– Согласна, – ответила я. – Давай адрес, еду.

Через двадцать минут я уже стучала в дверь роскошного особняка.

– Спасибо, что приехала, – встретила меня Лаура. – Позволь представить тебе господина и госпожу Шоубиз.

Я уже знала, что женщину, стоявшую передо мной, принимали в самых роскошных постелях высшего общества Нью-Йорка. Я слышала, она развелась, когда ее муж стал гомосексуалистом.

Ее новый супруг уже успел «наследить» в городе благодаря своим поискам девушек, согласных принимать участие в маленьких сексуальных спектаклях.

От обстановки квартиры прямо-таки до неприличия пахло деньгами. Нам было предоставлено право обойти все владение, прежде чем черноволосая женщина в изысканном платье из турецкого шелка провела нас на второй этаж.

Ванна была наполнена, и Лаура, раздевшись, пригласила меня последовать ее примеру. Предполагалось, что мы вдвоем займемся любовью. Мы вошли в воду и принялись ласкать друг друга. Лаура села на край ванны, а я стала на колени и начала целовать ее розовый половый орган, столь хорошо уже мне знакомый.

Возбуждение быстро овладело нами обеими. Пригласившая нас пара стояла у дверей в ванную комнату. Актриса потихоньку стала ласкать себя через тонкую ткань платья.

– Давай, пусть она кончит! – неожиданно закричал ее супруг.

Лаура стонала от удовольствия. Ее оргазм оказался настолько бурным, что она, закричав, соскользнула в ванну.

Результатом всего этого явилось чудовищное возбуждение актрисы.

– Скорее, я не могу больше ждать! – буквально задыхаясь от страсти, вымолвила она.

Мы вышли из ванны и направились в комнату. Лаура, знавшая сценарий наизусть, грубо толкнула актрису на постель и начала раздевать. Сняла платье, трусики и лифчик, не встретив никакого сопротивления. Должна признать, что для сорокалетней, имеющей ребенка женщины, тело ее было великолепным: кожа – белая, грудь – полная и упругая.

Лаура схватила актрису за запястья, скрутила их поясом от своего платья и привязала ее руки к изголовью кровати, а я в это время проделывала то же самое с ее ногами, используя галстуки мужа.

Затем моя партнерша дала мне два огромных, соединенных между собой муляжа мужского полового члена. Я смазала их вазелином и один конец ввела во влагалище знаменитой брюнетки, а второй – в анальное отверстие, причем безо всякой осторожности. Ведь эта женщина хотела именно такого обращения – грубого и болезненного.

Пока я орудовала этим чудовищным инструментом, Лаура била женщину по лицу и груди. Актриса прямо-таки корчилась от удовольствия и хрипло стонала.

Ее муж стоял, опершись на секретер, и спокойно смотрел на эту сцену, принимая амилнитрит. Жене же он дал кокаин, от которого та буквально взбесилась.

– Теперь – вибромассажеры, Ксавьера, – скомандовала Лаура.

Я извлекла фальшивые пенисы и заменила их этими игрушками. Актриса будто сошла с ума, оргазм приближался. Муж снял халат, взобрался на жену, сотрясавшуюся в конвульсиях, и произвел несколько фрикций до тех пор, пока она не кончила с истеричным рефреном:

– Боже мой! Боже мой! Боже мой!

Зрелище было одновременно и отталкивающим и патетичным. Это прекрасное существо, созданное для нежной и романтичной любви, оказалось рабыней столь жалкого извращения. Более того, она разрывалась между супружеским долгом и растущей потребностью чувствовать над собой женское господство.

За участие в этом спектакле пара заплатила мне кругленькую сумму, но я вполне могла обойтись без этих денег, почему и попросила Лауру впредь меня на подобные мероприятия не приглашать.

Однако эта сцена надолго запечатлелась в моей голове.

Наверное, актрисе потребовалось такое унижение, чтобы как-то компенсировать постоянную лесть и угодничество своих поклонников. Впрочем, ей в любом случае повезло, что она столько зарабатывает, ведь ее утехи стоили сумасшедших денег. Только Лаура получала тысячу долларов за исполнение этого номера пять раз в неделю.

