А начало средней ступени дикости с «рыбной пищи»? Притом, обязательно в совокупности с огнем. Правда, при Энгельсе не было еще по всему миру японских ресторанов, где едят сырую рыбу, но и сам ведь мог догадаться, что сушеная и вяленая рыба – сырая. Ее–то и сам, поди, ел? И как это так, из «орудий труда» на «второй стадии дикости» имеется только дубина, а уже давно, с «первого этапа», «разговаривают»? О чем, спрашивается? И почему во второй стадии возникло людоедство, а не в первой? Разве для этого надо уже было уметь разговаривать? Особенно смешно, что «высшая ступень дикости» по Энгельсу «начинается с изобретения лука и стрелы, очень сложного орудия, изобретение которого предполагает долго накапливаемый опыт и более развитые умственные способности». Подумал ли Энгельс, высказывая эту «глубокую мысль», о том, что лук и стрелы изобрели абсолютно все народы на Земле и независимо друг от друга? Если бы он подумал на этот счет, то сразу же бы и сообразил, что это отнюдь не великое изобретение. Великое изобретение не изобретают походя, каждый, кому оно понадобилось. Великое изобретение, такое, например, как буквенная письменность – это величайшее открытие, которое сделал один народ – евреи, а остальные у них просто позаимствовали. Поэтому и язык всего один был, Библия не даст соврать, язык письма. И у всех народов – один. Я это подробно доказал в предыдущих разделах. Там же я доказал, как просто изобрести лук со стрелами, колесо, повторяться не буду, места жалко.
А вот на гончарном деле вновь остановлюсь, которое никак не могли изобрести люди на высшей стадии дикости, хотя вовсю болтали о том – о сем на своих деревьях, жарили рыбу, и даже делали лодки. И не только долбленки, но и из деревянных досок, что уж совсем чушь. Ибо делать доски при том развитии производства можно было только одним способом: тесать бревно каменным топором до толщины доски – себе дороже, полжизни не хватит, да и зачем? А вот обжиг глины у каждого из них был прямо перед глазами, недаром гончарное дело тоже изобрели все народы и независимо друг от друга. Достаточно было развести костер на утоптанном глинистом грунте после дождичка: на месте кострища обжигался круг, который как коросту можно было отковырнуть. Правда, «короста» получалась не очень круглая, с неровным днищем, не очень прочная. Но это уже – дело наблюдения, любознательности, экспериментов, то есть, простой довольно технологии.
Не могу более продолжать, ибо высшая ступень варварства у Энгельса началась прямо с железа, а первая стадия его же – с обмазки глиной плетеных корзинок. По–моему, плетеную корзинку труднее изобрести по сравнению с глиняной посудой. В природе ничего плетеного нет, если не считать паутину. Судя по этой цитате, можно сказать, что все построение до изумления искусственное, некритичное, бессмысленное, как чириканье воробья. Хотя чириканье воробья я зря так низко ставлю. В нем больше, пожалуй, смысла. И, спросил бы себя Энгельс, почему он на все эти мелочные «изобретения» выделил тысячи лет? У него же на глазах происходила технологическая революция. Паровозы еще не во всех странах имелись. А использование огня еще почти сидящими на деревьях людьми? Он что не знал, что исключительно все животные боятся огня и никогда к нему не подойдут близко? Подойти к огню, даже без его «использования» – величайшее достижение разума человечества.
И как он мог говорить, что охоты не существовало. Да ведь собирание и поедание живых муравьев – это и есть охота. И собирание ягод, плодов, орехов – это тоже охота. Да и слово «охота» произошло от того, что жрать охота, то есть хочется. Притом при жизни Энгельса уже известны доподлинно были народы–охотники, не занимающиеся еще ни земледелием, ни скотоводством, айны, например, и те же австралийцы. Хотя, я заострить хочу, что охота, земледелие и скотоводство почти одновременно появились, и сейчас это буду доказывать. У Энгельса же, заметьте, животноводство и полеводство появились в самом конце варварства, на границе с цивилизацией, как раз перед Гомером.
