Как открываешь только его книги, сразу становится ясно, кому он служит. Он служит католичеству, единому богу, творцу всего и вся. Он пишет: «То, что Платон называл душою мира и Аристотель – природой, есть бог, создающий все во всем; и он творит в нас ум» (Николай Кузанский. Сочинения в двух томах. Издательство «Мысль», М., 1979, т.1, с.435). Доказать это никто и никогда не сможет, а потому эта фраза Кузанского чистая апология, не больше. Или вкус и цвет, в которых «товарища нет». Я не буду доказывать, что бога нет, я это тоже ничем не смогу доказать. Если не считать доказательством то, что у бога должен быть такой компьютер, что едва ли поместится в бесконечной вселенной. Ведь ему надо непрерывно следить за всем и вся не только в нашем земном мире, но и во всей большой вселенной, со всеми туманностями и галактиками. Но и это, к сожалению, не доказательство. Нельзя считать доказательством отсутствия бога и простой здравый смысл: а зачем ему все время, непрерывно вмешиваться во все и вся, что нельзя создать единственный раз самонастраивающуюся систему и потом отдыхать, внося время от время коррективы? Я знаю, что я боюсь Бога, как и все люди на свете, не считая дураков, и, по–моему, этого достаточно. Аристотель, кстати, не доказывал, что бога нет. Коммунисты пытались доказать, но у них ничего не вышло. Надо просто выяснить, почему некоторые философы стараются доказать, что бог есть, и какие они используют для этого методы, и кто они сами.
Священнослужитель, последовательно прошедший почти все ступени церковной карьеры и достигший ее вершины (1450 – епископ, кардинал, 1458 – генеральный римский викарий), ревностный деятель римской католической церкви, имевший целью «вернуть гуситов в лоно католической церкви», писавший своему руководству «Возлюбленному богом высокопреосвященнейшему отцу господину Юлиану, достопочтенному кардиналу святого апостольского престола, моему уважаемому наставнику» – вот кто такой Кузанский (1401 – 1464). И меня очень занимает факт, что они с Козимо Медичи почили в один год, правда, Кузанский был на 12 лет младше Козимо.
Зная это, рассмотрим его философию. Но прежде – некоторые сведения об его первоисточниках. Издание, по которому я знакомлюсь с Николаем Кузанским, академическое, под эгидой Института философии АН СССР, поэтому имеются примечания и указатель имен. Из указателя имен я выбрал Аристотеля. Он здесь указан 36 раз. Я добросовестно все эти ссылки проверил, вот несколько из них. Первая (т. 1, с. 51): «…даже глубочайший Аристотель пишет в «Первой философии», что природу самых очевиднейших вещей нам увидеть так же трудно, как сове – солнечный свет…». Вторая (т. 1, с. 65): «Разве Аристотель, который, опровергая предшественников, желал предстать единственным в своем роде, сумел показать нам в «Метафизике» различие сущностей каким–то другим образом, чем в сравнении с числами? Желая преподать свое учение о природных формах – о том, что одна пребывает в другой, — он тоже был вынужден прибегнуть к математическим фигурам и сказать: «Как треугольник в четырехугольнике, так низшее – в высшем»». Третья (т. 1, с. 74): «… Аристотель справедливо говорит в «Метафизике», что первое (бесконечная линия – основание конечной линии) есть мера и мерило всего, поскольку основание всего». Четвертая (т. 1, с. 77): «… прямое остается мерой и себя самого и кривого, как говорит Аристотель». Пятая (т. 1, с. 125): «Очень разумно и проницательно говорили здесь платоники (что разум первичен, а материя вторична), и, по–видимому, Аристотель упрекал их неосновательно, стараясь опровергнуть их, скорее в оболочке слов, чем в сердцевине смысла». Шестая (т. 1, с. 128): «… интеллект, действие которого – понимание через абстрагирующее уподобление, как говорит Аристотель». Седьмое (т. 1, с. 398): «Аристотель утверждал, что никакое понятие не сотворено вместе с нашим умом или душой, по каковой причине он уподоблял ее чистому листу. Если Платон назвал эту способность врожденным понятием, он нисколько не уклонился от истины». Из этих ссылок понятно, что для Кузанского материя вторична, а мысль – первична. Это ему нужно для того, чтобы совершенно голословно утвердить в качестве заголовка к главе 13: «То, что Платон называл душой мира и Аристотель – природой, есть бог, создающий все во всем; и он творит в нас ум».
