Басманов проводил его взглядом. Пока все складывалось как нельзя лучше. Гости прибудут не раньше чем через полчаса. Эти полчаса следовало провести с толком.
Он терпеливо досчитал до ста, выжидая, пока силуэт птицы сольется с волнистой линией темно-фиолетовых гор, рывком поднялся, стараясь не затоптать отпечатавшийся в траве контур своего тела, и побежал обратно, к выкопанной им накануне пещерке-убежищу.
Рюкзак-контейнер невелик по объему, но умелый диверсант всегда уложит в него все необходимое. За те два месяца, что Влад Басманов провел в автономном режиме, ему почти не приходилось пользоваться вещами, которых бы не было в рюкзаке. Вода — да, воду каждый раз приходилось искать, но без обеззараживающих и восстанавливающих таблеток, запас которых, кстати, нуждался в пополнении, он бы давно уже умер — не от жажды, так от болезней. Все остальное в рюкзаке имелось. В том числе кое-какие приспособления, которые должны были значительно облегчить ему встречу с головорезами из Истребительных отрядов
Следующие двадцать минут он сосредоточенно работал. Перед началом миссии, в Центре, он неоднократно прорабатывал эту часть операции на полигоне, оттачивая свои действия до автоматизма, и теперь это здорово помогало. К тому же рельеф местности позволял выстроить мизансцену даже лучше, чем предполагалось в их с Минотавром сценарии. Установив последнее из устройств, два месяца лежавших мертвым грузом в рюкзаке-контейнере в ожидании сегодняшнего дня, Басманов стянул с себя осточертевшее желтое рубище и принялся набивать его сухой травой, стараясь не срывать ее помногу в одном месте. Ломкие былинки больно кололи руки и норовили проткнуть ветхое одеяние в самых разных местах. Основные трудности возникли с ногами — штаны, взятые Басмановым в пещере-склепе, состояли не столько из материи, сколько из прорех, и теперь сено предательски выпирало из бедер и голеней “трупа”. Влад оторвал длинный кусок ткани от спинной части желтого халата и, разодрав его на тряпки, замаскировал наиболее откровенные дыры. Получилось неплохо — во всяком случае, издали кукла выглядела достаточно правдоподобно. Рукава халата и брючины он наскоро зашил суровыми нитками. Голову Басманов сделал, надув пузырь из металатекса — такие пузыри, раздувавшиеся при необходимости до размеров небольшого воздушного шара, использовались диверсантами в самых разнообразных ситуациях. Молекулярная структура металатекса позволяла пузырю сохранять стабильную форму вне зависимости от того, до какого объема он был надут, и обеспечивала почти абсолютную непроницаемость оболочки. Чаще всего в пузырях носили воду — в тех случаях, когда стандартной восьмисотграммовой фляги оказывалось недостаточно для перехода через засушливую местность. В этом случае наполненный водой пузырь крепился намертво присасывающимися к металатексу ремнями-“репейниками” и превращался в некое подобие побулькивающего на ходу рюкзака. Басманову приходилось использовать полезное приспособление в качестве аэростата — наполненный гелием из портативного баллончика пузырь позволял (без особого удобства, правда) перемещаться на высоте в несколько сот метров, повиснув на тех же “репейниках”, отодрать которые от металатекса можно было лишь с помощью особого раствора.
