Верити крепко держалась за кожаный ремень. Ей следовало отвернуться, не смотреть на печальный, негостеприимный пейзаж, но тогда у нее возникло бы искушение переключить внимание на сидящего рядом с ней незнакомца. Она не могла не заметить его замкнутость и мрачность, и ее еще больше начинал бить озноб всякий раз, когда из-за тряски кареты ее бедро соприкасалось с бедром лорда Харкнесса.

Дождь начал хлестать еще неистовее, и карета замедлила ход. Из-за колес летели куски грязи, которые заляпала все окно. За несколько минут зловещий вид на вересковую пустошь был полностью закрыт.

Верити наконец отвернулась от окна, закрыла глаза и представила себе, что, когда она их откроет, увидит солнце и милые зеленые долины Линкольншира.

Почувствовав рядом с собой легкое движение, Верити открыла глаза. Чтобы узнать, в чем дело, она, не поворачивая головы, так чтобы сидящий рядом с ней мужчина не мог этого заметить, скосила глаза в его сторону. Всего на дюйм она повернула голову, чтобы иметь возможность взглянуть на него из-под полей своего капора. Мужчина смотрел прямо перед собой. Свою шляпу с высокой тульей он бросил на один из ящиков, стоящих на противоположной скамье. В тусклом свете кареты волосы его казались черными, как вороново крыло. Они были довольно длинными, закрывали уши и слегка спадали на высокий воротник рубашки. Верити показалось, что они серебрятся на висках, но это могло быть игрой света. Она видела твердую челюсть и крупный нос с небольшой горбинкой. Глаз его она не видела, да и не стремилась к этому, помня тот момент, когда встретилась с ним взглядом на городской площади.

Вдруг экипаж резко наклонился, прижимая Верити к спинке сиденья, как будто они поехали вверх по крутому склону. Дождь барабанил по окну, смывая налипшую на него грязь. Перед Верити предстал такой вид, что она открыла рот от удивления. На вершине холма вересковая пустошь уступила место густому темному лесу. Лес был черный и мрачный, такой же зловещий, как все, что она видела за время поездки из города, и все-таки он выглядел неуместным после нескольких миль голой пустоши. Казалось, стволы деревьев волшебным образом появлялись прямо из гранита.

Верити сердцем чувствовала, что за этим мрачным лесом находилась цель ее путешествия – Пендурган.

– Мы уже почти приехали, – сказал лорд Харкнесс, уставившись на Верити, пока она с любопытством выглядывала из окна. – Там впереди Пендурган. Мой дом.

Достигнув вершины холма, они въехали на бугор, окруженный деревьями; если она не ошибалась, это были каштаны. Подумать только! Каштаны, пышно растущие на граните. Кто-то затратил неимоверные усилия для того, чтобы защитить или спрятать дом.

В этот момент Верити его увидела. Он больше был похож не на дом, а на маленький старинный замок. Серый, приземистый, с толстыми крепкими стенами, которые только в двух местах были прорезаны высокими, узкими, похожими на щели окнами. Остальное казалось монолитным, неукрашенным, совершенным куском гранита. Казалось, здание поднялось прямо из камня под ногами.

Боже правый! Это место было похоже на те, в которые входят, но из которых никогда не выходят. Оно было зловещим и враждебным. Толстые стены закроют человека, как в тюрьме.

Карета проехала через сводчатые ворота в толстой наружной стене и оказалась в просторном внутреннем дворе. Хотя с этой стороны здание выглядело менее внушительно, чем снаружи, – по крайней мере здесь были окна, множество окон, – оно все равно производило впечатление сурового, негостеприимного, грубого.

Карета остановилась. Рыжий лакей распахнул дверцу со стороны Верити и выдвинул ступеньку. Верити осторожно взялась за его руку и спустилась на землю. Дождь продолжал хлестать по посыпанной гравием подъездной дорожке, и пока Верити стояла рядом с каретой, не зная, что делать, она поплотнее закуталась в плащ.

– Отнеси ее сундук в большой холл, Томас, – громким, резким голосом сказал лорд Харкнесс лакею. – Джаго, отгони экипаж к кухне и выгрузи остальное, потом укрой лошадей от дождя.

