Девушки, выходящие на панель, – о них разговор особый. Но тем, кто, подобно нам, спокойно сидит дома, отвечая на телефонные звонки, надо разрешить следовать по избранному пути.

Говорят, никогда нельзя смешивать работу и развлечение. Но к моей профессии это не относится.

Если бы я не вкладывала в свою работу всю душу и если бы мне не случалось время от времени влюбляться, то, наверное, я бы свихнулась. В год, когда уехал Карл, я проводила рождественские праздники в Майами у Денниса Таннера, принадлежавшего к высшему обществу Нью-Йорка. Его жена, невысокая шведка, была с ним, но каждую ночь, как только она засыпала, Деннис приходил ко мне, и мы до рассвета занимались любовью. Но мне бы хотелось быть с мужчиной только моим и ничьим больше, с которым можно было бы разделить всю прелесть флоридского отпуска, а вечерами вместе ужинать и танцевать.

Однажды мы пришли с друзьями в клуб «Палм Бэй», заведение хоть немного чопорное, но все же позволяющее повеселиться. Деннис старался познакомить меня со всеми завсегдатаями и постоянно танцевал со мной. Тем не менее я чувствовала себя одинокой: все интересные мужчины были заняты.

К концу вечера, когда я уже устроилась в баре со стаканом апельсинового сока, в клуб ввалилась веселая компания. И тут я увидела очень красивого мужчину.

Он был один. Белый костюм еще сильнее подчеркивал его загар, черные как смоль волосы свободно падали на плечи. На вид ему было далеко за тридцать. Похоже, чувствовал он себя несколько потерянным, что, впрочем, не мешало ему выглядеть необыкновенно обаятельным.

Наши взгляды встретились. Что-то заставило нас протянуть друг другу руки.

– Вы чувствуете себя таким же одиноким, как и я? – спросила я наконец.

– Думаю, да, – я чуть не подпрыгнула от радости. Он добавил: – И я сумею оценить компанию такой молодой и обаятельной девушки, как вы.

Он взял меня под руку. Я не сопротивлялась. Мы сменили клуб на более оживленную дискотеку и танцевали до трех часов утра.

Его звали Поль Линдфилд. По происхождению – немецкий еврей. Он только что развелся. Благодаря своему таланту художника-дизайнера и ювелира Поль добился довольно широкой известности в Нью-Йорке.

Он привел меня в «Жокей Клуб», где снимал номер, и мы предались любви. Мы были возбуждены и не замечали, что производили изрядный шум. Наши соседи не замедлили откликнуться, стуча в стену и громко выражая свое возмущение. Но мы не обращали на них внимания.

Полностью измученная, уже засыпая, я подумала, что влюблена в Поля, и если наши отношения ждет какое-то развитие, надо будет рассказать ему всю правду.

Поль был интеллигентным и образованным человеком. Это позволяло мне надеяться, что он спокойно отнесется к известию о моем социальном статусе.

– Поль, мне нужно сказать тебе что-то очень важное, – начала я.

– Я знаю, что, – отозвался он сонно. – Ты божественно занимаешься любовью.

– Спасибо за комплимент, – продолжала я, – но дело намного серьезнее. Видишь ли, если бы я не умела вести себя в постели, то потеряла бы свой заработок.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он, окончательно проснувшись.

– Я не та, за кого ты меня принимаешь. Я не скромный оформитель в отпуске. Я – профессионалка, «девушка по вызову».

Он резко вскочил и отпрянул от меня.

Не давая ему времени на размышление, я продолжила:

– Только не подумай, что я хочу просить у тебя денег. Я не работаю сегодня вечером, а ты мне действительно понравился, – и чтобы позолотить пилюлю, добавила: – Зарабатываю своим телом, чтобы помочь моим родителям.

Он был явно тронут моей откровенностью. Мы долго еще обсуждали эту тему. В конце концов он все воспринял спокойно.