Перед тем как выдуть из крошечного, теплого на ощупь мешочка подобие человеческого черепа, Басманов запихнул в него капсулу термолюкса. Пристраивая надутый пузырь на плечи набитой травой куклы, он услышал, как она перекатывается внутри словно сухая горошина. Благословен и проклят будь прогресс, подумал Влад, воздвигнувший твердыни Прекрасного Нового Мира и давший нам в руки оружие, которое их сокрушит. Капсулы размером с ноготь мизинца достаточно, чтобы превратить в уголья целый дом. Куала-Лумпур полыхал, как огромный факел, его горделивые башни плавились в горниле чудовищного пожара, военные вертолеты сгорали, словно мотыльки в пламени свечи. Мы сделали это, имея в своем распоряжении всего три центнера термолюкса. И если бы не погибшие вместе с Хьюстонским Пророком тысячи и тысячи ни в чем не повинных людей, если бы не сотни вчерашних союзников, отвернувшихся от Подполья после трагедии Куала-Лумпура, если бы не волна гнева, захлестнувшая даже те страны, где население традиционно поддерживало лозунги борьбы с Белым Возрождением… Если бы не это, Прекрасный Новый Мир давно бы превратился в пепел в очищающем огне грандиозной гекатомбы. Синтез термолюкса был несложен; в Подполье не знали недостатка в талантливых химиках. Уходя в автономный режим, Басманов взял с собой тридцать крошечных красных капсул. Одну он израсходовал по пути — выжег глубокую штольню в заброшенных талибских лабиринтах под Хайберским проходом, где хранилось некогда бактериологическое оружие и где, по рассказам последних непереселенных пуштунов, до сих пор обитали приносящие мучительную смерть духи. Вторая должна была пригодиться через несколько минут.
Приделав кукле “голову”, Басманов соорудил из длинных, отдаленно напоминавших волосы стеблей грубое подобие парика. Обмотал оставшейся полоской желтой ткани. Критически осмотрел, остался недоволен, но переделывать не стал. В конце концов, это вам не конкурс великих скульпторов, а операция “Смоляное чучелко” — так назвал предложенную Владом комбинацию Минотавр. Кукла должна играть роль убитого человека не больше минуты — потом все будут решать совсем другие средства
Он расположил муляж у почти угасшего костра в той самой позе, в которой должен был лежать труп расстрелянного беглеца. Затем еще раз внимательно осмотрел лощину, прикидывая, где лучше всего оборудовать место для засады, похрустел мышцами, выполняя малый комплекс цигун, и, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, отправился обживать облюбованную позицию. Позиция представляла собой неглубокую, вымытую весенними дождями яму на склоне пологого густо заросшего приземистыми зарослями карагача кургана. Здесь, в древнем погребальном холме, насыпанном над могилой безвестного степного владыки, Басманов с помощью десантного ножа вырыл себе узкую тесную нору. Натянув над ямой маску из биостали, он заполз в убежище, заполнив всю нору своим большим телом — несмотря на холод, он чувствовал себя удивительно комфортно и защищенно, словно младенец в материнской утробе. Теперь оставалось только ждать.
Ждать пришлось не полчаса и даже не час. Возможно, порой Истребительные отряды действительно проявляли чудеса оперативности, приписываемые им многочисленными легендами. Но подстреленный где-то в степи старик, который уже никогда и никуда не убежит, не такой важный трофей, чтобы мчаться за ним на ночь глядя.
Так или иначе, от атаки “Предейтора” до появления десантного геликоптера “Атлас” с отрядом истребителей прошло восемь часов.
Басманов провел ночь в засаде, лежа в промерзшей насквозь норе Первые два часа он убеждал себя, что истребители просто задерживаются; в конце концов, накануне Большого Хэллоуина у них вполне могли быть заботы и внутри периметра. К полуночи стало ясно, что забирать тело расстрелянного беглеца никто не торопится. Казалось маловероятным, чтобы истребители решили наведаться за своим трофеем среди ночи; тем не менее Влад не покинул засаду. Есть много куда менее комфортных мест для ночлега, к тому же никто не отменял действие закона подлости — посланцы базы “Асгард” могли объявиться именно тогда, когда единственно подходящая для планов Басманова позиция окажется оставленной. Поэтому все, что он себе позволял, — это осторожно ворочаться, стараясь не разрушать стены своего убежища и делать согревающие упражнения. Ближе к утру физкультурные пятиминутки перестали давать эффект; руки и ноги затекали, стоило только принять мало-мальски неудобную позу, мочевой пузырь раздулся и, казалось, грозил разорвать тело изнутри. Поколебавшись некоторое время, Влад решил, что оказаться в решающий момент небоеспособным по столь приземленной причине будет довольно глупо, выбрался из норы, подполз к самому краю заросшей диким тимьяном впадинки, которую он использовал для засады, перевернулся на бок и помочился в сухую траву. Стало значительно легче, во всяком случае, Басманов вновь обрел способность логически мыслить.
