Впрочем, в этом безусловном состоянии в принципе заключены все остальные состояния, однако преобразованными и освобожденными от специфических обусловленностей, определяющих их как частные состояния. Сохраняется все, что обладает положительной реальностью, поскольку именно здесь все имеет свой принцип; «освобожденное» существо действительно обладает полнотой своих возможностей. А то, что исчезло, — это лишь ограничивающие условия, реальность которых абсолютно отрицательна, поскольку они олицетворяют только «недостаток» в том смысле, в каком Аристотель употреблял это слово. Таким образом, отнюдь не будучи своего рода полным уничтожением, как то полагают некоторые люди Запада, это конечное состояние, напротив, является абсолютной полнотой, высшей реальностью, по отношению к которой все остальное есть всего лишь иллюзия.

Добавим еще, что всякий, даже частичный результат, достигнутый существом в ходе метафизической реализации, остается таковым навсегда. Такой результат приобретается существом навечно, и ничто не может заставить его лишиться этого достояния. Работа, выполненная на таком уровне, даже если она будет прервана, не достигнув конечной цели, выполняется раз и навсегда — именно в силу своей вневременности. Это верно даже для простого теоретического знания, ибо каждое знание несет свой плод в самом себе, тем-то и заметно отличаясь от действия, которое есть лишь сиюминутная модификация существа и которое всегда отделено от своих следствий. Впрочем, последние относятся к той же области и к тому же порядку существования, как и то, что их породило; следствием действия не может быть освобождение от действия, и его результаты не выходят за пределы индивидуальности, даже рассматриваемой во всей протяженности ее расширения, на которое она способна. Поскольку действие, каково бы оно ни было, не является противоположностью невежества, которое есть корень всякой ограниченности, то действие и не могло бы заставить невежество исчезнуть; его рассеивает только знание, как свет солнца рассеивает мрак. И тогда-то высшее «Я», неизменный и вечный принцип всех проявленных и непроявленных состояний, является во всей своей высшей реальности.

После этого очерка, весьма несовершенного и, разумеется, дающего лишь очень слабое представление о том, чем может быть метафизическая реализация, необходимо сделать одно замечание, совершенно необходимое для того, чтобы избежать серьезных ошибок интерпретации. А именно: все, о чем здесь идет речь, не имеет никакого отношения к любым экстраординарным феноменам. Все, что есть феномен, принадлежит к порядку физическому; метафизика же обретается за пределами феноменов; и мы берем это слово в его самом всеобщем значении. Отсюда, наряду с другими следствиями, вытекает, что состояния, о которых только что говорилось, не заключают в себе ничего «психологического». Нужно прямо сказать это, ибо в данном случае иногда возникают причудливые смешения. Но психология, по самому своему определению властна лишь над человеческими состояниями, и к тому же, понимаемая так, как сегодня, она охватывает лишь весьма ограниченную область возможностей индивида, которые, однако, простираются гораздо дальше, нежели могут предположить представители этой науки. В действительности индивидуальный человек — это нечто одновременно и гораздо большее, и гораздо меньшее, нежели обычно полагают на Западе. Он нечто гораздо большее в силу своих возможностей бесконечного расширения за пределы телесной модальности, с которой соотносится все то, что обычно изучают; но он также и нечто гораздо меньшее, поскольку, далеко не образуя завершенное и самодостаточное существо, он есть лишь внешняя манифестация, мимолетный образ, который приняло существо подлинное и которым нисколько не затрагивается в его неизменности сущность последнего.

Следует особо подчеркнуть то, что область метафизическая целиком обретается за пределами феноменального мира, так как современные люди знают и исследуют исключительно феномены, лишь последними они интересуются почти исключительно, как об этом, впрочем, и свидетельствует направление, приданное ими развитию опытных дисциплин. Их метафизическая неодаренность своей причиной имеет ту же тенденцию. Несомненно, может случиться, что некоторые частные феномены проявятся в ходе работы метафизической реализации, но совершенно произвольным образом; и это будет скорее досадный результат, ибо явления подобного рода могут быть лишь препятствием для того, кто поддастся искушению придать им хоть какое-нибудь значение. Тот, кто позволяет феноменам останавливать себя и сводить с истинного пути, а в особенности тот, кто позволяет себе отправляться на поиск исключительных «способностей», имеет мало шансов продвинуть реализацию дальше той ступени, которой он уже достиг к тому времени, когда произошло это отклонение.

Эта ремарка, естественно, побуждает к корректированию некоторых ошибочных истолкований понятия «йога»; и в самом деле, разве не заявлялось иногда, что этим словом индуисты обозначают развитие некоторых скрытых сил человеческого существа? Только что сказанное нами вполне доказывает, что такое определение должно быть отброшено. На самом же деле это слово, «Йога», означает то, что мы наиболее близким к оригиналу образом перевели как «Союз», и то, что оно, собственно говоря, подразумевает, есть, стало быть, высшая цель метафизической реализации. «Йогом» же, если понимать данное слово в его наиболее точном значении, является единственно тот, кто этой цели достиг. Верно, однако, что, толкуемые расширительно, эти понятия в иных случаях, прилагаются также и к подготовительным стадиям «Союза» или даже к простым начальным методам, и также к существу, которое достигло состояний, соответствующих этим стадиям, или использует также методики для их достижения. Но как можно упорствовать в том, что слово, первым и главным значением которого является «Союз», просто-напросто и по сути своей обозначает дыхательные упражнения или что-либо еще в этом же роде? Эти упражнения, равно как и другие в целом основанные на том, что мы можем назвать наукой о ритме, действительно, относятся к наиболее распространенным методикам, имеющим своей целью метафизическую реализацию. Но пусть не принимают за цель то, что является всего лишь преходящим и случайным средством; и пусть также не считают изначальным смыслом слова то, что является всего лишь его вторичным и более или менее искаженным значением.

Говоря о том, чем исходно является «Йога», и, подчеркивая, что это слово, по существу, всегда означало одно и то же, можно задуматься над вопросом, о котором мы до сих пор ничего не говорили, а именно: каково происхождение самих этих традиционных метафизических доктрин, из которых мы заимствуем все изложенные нами сведения? Ответ очень прост, хотя он и рискует вызвать возражения тех, кто желал бы все рассматривать с точки зрения истории. И он таков: у них нет происхождения; мы хотим сказать, нет человеческого источника, который можно было бы разместить во времени. Иными словами, происхождение традиции, в той мере, в какой само это слово, «происхождение», еще имеет смысл в данном случае, является «не-человеческим», как и сама метафизика. Доктрины этого порядка не появились в какой-то определенный момент истории человечества; наше указание на «изначальное состояние», а также, с другой стороны, сказанное нами относительно вневременного характера всего метафизического, должны позволить понять это без особых затруднений — при условии, что, вопреки определенным предрассудкам, согласятся смириться с абсолютной неприложимостью точки зрения истории к определенным вещам. Метафизическая истина вечна; и как раз в силу этого всегда находились существа, которые могли действительно и полностью ее познать. Изменяться же могут лишь внешние формы, преходящие методы; но эти изменения не имеют ничего общего с тем, что современные люди называют «эволюцией», они суть всего лишь адаптация к тем или иным частным обстоятельствам, к конкретным характеристикам расы или определенной эпохи. Отсюда следует множественность форм; но основ доктрины это никоим образом не задевает и не модифицирует, точно так же, как сущностные единство и самотождественность существа не изменяются под влиянием множественности его состояний проявленности.