— Он никому не расскажет, Кит. Никому.
— Никому, клянусь.
— Это было между нами, Тесс. Ни для кого больше. Наша тайна. То, что отличало нас от других.
Тесс изучала пряжки на туфлях.
— Прости, — заговорила она, потупившись, облизнула губы, краем глаза следя за реакцией подруги, исподтишка улыбнулась Орри. — Но сделай это для меня, Кит? Мы же лучшие подруги и…
Кит стащила с носа очки, поплевала на стекла и протерла краем подола.
— Скажи-ка мне, Терракотовый Мальчик, — деловито начала она, — когда ты собираешься привести своего приятеля?
— Как можно скорее.
— Что ж, приводи.
— Но помни, я не хочу его смерти и ничего такого.
— Он хочет какой-нибудь промежуточный цвет, Кит.
Рей Гудкинд заключил сделку.
— Я пойду играть при одном условии, Орс. Ты подстрижешься.
Орри не стал колебаться. Дело того стоит. Кроме того, волосы вернутся, а вот Рей, скорее всего, нет.
— Чудесно, — одобрила мама. — Вы, мальчики, прекрасно проведете время. — Сказать в этот момент что-нибудь еще она не решилась.
Как было договорено, Орри с Реем приехали в среду поздно вечером, как только опустился занавес за последним участником еженедельного шоу талантов Гудкинда. Последним номером было «Yesterday», последовательно исполняемое трубой, мандолиной, аккордеоном и меццо-сопрано из Нью-Рошели. Когда Тесс встретила их под хвостом енота, Рей все еще мурлыкал мелодию.
— Здравствуйте, мистер Гудкинд, — сказала она и тут же воскликнула, не веря своим глазам: — Боже! Что с твоими волосами, Орри?
— Это была идея Рея, — ответил он угрюмо.
— Нельзя не признать, юная леди, что так он гораздо больше похож на человека.
Тесс улыбнулась, словно что-то щекотало ее изнутри, и отдала им мячи, клюшки и счетные карточки.
Кит заперла кассу и включила неоновый указатель на девятый маршрут. Орри и Рей будут последними посетителями этим вечером.
Кит с Тесс наблюдали, стоя у забора. Когда цвет Рея изменится должным образом, Кит сделает шаг вперед и скажет, что ей придется закрывать, потому что ее отец заболел, и поведет их обоих к выходу, выдав билеты на повторное посещение. Просто.
Действенно. Надежно. Только ничего не происходило. Они переходили от лунки к лунке, а Кит молчала.
Обескураженный, Орри заспешил, подгоняемый настойчивыми окриками Рея, его ядовитыми наставлениями.
«Сильнее согни колени, Орс. Спину выпрями. Подбородок выше. Выше подбородок! Я сказал, выше подбородок!»
«Рука и глаз работают вместе. В этом все дело, Орс».
«Не будь размазней, сынок. Направляй мяч».
«Повезло, Орс, идея никуда не годная, но выполнено блестяще!»
К восемнадцатой лунке «КОШМАР НЭТТИ» Орри был уверен, что талант Кит — ерунда, а Рей навсегда останется частью его жизни. Еще хуже то, что Рей обставил его на тридцать очков. Идиот в ударе!
Восемь боксерских груш, развешанных вокруг идентификационной метки, оставляли мало места для маневра. На каждой груше был изображен злобный воин-ирокез с томагавком и ножом. Все это называлось «перчаткой», предполагалось, что игрок каким-то образом сумеет добраться до лунки. А там поджидала вторая часть испытания: саму лунку заслоняли три гризли, они бродили кругами, время от времени поднимаясь на задние лапы. Позиция, с которой лучше всего было бить, все время изменялась.
Орри впихнулся между покачивающимися ирокезами и ударил. Мяч медленно выкатился из-под воинов и замер неподалеку от гризли.
Рей пробился к метке.
— Дай-ка я покажу, как это делается, сынок!
Он неловко вывернул назад левую руку, отодвигая в сторону двоих кожаных воинов и придерживая их, — рука хоть и прямая, дрожала от напряжения. С пылающим лицом он вышел на метку, силясь направить мяч свободной рукой. Он развернулся, и в тот же миг оба ирокеза вырвались на свободу. Сорвавшись, они ударили по Рею, с силой швырнув его на пластиковое покрытие. Мяч сорвался с метки, стукнулся о «покойника» Орри, закатив его под гризли, мяч Орри прокатился по краю лунки, метнулся влево под зад второго медведя, прежде чем третий бесцеремонно забил его лапой. Мяч упал в лунку, гризли замерли.