Герман Джордж – тоже один из «чокнутых», которые могут достичь оргазма, только претерпев наихудшие унижения. Он – еврей, очень богатый бизнесмен, ему сорок пять лет. Первый сексуальный опыт он получил подростком, когда сидел в немецком концентрационном лагере. Однажды вечером охранница-немка, накинув плащ на обнаженное тело, увела его в укромный закоулок и заставила ласкать ртом свое сокровенное место.

Еще и сейчас Герман Джордж вспоминает свой страх, смешанный с возбуждением, испытанный тогда. До сих пор он не может иметь нормальные сексуальные отношения, не воссоздав звуки, запахи и картину своего первого приключения.

Я познакомилась с ним в тот день, когда он позвонил директрисе заведения, где я в то время работала, и попросил прислать ему крепкую девушку, бегло говорящую по-немецки и способную убедительно сыграть роль.

Герман Джордж вежливо встретил меня и решил немедленно перейти к делу. Он подвел меня к шкафу и открыл его. Глядя, как он священнодействует, можно было подумать, будто внутри – королевские сокровища. Но там висели шесть или семь настоящих эсэсовских плащей, от которых исходил такой запах влажной резины, что у меня запершило в горле.

Герман Джордж хотел, чтобы я разделась и накинула один из них.

– Не забудьте пояс, – напомнил он и протянул мне игрушечный пистолет.

Пока он готовился, раздевался и ложился на кровать, я вышла из комнаты.

И тогда я вошла в роль: застучала кулаками по двери и заорала по-немецки:

– Откройте немедленно! Гестапо!

Ответа не было. Тогда я сильно пнула дверь ногой и ворвалась в комнату. Герман по-прежнему лежал и держал свой пенис в руке.

– Герр Коган? – грозно спросила я.

– Нет-нет! Я мистер Смит, – тихо ответил он.

– Бесполезно врать! Вы – еврей! Грязный еврей! – Я с размаху влепила ему пощечину.

Герман Джордж вздрогнул, а его член поднялся. Он очень возбудился. Попутно также высказался насчет «грязных евреев» и пожелал, чтобы они получили то, что заслуживают.

– Заткнись, грязный еврей, – прошипела я сквозь зубы.

И чтобы дать ему понять, что не шучу, я уселась ему на лицо и заставила лизать мне влагалище. Я его оскорбляла, так как у него это плохо получалось, затем сняла пояс и стегала его до тех пор, пока он открыто не проявил своего удовольствия. В этот момент он остановил меня:

– Начнем с самого начала.

Мы повторили сцену, и только на третий раз, когда я его стегала, он достиг оргазма.

Бедняга был счастлив заплатить, но такие приключения не по мне: я ведь тоже еврейка. Я была лишь ребенком, когда началась вторая мировая война, но все равно это мне не по душе.

Я знаю другого «чокнутого», сексуальные проблемы которого также восходят к эпохе концлагерей. Это раввин, и он может заниматься любовью только с нееврейскими девушками. Но предварительно они должны нарисовать свастику на всем его теле. Соответствующий сценарий – не единственное условие для того, чтобы «чокнутый» мог достичь оргазма. Атмосфера, обстоятельства тоже играют свою роль. Например, есть полная уверенность в том, что «чокнутые» появятся у меня в полнолуние или накануне грозы. Иногда я даже думаю, они вообще прекрасные барометры: если они приходят, то погода, как правило, портится.

Может быть, люди, любящие страдания, считают себе наградой то, что сами силы природы восстают против них? «Чокнутые» также интересуются зонтиками – очевидно, рассматривая их как орудие своего возможного наказания.

Действительно, эти предметы настолько для них важны, что одним из центров снабжения садо-мазохистов является магазин зонтиков в Манхэттене. Именно здесь я купила предметы, составляющие мою маленькую коллекцию.

Любой уважающий себя «господин» должен иметь как минимум набор наручников, хлыстов, цепей, бычьих хвостов и искусственный член. Те, кто специализируется по таким сценкам, имеют более дорогой и более разнообразный инструмент. У меня есть один очаровательный «раб», так он буквально рыщет по всей Европе в поисках настоящих средневековых оков.