Он быстро повернулся к Верити, схватил ее повыше локтя и потянул в сторону нескольких деревянных дверей. Он первый раз до нее дотронулся, и его прикосновение было настолько грубым, что ее передернуло. Не от страха, потому что она знала: он это сделал, чтобы они оба могли побыстрее укрыться от дождя, а не для того, чтобы продемонстрировать жестокость. Однако было что-то еще, что заставило ее вздрогнуть и покраснеть, отчего кожу под его пальцами закололо как иголками. Она не могла сказать, что это было, но испугалась больше, чем всего остального, происшедшего за этот день.

Лорд Харкнесс издал раздраженный возглас и остановился. Еще крепче сжав ее руку, он повернул Верити к себе лицом.

– Проклятие! – отрывисто бросил он. – Выясним одну вещь прямо сейчас. Пока вы в Пендургане, миссис... как вас там? Расселл? Миссис Расселл?

– Нет!

Слово вырвалось у нее до того, как она успела подумать, но после всего случившегося в тот день это имя было для нее проклятием.

Лорд Харкнесс смотрел на нее сквозь завесу дождя, льющегося с полей его шляпы. На его лице было такое хмурое выражение, как будто он готов был оторвать ей голову за то, что она осмелилась говорить.

– Нет, – повторила Верити.

Она едва дышала – такие усилия ей приходилось делать, чтобы произнести одно это слово. Она хотела еще объяснить ему насчет имени, но от одной мысли о том, что придется обращаться к этому темному незнакомцу, который привез ее в такое отвратительное место, все ее тело опять бросило в дрожь.

– Верити Озборн, – было все, что ей удалось из себя выдавить.

– Вы можете называть себя, как вам захочется, – сердито сказал он. – Любым именем, как только уйдем из-под дождя.

– Верити Озборн, – повторила она, почувствовав облегчение от того, что ей удалось овладеть своим голосом. Крохотная победа дала ей силы выпрямиться и, как ни удивительно, посмотреть лорду Харкнессу в глаза.

– Прекрасно! – резко ответил он. – Великолепно! Но пока вы находитесь в Пендургане, вы будете миссис Озборн. В любом случае придется уйму времени потратить на объяснение вашего прибытия, – продолжал Джеймс так же сердито, смахивая с лица воду. – Но я совсем не хочу, чтобы поползли слухи, что я привез в свой дом молодую мисс без сопровождения. Господь свидетель, мне это нужно меньше всего.

С этими словами он снова потянул Верити за руку и повел к большим дверям, которые теперь были открыты. Полная женщина с серебристыми волосами в темно-синем платье и белом фартуке придерживала дверь.

– Ваша милость! – воскликнула она, возбужденно размахивая руками. – Быстрее входите, пока вы окончательно не простудились.

Лорд Харкнесс подталкивал Верити вперед, пока они наконец не оказались в огромном холле. Женщина вопросительно посмотрела на нее и спросила:

– Ваша милость?

– Желтая спальня для гостей готова, миссис Трегелли? – коротко резким тоном спросил Джеймс, снимая шляпу и стряхивая капли дождя с фалд плаща.

– Да, ваша милость, – ответила женщина. – Только на прошлой неделе мы проветрили матрацы и постелили свежее белье.

– Хорошо. Это миссис Озборн. Она поживет у нас некоторое время. Томас, принеси, пожалуйста, ее сундук и проводи миссис Озборн в желтую спальню. Миссис Трегелли, мне надо с вами поговорить.

Даже не взглянув на Верити, он вышел из комнаты. Миссис Трегелли озадаченно посмотрела на Верити и последовала за лордом Харкнессом. Верити стояла в холле, с ее одежды на пол капала вода. Верити молилась, чтобы миссис Трегелли вернулась. Она показалась такой... нормальной.

Хрюкнув от натуги, рыжеволосый лакей поднял сундук себе на спину.

– Идите сюда, мэм, – сказал он.

Томас, медленно продвигаясь со своей тяжелой ношей, провел Верити через просторный холл. Его освещал только огонь в огромном камине у дальней стены. Рассмотреть детали было трудно, но в комнате, похоже, был высокий потолок с балками, а стены до середины отделаны панелями, а выше побелены. Над панелями на каждой стене в несколько рядов висели мечи, копья, боевые топоры, дротики, ружья и всевозможные пистоли. Среди оружия кое-где виднелись доспехи: нагрудники, шлемы и щиты. Все было начищено до блеска и сверкало в свете огня.