Назавтра я покинула чету Таннеров и перебралась к Полю. Следующие дни мы проводили вместе. Я была влюблена. Уже целую вечность я не испытывала столь сильного чувства, как моя привязанность к Полю. И уж не помню, когда я была так счастлива…

Мы возвратились в Нью-Йорк. От него долго не было никаких вестей. Мое настроение вновь опустилось до нулевой отметки. Наконец он позвонил и объяснил, что был очень занят. Мы возобновили наши отношения, будто ничего не случилось.

Поль имел весьма внушительных размеров член. И, в отличие от многих, умел им пользоваться. Его сексуальная техника была скорее классической, но у нас даже не возникало потребности добавлять остроты в наши любовные игры.

Я любила Поля. Это чувство я испытывала вновь впервые после разрыва с Карлом. Может, так случилось потому, что мой жених жестоко обманул меня, и я не хотела больше страдать? Хотя в некотором смысле я стала сильнее именно из-за перенесенных страданий.

Я установила в его квартире еще один телефон, предназначенный исключительно для моих вызовов. Полю это польстило. В то время я работала самостоятельно и была свободна почти все ночи. Вечерами мы обычно ходили в театры или рестораны, а затем возвращались к себе.

Спустя месяц после нашей встречи Поль предложил мне заняться содомией. Я никогда не практиковала анальных сношений и поэтому воспротивилась. Но он оказался упрямым.

– Ты все испытала в жизни. У тебя было множество любовников, ты занималась проституцией и, если ты меня любишь, позволь мне лишить тебя единственной девственности, которая у тебя осталась.

Я его любила – и согласилась.

Поль как-то странно возбудился, овладевая мною сзади. Мне было ужасно плохо… С этого момента он систематически просил меня заниматься любовью в такой позиции. Вначале всегда было очень больно, но в конце концов я оценила и этот способ. К счастью, для меня это не оказалось слишком уж неприемлемо.

Поля не очень-то беспокоило, получаю ли я удовлетворение. Собственное удовольствие было для него превыше всего – нравилось мне это или нет. Я стала замечать в Поле те же черты, что так не нравились мне в Карле. В придачу к его сексуальному эгоизму он был скуповат. Однажды вечером, в лютый холод, он отказался платить за такси…

Все это наводило меня на невеселые размышления. Я поняла, что мой прекрасный Адонис просто-напросто хотел иметь постоянную подружку, сохраняя при этом свою свободу. Он оказался вовсе не тем мужчиной, к которому могла бы привязаться одинокая женщина. Понемногу мы стали видеться все реже и реже. Я почувствовала себя более свободной и стала чаще, что называется, выходить в свет, чтобы немного развлечься.

Однажды вечером я направилась в бар на Первой улице, где договорилась встретиться со своими друзьями. Пробиваясь сквозь толпу, заполнившую зал, я вдруг заметила очень похожую на меня блондинку. Элемент нарциссизма, подспудно скрытый в каждом из нас, неудержимо потянул меня к ней.

Подойдя ближе, я услышала, как она разговаривает со своим приятелем. У нее был мягкий чувственный голос, и это обстоятельство как бы помогло мне осознать, до чего же мне хочется немедленно заняться с ней любовью. Она не производила впечатление человека, помешанного на сексе, зато ее приятель – как раз наоборот, поэтому вначале я заговорила с ним.

– Привет, меня зовут Ксавьера. Хочу сделать довольно-таки необычное предложение. Надеюсь, оно вас не шокирует. Итак, мне бы очень хотелось заняться сексом с вами и вашей подружкой, особенно с ней. Считаете ли вы это возможным?

Само собой разумеется, это было возможно. Он расхохотался и очень оживился. Только представив себе картинку, он чрезвычайно возбудился и передал мою просьбу приятельнице. Отреагировала та, пожалуй, даже слишком бурно, явно сочтя себя оскорбленной, затем нахмурилась и замолчала.

– Послушайте, – сказала тогда я. – Я не хотела бы создавать проблем. И если это так, то я отказываюсь от своего предложения. Но если у вас возникнет желание присоединиться ко мне и отправиться вместе на вечеринку к одному из моих друзей, албанскому политическому деятелю, то вы всегда будете там желанными гостями.