Прежде чем наметить предпосылки к животноводству и растениеводству замечу, что философский вопрос что первое: яйцо или курица? не имеет другого смысла кроме развития интеллекта, упражнения, так сказать, для мозга. Скорее надо примирить это противоречие и сказать, что сразу обе эти ипостаси и одновременно. Дальше вглубь идти, по–моему, не надо. Толку не будет. И еще раз надо сказать, что человек «произошел» сравнительно недавно, во всяком случае, не тысячи лет назад, хватит и одной тысячи. Все остальное – словоблудие, специально придуманное, чтобы «труднее отгадать», как в неоднократно упомянутом в этой книге анекдоте про зеленую селедку. Недаром, и я на этом специально заостряю, в сознании всех народов человечества еще живы воспоминания о происхождении человека от тотема–животного и слепленного из земли Адама, а Евы – из ребра Адама, как и у обезьян с меньшим числом пар ребер. Если помните, у высших приматов стало 12 пар ребер вместо 13.
О земледелии, которое обходилось пока без вспашки земли. Кому не известно, что семена растений, прошедших через кишечный тракт животных и человека, не теряют своей всхожести, наоборот, приобретают большую стойкость. А сам навоз является прекрасным удобрением, до полноценной замены которому ученые не догадались и поныне, в век так называемой информатики и глобализма. Из передачи «В мире животных» также известно, что как травоядные, так и плотоядные животные очень часто, но сравнительно недалеко, мигрируют. Я об этом писал выше на примере урожая или неурожая кедровых орехов, миграции белок на тысячи километров в урожайные места, за ними – соболя, а за соболем – шорских охотников. Таких примеров можно набрать – сотни.
Заметьте, что всхожесть семян недаром улучшается после прохождения желудочно–кишечного тракта, это все генетические штучки, как и «яровизация семян», то есть выдержка их в холоде, о которой рассказывают учительницы в пятом классе средней школы.
Это и есть естественная предпосылка к земледелию, о которой я нигде не читал, а, может быть, и мало начитан.
Теперь о вспашке земли. Кому неизвестно, что как плотоядные, так и некоторые травоядные животные, имеют когти на конечностях? И, что все без исключения животные любят рыть конечностями землю, и не только для сооружения берлог, нор, вообще лежки, но и просто так, для обтачивания быстро растущих роговых окончаний своих конечностей. Вы сами, наверное, видели, что ваши собаки и кошки делают это отнюдь не для приготовления гнезд, а где попало. А некоторые, наиболее «продвинутые» даже имитируют закапывание своих экскрементов, правда, лениво, лишь обозначая действие, а не совершая его по полному объему трудолюбия. Впрочем, большинство кошек делает это вполне качественно. О разуме (я даже не беру это слово в кавычки) животных я уже писал, даже как рудничные лошади умеют считать до пятнадцати. Поэтому животным трудно не заметить элементарное: там, где они «вспашут» и «посеют» с помощью опорожнения кишечника, растет вкусная еда, которую они ели далеко отсюда. Поэтому я и говорю, что «земледелие» произошло раньше человека, а не наоборот, как утверждает Энгельс вместе с остальной кучей ученых. Закрывать на это глаза больше не удастся, господа. Иначе я запрещу вывозить навоз на поля или делать из него компост. Заставлю весь навоз перегонять в идиотский биогаз, как будто, его в земле мало. И добавлю, компилируя Менделеева: перегонять навоз в биогаз, это то же самое, что топить печку ассигнациями.
Я не сомневаюсь, меня тут же спросят: а почему нынче животные не сеют и не пашут? Как спросили, почему ныне из обезьян не происходят люди. Я безусловно мог бы написать почти столько же как и про обезьян, включая витамин С и прочие витамины. Но надо ли? Это же так естественно, так доказательно, так логично и неопровержимо. Можно даже найти примеры нынешних упражнений животных в сельском хозяйстве, зоологи не дадут соврать, если будут честными. Например, сибирские зверьки пищухи заготавливают сено на зиму, чем не сельское хозяйство?