Я, конечно, не буду утверждать правоту или неправоту Платона и Аристотеля. Лучшие умы мира голову себе сломали на этом. Я только хочу, чтобы Кузанский, апологет Платона, применил свою гипотезу по примеру Аристотеля к жизни людей, чтобы выходило также ловко, как у него устроить их жизнь не наилучшим (наилучший мы не узнаем никогда), а хотя бы более приемлемым образом.
Давайте, вместе проследим за «практическими наставлениями в жизни», которые рекомендует нам Николай Кузанский, философ. «Апология ученого незнания» заканчивается следующим образом: «Я не сомневаюсь, что это созерцание (бога) одолеет все рассудочные методы всех философов, благодаря науке незнания достичь, насколько позволит бог, наслаждения от той жизни, которую я теперь созерцаю». Надо добавить, не голодный созерцает, епископ, все–таки.
Далее, трактат «О видении бога», из которого приведу только заголовки главок, сами за себя говорящие, и кое–что дополню в нескольких словах:
1. «О том, что эта кажимость во всесовершенном боге есть совершенная истина». Во–первых, науке в 15 веке уже было известно, что абсолютной истины нет. Во–вторых, Кузанский «заранее предполагает, что любая кажимость … будет истиннее в истинном взоре бога», а это надо еще доказать, а не «заранее предполагать».
2. «О том, что абсолютное видение охватывает все способы видения». Это доказывается очень просто: «один смотрит то любовно и радостно, то скорбно и гневно, то по детски, то мужественно, то со старческой важностью. Но «абсолютное» зрение, свободное от всякой ограниченности, вбирает в себя все способы видения, так как без абсолютного зрения не может быть конкретно ограниченного». То есть, если я правильно понял Кузанского, то без цветного зрения не может быть и дальтонизма, что совершенная чушь. Как доказано наукой дальтонизм предшественник цветового зрения.
3. «Все, что ни говорится о боге, реально не различно». О, это очень просто: «… в нашем понимании различия отлично от тождества, в боге существовать не может» и точка.
4. «О том, что видение бога именуется промыслом, благодатью и вечной жизнью». Сперва о «промысле»: «Подойди к иконе и сперва встань на восток от нее, потом на юг и, наконец, на запад. Взгляд иконы одинаково следит за тобой отовсюду… и ты говоришь, я вижу и осязаемо переживаю твой промысел». Видите, как просто доказывается «промысел божий»? А если с иконы ты, господи, смотришь на меня с разных сторон, то «ты всегда со мной, это твоя благодать». Покончив с «благодатью», перейдем к «вечной жизни», ибо тут еще проще: «И вот, словно в зеркале, я созерцаю в иконе вечную жизнь». Но не эта чушь тут главное. Главное в том, что в первой половине 15 века в католичестве, оказывается, было иконопочитание, зря бы Кузанский этого не написал. Мы знаем также, что у нас на Руси в эти времена тоже было католичество, с иконами, которые почему–то остались и после раскола и перехода с двуперстия на трехперстие. А вот на Западе иконы исчезли, да притом так, что и следа от них не осталось. Западники нынче говорят даже, собирая наши иконы, что иконография – это чисто русское изобретение, православное, так сказать. Оказывается, нет, католическое это изобретение, точнее иудео–греко–католическое, которое использовало все христианство, включая Ватикан, где служил Кузанский. Почему же католичество скрывает от нас, что поклонялось иконам, и куда их дели, все до единой? И, главное почему? Не потому же, поди, что художники начали плохо рисовать глаза у икон, и они перестали «смотреть» во все стороны разом? Или вместо икон стали рисовать и вешать на стены храмов римских пап? Последнее, по–моему, целесообразнее, ведь папы – прямые наследники св. Петра. Однако вернусь к «философии» Кузанского.
