В глубине души он испытывал сострадание к Магьер, точно так же как некогда испытывал сострадание к ее матери.

Магьер окоченела от холода, когда вслед за Ворданой переступила порог странного дома. От того, что она увидела внутри, по спине у нее поползли омерзительные мурашки.

К стене у самого входа был прислонен железный посох, весь покрытый пятнами и истертый от долгого пользования. На грубо сколоченных полках и столах тесно стояли кувшины и прочие самые разнообразные сосуды – глиняные, металлические, стеклянные. В стеклянной банке, которая была ближе всего к Магьер, плавали в мутной жидкости куски плоти, а в самую ее стенку уткнулась изогнутая кость с остатками хряща. Магьер не знала, кому при жизни принадлежала эта кость, да и не хотела знать. В очаге вовсю полыхал огонь, но жар, волнами исходящий от него, только прибавлял в комнате удушливости и спертости.

Вордана прошел в дальний конец комнаты и распахнул другую дверь, ведущую в коридор.

Магьер пошла за ним, стараясь держаться поодаль, – в душной комнате вонь, распространяемая мертвым чародеем, становилась попросту невыносимой. Стены коридора были не из камня, а из грубо обтесанного гранита. К изумлению Магьер, в конце коридора оказалась громадная пещера.

Факелы, воткнутые прямо в землю, горели ярко, но их свет не мог разогнать темноту, царившую под огромным сводом. Пещера, как поняла Магьер, находилась внутри гранитного уступа. В длину она достигала по меньшей мере ста шагов. Прямо перед Магьер, посреди пещеры, располагалась массивная гранитная плита, опирающаяся на два коротких, гранитных же столба. Часть ее поверхности была накрыта измятым белым атласом. Перед плитой, над грудой хвороста, стоял огромный треножник, а на нем на цепях покачивался чугунный чан. Вошел Лисил, остановился рядом с Магьер и завертел головой, разглядывая пещеру.

– Дампир… – произнес низкий гулкий голос, и это слово, поднявшись вверх, заколыхалось в темноте. – Я уж засомневался, правду ли мне сообщают.

Магьер вгляделась во тьму, но ничего не увидела.

Затем из густой тени, лежащей за пределами света факелов, выплыл неясный силуэт в темно-серой мантии с капюшоном. Пламя высветило на складках ткани едва заметные знаки, которые тут же замерцали, то исчезая, то появляясь вновь. Почти все лицо прикрывала маска из старой кожи – виднелись только сухие губы да костистый подбородок.

Вордана почтительно поклонился вновь прибывшему.

Когда силуэт в мантии подплыл ближе, Магьер разглядела, что в маске нет прорезей для глаз. Она могла лишь гадать, видит ли ее это существо, а потому предостерегающим жестом вытянула вперед руку с саблей:

– Ближе подходить не стоит.

Некто в маске тут же остановился. Голова его медленно повернулась вправо, влево, как будто он прислушивался к чему-то. В пещеру проскользнул Малец и остановился рядом с Лисилом, не издавая ни звука, лишь оскалил зубы в беззвучном рычании. В тот же миг закрытое маской лицо безошибочно повернулось к псу.

Дампирская сущность Магьер пробудилась уже настолько, что чувства ее обострились. Она видела, как под мантией ритмично вздымается и опадает грудь человека в маске, чуяла, как едва слышно, но все же явственно бьется его сердце. Он был живой, он был смертный – вот и все, что Магьер сейчас могла о нем сказать.

– Ты Убад? – спросила она.

– Да, таково одно из моих имен, – ответил он. Предлог «из» прозвучал у него как «ис-с» – со змеиным пришепетыванием.

– У меня есть вопросы, – холодно проговорила Магьер. – Мне сказали, что ты можешь на них ответить.

– О да! И я жажду сделать это уже много лет. – Убад встал перед Магьер и ее спутниками, указал на нее иссохшим, пергаментно-бурым пальцем. – Превосходно! Твои волосы, твоя плоть, твоя сила – все совершенно. Сочетание дня и ночи, живого и мертвого!

– Начинай отвечать, старик! – взорвался Лисил. – Вопросы, я так думаю, тебе и так известны.

Тотчас же их окружила стайка духов. Призрачный солдат со вспоротым животом закачался перед Лисилом.

– Ты здесь по прихоти вот этого… – прошипел Убад, ткнув пальцем в Мальца, – этого притеснителя! Изменить это я уже не могу, но ты для меня – ничто. Придержи язык, не то я сам найду способ тебе его придержать!

