – переговоры в Потсдаме глав великих держав-победительниц. Отгремели салюты в столицах. Радость в связи с победоносным окончанием войны согревала сердца всех живых, страна трепетно ожидала возвращения своих сыновей и дочерей, каждая семья – своего родного человека – героя и мученика, того, о ком помнили непрерывно, стоя у штурвала комбайна, в забое угольной шахты и т. п.
Но война окончилась не для всех, она продолжалась:
для бывших военнопленных, попавших в немецкий плен волею судьбы и неудач командования, для тех военнопленных – рядовых бойцов и командиров, которые чудом выжили в гитлеровских лагерях смерти (ведь 4 из 5 их товарищей остались навечно за лагерной колючей проволокой, погибнув от издевательств, непосильного труда, голода, холода, болезней) и которые теперь вместо возвращения к семьям были заключены органами безопасности в концлагеря ГУЛАГа;