Орри смотрел на свой мяч, разинув рот.
— Гм… разве это не «в одно касание»?
Рей выбрался из-под кожаных злодеев и поднялся на ноги. У него кровоточила губа.
— Черт, — сказал он, — кажется, я сломал зуб. Господи. Поверить не могу.
— Разве это не «в одно касание»? — снова спросил Орри.
Рей ощупал щеку, пытаясь оценить ущерб.
— Нет, конечно, — возмутился он.
— Но я ударил только один раз…
— Это не одно касание, Орс, ничего подобного. Мяч вылетел.
— Но…
Их прервала Кит, Тесс держалась на шаг позади.
— Прошу прощения, — сказала она вежливо, совсем не похоже на себя.
Сердце Орри пустилось в галоп. Он уставился на Рея, пытаясь представить его цвет. Какой-нибудь цвет. Кит пересказала историю о болезни отца.
— Но погоди минутку, — запротестовал Рей. — Я чуть не убился, а теперь…
Она всучила им бумажки. Пара билетов на дополнительное посещение.
Рей нахмурился, разбирая надпись на них.
— Что ж, думаю, это справедливо, учитывая, сколько мы уже прошли.
— Прошу вас, мне в самом деле нужно закрывать. — Кит забрала у них клюшки и погнала их к выходу.
Рей убрал билеты в бумажник.
— Должно быть, лодыжку подвернул, — сморщился он, хромая к выходу. — Эта восемнадцатая лунка опасна.
Орри обернулся назад.
— Какой цвет? — спросил он Тесс. Она покачала головой.
— Ты просил какой-нибудь промежуточный… — пробормотала Кит, не разжимая губ. — Давай быстрее, пока он не поменялся. И пока у тебя он тоже не поменялся.
— Прошу прощения? — сказал Рей.
— Ничего, — ответил Орри, проталкивая Рея в турникет.
Мама Орри возилась с ушибами и ранами Рея, а Орри отправился спать.
— Вот не думала, что миниатюрный гольф такой опасный вид спорта, — сказала она, явно изумленная.
Орри казалось, он всю ночь не сомкнет глаз. Вообще не сможет спать, пока промежуточный цвет делает то, что должен делать. Но ни одна мысль не побеспокоила его, он сразу провалился в сон.
Восходящее солнце окрасило оконную раму, но его разбудил не свет, а шум за окном. Он посмотрел в окно, но увидел только ряд кедров и грязное небо. Пахло дымом.
— Мам, — позвал он, — мама? — Но ее кровать была пуста. Не тронута с прошлого вечера. Его охватила паника. Он рванулся к двери, притормозил. Вернулся за джинсами. Натянул и выбежал наружу.
Главный корпус был охвачен пламенем. Огонь еще не добрался до флигелей и до квартиры Рея, но быстро продвигался в том направлении.
— Мама! — закричал Орри.
Но всеобщее внимание было приковано к огню, пожарная команда в полной выкладке и добровольцы с озера Арнольд, тяжело дыша, бежали по дороге.
Промежуточные цвета не убивают. Ему говорили, что не убивают. Если только Кит не солгала. Выставила Рея с чем-то иным, не с промежуточным цветом.
Он должен спасти мать. Должен. Но как?
Крыльцо горело. Ни войти, ни выйти. Разве только через окна. Почему их не видно в окнах? Неужели он уже опоздал? Однажды, много лет назад, на их улице был пожар. Когда прибыли пожарные, она нашли парочку на полу у кровати, они не сгорели, но задохнулись в дыму. Неужели Рея и его мать постигла та же участь?
Охваченный этой мыслью, тщательно обдумывая каждый шаг, он двинулся к зданию. В лицо дохнуло жаром, опалило грудь. У него за спиной раздался пронзительный крик:
— Орри, боже мой, Орри! Что ты делаешь? Развернулся. Увидел выбежавшую из толпы мать. В халате.
Рек рядом с ней. Одной рукой обнимает ее за талию. Другая рука у нее на плече. Не пускает ее дальше.
Радость захлестнула его. Радость за них обоих.
«Мама», — попытался он сказать, но горло пересохло. «Мама!» — хотел крикнуть он, но получился только хрип.