– Перестань, – прошептала Магьер, повернувшись к Лисилу и прижав ладонь к его груди. – Успокойся… все в порядке.

Она только сейчас заметила Винн, которая пряталась за спиной Лисила. Девушка по-прежнему держала холодную лампу, и ее округлившиеся глаза ловили каждое движение… нет, не старика в маске, а Ворданы. Магьер тоже тревожило, что Вордана, разлагавшийся на глазах, тем не менее не был уничтожен, как полагала Винн.

– Почему он еще держится? – спросила она, обращаясь к Убаду и показывая на мертвеца-чародея.

Убад обвел плавным жестом призраков, которые окружали Магьер и ее спутников:

– Я чарами принуждаю мертвых служить мне и за долгую жизнь научился многому. Вордана – верный слуга… и к тому же полезный. Он воззвал ко мне о помощи, и я сохранил его.

– А если я прямо сейчас снесу ему голову с плеч? – вкрадчиво осведомилась Магьер. – Он останется все так же полезен?

Вордана вздрогнул так, что складки его мантии громко зашелестели. То ли предположение Магьер всерьез испугало его, то ли он не был уверен в исходе такого опыта. Что по этому поводу думал Убад – понять из-за маски было сложно, но его сухие морщинистые губы сжались.

– Ты явилась сюда затем, чтобы обсудить здоровье моих слуг? – спросил он и, не дождавшись ответа, почти сразу продолжил: – Как ты вообще нашла меня? Вордана лишь недавно узнал, что ты вернулась в эти края.

Магьер не считала себя обязанной отвечать на вопросы Убада, но ответить на этот вопрос она поклялась жизнью Лисила.

– Нас направила сюда Оскелина.

«Моя ученица?!» – вскрикнул в сознании Магьер голос Ворданы.

Похоже, Оскелина была прочно связана не только со своим «хозяином», но и с Ворданой.

– Неожиданно, – проговорил Убад, словно и не заметив несдержанности своего слуги. – Впрочем, нам еще о многом надо поговорить и я многое должен тебе показать.

– Кто мой отец? – спросила Магьер. – Вельстил Массинг?

– Не так быстро, не так близко, – отозвался Убад, покачав головой, и, развернувшись, заскользил к расположенной посреди пещеры гранитной плите. – Я все покажу тебе, а потом… потом ты еще поблагодаришь меня за то, что я развеял фальшивую личину, которую ты носила до сих пор. Тебе уготована иная, куда более великая судьба.

– Отвечай и не вздумай лгать! – жестко бросила Магьер. – Мне не нужны и не интересны твои лживые россказни о моем прошлом. Я им не поверю.

Убад остановился, по-прежнему спиной к ней.

– А своей матери ты поверишь?

У Магьер перехватило дыхание.

– Мороками ты меня не обманешь! – процедила она сквозь зубы. – Твой дохлый прислужник уже пытался это сделать.

– Ты меня неверно поняла, – сказал Убад. – Я не чародей и не занимаюсь магическими трюками. Я работаю с мертвыми, а мертвые – это прошлое… и порой будущее. Именно прошлое ведет нас к будущему, а так ли это – спроси у вот этой ученой малютки и у пса. Гляди же, дитя мое, вот оно – твое прошлое.

С этими словами он взялся за край белого атласа и одним движением сдернул ткань.

На гранитной плите лежали тщательно собранные в скелет кости, почти такие же белые, как полотно, которое было под ними расстелено. Череп, повернутый вправо, был аккуратно насажен на позвонки и начищен почти до блеска, словно драгоценная реликвия. Скелет был человеческий, кости – тонкие, женские.

У Магьер перехватило дыхание.

Малец бросился вперед, рыча и скаля зубы. Проскочив сквозь призраков, которые толпились на его пути, он вздрогнул и отшатнулся в сторону. Развернулся вправо, описал круг и снова двинулся к Убаду.

– Нет… нет… – шептала, как в забытьи, Винн. Убад не обратил на Мальца никакого внимания, зато Вордана тут же впился взглядом в пса, и в сознании Магьер зазвучал гулкий монотонный речитатив заклинания. Она не успела даже шагнуть к Вордане, а Малец уже отпрыгнул назад, и рычание его оборвалось. Пес резко встряхнулся и прыгнул. Приземлившись в двух шагах от чародея, он разразился яростным лаем.